Он на много-много лет!

(поживём-увидим, но, думаю, так оно и будет)

Одним словом, Катя, я очень-очень рад, что встретил этот Новый год с вами!!!

Иван 6.01.90 г.»

Память услужливо предложила фрагмент одного Нового года, который прошёл страшной сказкой. Даже вспоминать было противно… Никогда не забуду…

Я всегда думала, что живу в хорошей семье. Всё как у всех. Иногда родители ссорились, но как-то было это не по-настоящему, что ли. И вот года три назад случилась странная история – папа стал нервным, вспыльчивым.

Тридцать первого декабря под бой курантов папа открыл шампанское, всем наполнил бокалы и сказал:

– Как мне всё это надоело! И вы все надоели! Я больше не могу так жить. Я ухожу.

Развернулся и вышел из комнаты.

Внутри меня всё перевернулось. Казалось, что это сон, или, по крайней мере – шутка. Сейчас всё закончится. Сейчас.

И только в глубине сознания билась в судорогах мысль – наша жизнь больше никогда не будет такой как раньше! Мысль стала почти материальной, и я не могла с ней ужиться. Ощущение потери слишком велико.

Я старалась улыбаться. До изнеможения. До боли в скулах.

Шумные поздравления на экране телевизора сливались в единый гул, который гулял в пустой квартире. Именно пустой. Нас не было. Ни мамы, ни меня. Наши фантомы продолжали ходить, пытались мыслить. Затем почему-то расплывались, и снова я видела нас – растерянных и пытающихся улыбаться.

Прошёл месяц. Я продолжала ходить в школу, ездила с друзьями на дискотеку, смотрела телевизор. Но забыть, стереть из памяти тот удивительно страшный вечер не удавалось. В тот вечер я потеряла близкого человека, мой папа пропал, а вместо него появился глупый, жестокий монстр.

«Катя, привет! От тебя ничего не слышно – пишу я. Как ты поживаешь? … Напиши обязательно, как пройдёт сессия и куда вас направят на практику. И ещё. К вам, мадемуазель, есть несколько вопросов, на которые я хотел бы услышать ответы не через письмо, а лично от вас. Поэтому об этом позже.

До встречи. Иван 12.05.90 г.»

Так, это мама поступила учиться. Нет-нет, она заканчивает первый курс. А у него опять вопросы! Вредный какой дядька! Нет, чтобы спросить прямо, так всё время воду мутит! Не поймёшь этих взрослых.

«Милая Катюша, здравствуй! Первое впечатление по приезду в Минск: совершенно отвык жить в большом городе. Тут другой ритм, другие скорости, суета кругом… Можешь, Катя, меня поздравить, мои стремления увенчались успехом – я стремился попасть в группу по своему направлению и мне это удалось! … Я обнаружил, что у нас будут две недельные практики. Пишу об этом намеренно. Ведь ты меня приглашала в гости в Могилёв. Вот я и думаю найти денёк – другой во время практики для этой поездки. Ты не против?

…Катенька, как вы там устроились? Посылаю тебе календарь на 1991 год. На нём изображён добрый, грустный пёс. Это я. Я сижу, грущу и ожидаю, когда же, наконец, наступит этот долгожданный, верю – счастливый 1991 год. Осмеливаюсь – целую тебя.

До встречи. Иван 5.09.90 г.»

В конверте лежал тот самый календарик. Пёс и вправду был добрый и грустный. Интересно, встретились они?

«Катюша, здравствуй! Сударыня, „в первых строках письма шлю тебе привет“, а далее „соопчаю“, что намерен приехать 7 ноября, вечером…. Чёрт подери, Катя, мы плохо расстались! Этот неожиданный поезд!!! Я всё откладывал на потом главное, а уехал, ничего толком не сказав. Во всём виноват только я. Ты извини, пожалуйста, меня. А вообще встреча мне понравилась. Знаешь, за эти шесть часов я узнал о тебе, может быть, даже больше и глубже, чем за все предыдущие встречи. Почему? Об этом при встрече в ноябре. … Это просто письмо-сообщение о моём приезде на праздники. Лучше один раз встретиться (как в Могилёве), чем исписывать кипы бумаги. До скорой встречи.

Целую. Иван 3.10.90 г.»

Страсти, однако, накаляются! Интересное свидание. Приехал на шесть часов и много узнал. Мама, оказывается, та ещё загадка.

Так, что там у нас дальше? В следующем конверте лежали вместе три письма. Аккуратно сложенные, с заломленными уголками, пожелтевшими на сгибах. Почему сразу три?

