Свитер спасти не удалось, на половину домашней работы я попросту махнула рукой — сил не было.

С самого утра я была какой-то рассеянной, из рук всё валилось, ни одного заклинания путного я не создала, ловила себя на том, что секунд пятнадцать пялюсь в пространство. Ещё и снадобье на Зельеварении убежало. Эх. Мозг как будто ватой проложили.

— Эй, что с тобой? — Спрашивала Лина, пока я, уставившись на струю ледяной воды, мыла собственный котёл. — Ты какая-то потерянная. Где витаешь?

«Вот бы туда голову сунуть, авось, прояснится»

— Не выспалась, наверное, — пожала я плечами.

— Тебе бы пропустить сегодняшнее полнолуние, — посоветовала подруга. — Трелони на Прорицании предсказала ночь диких зверей!

— И?

— Это дурной знак!

— У неё каждый второй знак дурной, — поморщилась я. — Напоминаю, что она нам с Джасом предрекла ужа-а-а-асную судьбу пару лет назад. И что? И где?

— Хочешь сказать, по поводу тебя она была не права? — криво усмехнулась подруга.

— Ладно, засчитано. Но Джас? Жив, здоров и в ус не дует!

— Обо мне сплетничаете? — раздался позади голос Джастина. — Думаю, усы мне не пошли бы.

— Да. Что ты знаешь о «ночи диких зверей»? — спросила я.

— Очередная байка Трелони, — пожал плечами парень, подставляя под струю воды котёл. — Понятия не имею, что она означает, но, наверняка, смертельную опасность.

— Ага. И кому она это предрекла? Тебе? Или Лине?

— Да никому, просто оповестила. Так сказать, прощальное напутствие.

— М-да. Если она завтра объявит вечер живых канделябров или ночь танцующей черепахи, я не удивлюсь ни на йоту, — хмыкнула я, поднимаясь с корточек.

***

»Заметка на полях: слушать, что говорят безумные прорицательницы!»

***

Бродяга поджидал меня у корней Гремучей ивы. Под лапами шуршала пожухлая листва, в воздухе витал лёгкий запах грядущего мороза. Чёрный, почти невидимый в сгустившихся сумерках пёс нетерпеливо помахивал хвостом, подгоняя меня. Когда я подбежала, Бродяга громко фыркнул, развернулся и нырнул в лаз. Я только ушами пошевелила — а что ещё тут скажешь?

Посреди лаза возникла небольшая проблема. В какой-то миг я вновь стала человеком. Бродяга уже успел отойти на порядочное расстояние, теперь только мелькнул его хвост за поворотом.

«Так, это ненормально», — подумала я.

Пришлось потратить некоторые силы, чтобы снова превратиться в лису — застрять посреди подземного лаза мне ну никак не улыбалось. Превращение далось труднее, чем обычно, словно я это делала в первый раз. Какой-то части меня это категорически не нравилось, но я всё равно продолжила путь.

Бродяга, Сохатый и Хвост ждали меня в комнате, соседней с той, где Ремус превращался в оборотня. Пёс при виде меня недовольно тявкнул, я рыкнула в ответ что-то неопределённое. Он почуял, и ему это не нравилось. Я вскарабкалась на драное синее кресло. Обычно именно здесь сидит Наваждение в моих снах.

За дверью был слышен нечеловеческий вопль. Инстинктивно я прижала уши к голове. Рано пришла. Шерсть на загривке встала дыбом. Вопль сменился воем и рыком. Тишина. Потом тихое поскрёбывание в дверь. Сохатый рогом поддел щеколду и отворил настежь дверь. Я радостно тявкнула при виде огромного волка, вышедшего из жуткого тёмного помещения. Тот в ответ махнул хвостом.

Мы почти вышли из хижины, когда Лунатик прижал уши к голове и глухо зарычал. Мы настороженно замерли.

Человек.

