монахинями из храма, когда именно к ней обратилась на ломаном

английском языке палестинка, Ольгина ровесница, окруженная

тремя маленькими детьми и младенцем на руках с просьбой

помочь. Ее мужа арестовали, а дом разрушили бульдозером

израильтяне за поддержку восстания. Ольга ответила, что ничем

помочь не может, но предложила сестрам, если они не против,

182

накормить семью. Сестры не возражали, молодая мама также, но

когда они пришли в монастырь, и палестинка увидела, что

монахини отдают ее детям последнее, сама категорически

отказалась есть. Тогда Ольга и отдала ей кольцо, так ей жалко

было эту молодую женщину. Примерно через полгода, когда наша

героиня за ежедневными заботами и молитвами успела позабыть

об этом случае, палестинское семейство уже в полном составе

заявилось в монастырь. Причем пришли и родители, и соседи, а

младенец, который еще полгода назад оттягивал матери руки, уже

весело бегал между родней. Мужа выпустили в ходе обмена

похищенного израильского солдата на тысячу палестинцев, у них

уже была крыша над головой, а глава семьи работал. Действовал у

них какой-то фонд помощи борцам за свободу. Палестинцы по-

восточному долго и горячо благодарили Ольгу, и вернули кольцо,

которое молодая мама, как они рассказали, выменяла на еду для

детей. Новый хозяин кольца, хоть не хотел с ним расставаться, но

под влиянием авторитета вышедшего из тюрьмы борца за свободу

Палестины вынужден был уступить.

А вот когда еще через два месяца Ольга сама выменяла кольцо

на крупу и муку для обители, совсем не было денег на еду, то оно

уже к ней не вернулось.

Ольга грустно замолчала.

– Ольга, не расстраивайся, я тебе еще одно кольцо подарю! А

ты не могла бы сесть поближе? – Ольга подвинулась ко мне. – И

взять меня за руку!

– А зачем?

– Сейчас все узнаешь!

Она вопросительно взглянула на меня, но все-таки выполнила

мою просьбу. Между нашими руками с треском проскочила

электрическая искра, оба вздрогнули, и моя здоровая рука

оказалась в ее теплых ладонях. Руки все помнили.

– А теперь откинь одеяло с ног!

Ольга целомудренно приоткрыла мои ступни. А я с гордостью

пошевелил пальцами. Получилось, конечно, коряво, правая нога

слушалась хуже левой. Но на левой было хорошо все видно,

особенно энергично сгибался большой палец.

183

Ольга выскочила из палаты и через минуту привела с собой

матушку Анастасию.

– Покажи, Олег!

Я пошевелил пальцами и для Анастасии.

– Ну что ж, – это хорошая динамика!

Матушка Анастасия, как обычно, скрупулезно и долго ощу-

пывала пальцы и ступни моих ног, несколько раз просила

пошевелить пальцами, потом, ступнями.

– Да, даже лучше, чем я ожидала, ощущаю реакцию мышц и

выше ступни.

– Матушка, Анастасия, мне от присутствия Ольги становится

легче! – понесло меня.

– Какой Ольги?

– Извините, матушки Варвары, а раньше Ольги, до монаше-

ства. Дело в том, что мы давно знакомы, и как бы это поэтичней

сказать… Мы любили друг друга, одним словом. Только вы уж

никому не говорите, ладно?

Анастасия посмотрела на Ольгу, красную, как сигнал свето-

фора, потом на меня. Если спросить меня, о чем думали каждая из

монахинь, я бы ответил в этот момент безошибочно.

– Ну что ж, матушка Варвара…, спасай болящего, если тебе это

дано. Спасай доченька! А врачебную тайну я хранить умею! –

Анастасия вышла из палаты.

– А мне что теперь с тобой делать! Кто тебя за язык тянул!

– Что делать, что делать, спасать! Тебе же сказали. Приходи

чаще, будь подольше, о себе рассказывай.