«Катеринка, здравствуй! Наконец-то я решил отправить тебе эти „старые“ письма….

19–20.06.1990 Катенька, здравствуй! Как я рад твоему письму! Ты впервые подписалась: Катерина. Мне так нравится даже больше. Буду теперь называть тебя Катеринкой. Ка-те-рин-ка-а-а! Это я тебя зову, но ты меня не слышишь….

Сегодня я буду не просто писать, а писать о чём раньше не писал и о чём раньше не смел говорить тебе. Напишу-ка, я Екатерина Сергеевна, тебе цикл писем, так как в одном всё не расскажешь.

…Началась эта история жарким июльским днём. Я был одним из многих приглашённых на свадьбу. Кроме того, я там занимался фотографированием. И именно в окуляр видоискателя я впервые увидел тебя. Ты была в очень красивом платье. Ты мне понравилась сразу. Не знаю что, но у тебя во взгляде было что-то такое притягательное, не как у других девчонок. Это что-то и задело меня. И впоследствии постоянно напоминало о себе, бередило мне душу….

Что я должен был тогда сделать? Ты окончила только 8 классов, а мне было уже о-го-го сколько…. Потом я отправил тебе фотографии со свадьбы. Так завязалась наша переписка. И что самое смешное, до того момента, когда я через год приехал летом к тебе, мы практически не разговаривали. Странное какое-то, заочное знакомство. Так редко бывает, не правда ли? …На то время ты по-прежнему – милая девчонка. Эта кратковременная встреча пролетела. У нас учёба: ты – в 10-м классе, я – на 2 курсе. Ну вот, Катенька, первая часть истории закончена. Ты молодец, если добралась до конца. В следующий раз продолжу. Милая моя девочка, до встречи. Целую. Иван»

Я вспомнила эти фотографии. Чёрно-белые, большого формата. Мама со своей подругой на чьей-то свадьбе. Она там – вообще ребёнок. Платье в горошек, белый воротничок. Чёлка до бровей … и глаза. Да, глаза действительно притягивают. Впереди у мамы столько всего – и хорошего, и плохого. А она стоит себе – улыбается. И не знает ещё, что через семь лет у неё появлюсь я.

Почему-то захотелось плакать.

«27.06. – 1.07.1990 Катя-Катенька, привет! Милая, хорошая моя девочка, сегодня я продолжу своё повествование…. Стоит ли вспоминать все мелочи моих с тобой встреч? Может быть, написать всё, что я хочу на одном листке? Но нет, эти воспоминания касаются и тебя и меня, они уже вошли в нашу жизнь.

… Итак, прошло лето-88. В сентябре я улетел в Ереван. Это была полная неожиданность. Я получил письмо от тебя. В нём ты сообщала мне о землетрясении, большом горе армян…. В этот момент мне хотелось нежно прижать тебя к себе и ласково тихо шепнуть: „Милая моя девочка, ничего не бойся, ведь ты со мной!. И мы будем всегда вместе, не правда, ли?“ …

…В апреле – свадьба Саши. Мы оба приглашены. Было интересно и весело. С тобой танцевал дважды. Умопомрачительное платье, симпатичная причёска и улыбка до ушей делали тебя неотразимой. Я – в восторге. Ты уже не девчонка, а весьма и весьма видная девушка – барышня, просто невеста. Но… Опять это вездесущее „но“. … Разница в возрасте! Ну и другие причины. Катенька, ты ещё не устала от моих разглагольствований? Ты извини, если что не так. Я хочу разобраться сам во многом. До скорой встречи.

Целую. Иван»

Как много я не знала о маме! Как мало я вообще о ней знаю! Неужели эти письма так много для неё значат? „Милая моя девочка, ничего не бойся, ведь ты со мной!. И мы будем всегда вместе, не правда, ли?“ – так хочется, чтобы Лёшик сказал эти слова и мне. Надеюсь, верю и жду.

«11.07.1990 Катенька, здравствуй! Третье письмо – третий год нашего знакомства. Лето-89. И снова я в вашем посёлке. И снова объект моего интереса – ты, и снова те же отношения между нами – „нейтральные“ (ты для меня по-прежнему загадка, я для тебя стараюсь быть, словно туман, неясным). Как говорят французы: comme ci comme ca (так себе). Лето пролетело, я уехал в Степанакерт, ты уехала учиться в Могилёв. Я признаюсь, письма, которые я тогда получал от тебя, мне особенно дороги. Я их перечитывал много раз. Брал перед сном и читал как книгу. Я смеялся, грустил и надолго задумывался, читая их. …Низкий поклон тебе за них.