Ольга получила благословение на уход за болящим Олегом,

думаю, что Анастасия приложила здесь свою руку, и обязательно

приходила каждый день после вечерней службы. И епитименью

получила после очередной исповеди, могу предположить за что.

Поэтому заметно не высыпалась, потому, что по ночам читала

молитвы. Иногда забегала на несколько минут и днем, иногда и

несколько раз в день.

Дни шли за днями, сняли гипс с руки, зажили ребра, а главное,

постепенно восстанавливалась подвижность ног, я уже и

ступнями шевелил, мог слегка и ноги в коленях согнуть.

184

Затем, после очередного рентгена, удовлетворенная ходом

выздоровления пациента, Анастасия одела меня в корсет. Жить

стало значительно приятней. Теперь и с боку на бок можно было

повернуться!

Ольга делала мне массаж, научилась делать уколы и менять

постельное белье под лежачим больным.

Мы подолгу разговаривали с ней, рассказывая о своей жизни.

Те несколько дней, которые когда-то провели вместе, как

сговорились, не вспоминали, будто берегли.

Чаще всего я слушал бесконечную историю о затянувшемся

паломничестве Ольги по святым местам.

– А еще сложнее стало, – рассказывала Ольга, – когда Екате-

рининский монастырь оформили в собственность РПЦ окон-

чательно, и пошли деньги на восстановление. Вот уж точно

головы поднять было невозможно. С израильскими подрядчиками

работать было очень сложно. Израильские, конечно, наняли

дешевых палестинских. И те и другие торговались до последнего

шекеля. Если возникали проблемы, тут же переставали понимать

мой иврит, арабский, которые я к тому времени подучила, а

заодно и английский. А евреи, выходцы из России, – и родной

русский.

Я тебе говорила, что мечтала в своей монастырской жизни

молиться за людей, за тех, кому это нужно, кто не умеет или не

может, как это было на кладбище в Герлесхаузене. – она

помолчала чуть-чуть. – За тебя я молилась каждый день, не вру! А

жизнь в Палестине, чем она отличалась от мирской, сплошные

хлопоты о том, как выжить и построить?

Ты не знаешь, я же очень долго ждала монашества. Я не могла

получить благословения на постриг целых четыре года. Редко так

долго ходят в послушницах. Но грехи мои меня не пускали, –

здесь Ольга подняла на меня глаза, и я растворился в их

печальной глубине. И стыдно стало до мозга костей за лень свою.

Почему сам не поехал, почему? Что, Израиль огромный? Неужели

там монастырей православных тысячи? Деньги он зарабатывал.

Монастыри строил…

– Очень хотелось тебя увидеть, поговорить, пожаловаться. С

такими мыслями, какая из меня инокиня? Но со временем ты

185

становился все дальше и дальше, вспоминался реже и реже, да и

служение отнимало все больше сил и времени...

Потом стали приезжать паломники. Сначала небольшими

группами, потом и места для ночлега хватать перестало. С одной

стороны – помощь, с другой – всех накормить и устроить надо. А

еще такой народ попадался, особенно из столичных, которые

думали, что у нас гостиница с пятью звездами. А у нас нужно

было спать в комнатах на двадцать человек, и удобств никаких.

Объяснения часто не помогали, люди же за паломничество деньги

платили. Из услуг у нас – бесплатное питание по монастырскому

меню, мы просили постельное белье с собой привозить, но до

части паломников и такие наши просьбы не всегда доходили.

Моя рука в ее добрых ладонях, уже лежала на коленях у мо-

нахини. Не держать же ее на весу часами!

И у Ольги были вопросы ко мне:

– Олег, скажи, а почему ты так и не женился?

– Не смог найти никого лучше тебя!

– Ну, неужели, у тебя за эти четырнадцать лет никого не было?

– Честное слово, никого! – соврал я.

– Ты такой красивый, богатый и умный, не могу поверить! А

что делать в свободное от работы время, если дома тебя никто не

ждет?

– Вот так и мучился из-за тебя в пустом доме! Ну, у меня