Сохатый и Бродяга начали, было, теснить оборотня назад в хижину, но тот уже учуял добычу, так что разошёлся не на шутку. Питер сбежал первым — тут он нам помочь не мог. Вот только мне не хотелось оставлять своих друзей.

Волк тем временем бесновался. Бродяга ухватил зверя зубами за загривок, но тот лишь тряхнул пса, недовольно рыча на него. Я чувствовала его злость и жажду крови. Я знала, что он испытывает.

Запах человека усилился. Он почти вошёл в хижину из лаза. Пока мы возились, обшарпанную комнату осветил свет палочки, высвечивая землисто-бледное лицо Снейпа. При виде взбеленившегося оборотня слизеринец смертельно побелел, выронил палочку из рук. Сохатый поспешно подскочил к нему и попытался вытолкать за дверь.

— Бродяга! Задержи его, я уведу этого кретина! — рявкнул Поттер, превращаясь в человека и подхватывая готового хлопнуться в обморок Снейпа.

Видя, что добыча уходит, оборотень обезумел от злобы. Бродяга, рыча и скалясь на друга, не давал тому выйти в прихожую. Пёс вновь вцепился клыками в загривок оборотня и сильно тряхнул. Волку было хоть бы что, мощным ударом огромной лапы он стряхнул с себя пса. Бродяга вылетел за пределы комнаты, в прихожую. Оборотень готов был броситься следом, когда я (о, чем я думала?!) прыгнула на его спину. Этого хватило, чтобы отвлечь его.

Огромные клыки опасно щёлкнули около самого моего носа. Я соскочила со спины, помахивая хвостом, зарычала на оборотня. Волк проигнорировал мою угрозу, направляясь к приходящему в себя Бродяге. Тогда я совершила, наверное, безумнейший поступок в своей жизни. Я укусила оборотня за заднюю лапу. Ой, как это ему не понравилось…

Раздался страшный удар в голову, лапы оторвало от земли. Оборотень от души лягнул меня и теперь хотел отомстить. При падении я вновь потеряла контроль. С хлопком я снова стала человеком. Осознав своё положение, я едва не задохнулась от ужаса.

Хлопнула дверь.

За ней я слышала вопли Сириуса, пытавшегося открыть её.

В глазах всё поплыло. Я отползала от надвигающегося на меня огромного волка. Мне было страшно. В лунном свете, пробивающемся сквозь щели, в ставнях блеснули клыки. Волк утробно рычал. Он готовился к прыжку. Дыхание чёрным облачком вырвалось из моей груди… Рукой я нашарила обломок стула. Я не хотела причинять Ремусу вреда…

Это не Ремус!

Прыжок. Поспешно отскакиваю в сторону, спотыкаюсь об наваленные обломки мебели, падаю… Голова взорвалась от боли, когда я приложилась ею об каменную кладку камина. В глазах поплыли красные пятна. Их становилось всё больше и больше…

Страшно. Мне было до ужаса, до одури страшно. Я не хотела умирать, не хотела!

«Гнев сильнее страха»

Боль от головы разлилась по всему телу, превратившись в сладкую ярость. Черное дыхание сменилось отрывистым смехом, ужас - эйфорией.

Это не Ремус!

Это монстр! Спасую - разорвет на части!

Убить! Убить, пока меня не убили!

Подрагивая, я поднимаюсь на ноги. С яростным рыком волк прыгает на меня.

Я чувствую покалывание энергии, она пульсирует во всем теле, жжётся на кончиках пальцев.

Во тьме мелькнули алые полосы энергии.

По моей руке струилась кровь…

========== Часть 6. (I’m So Sorry) ==========

Он очнулся от жгучей боли в груди. С трудом открыв глаза, он осознал, что лежит в Больничном крыле. На его кровати сидела Марисса.

— Марс… — Хотел, было, позвать он её, но закашлялся, подавившись словами. Жжение было почти невыносимым, дышать было тяжело.

Жестом девушка попросила его молчать. Её левая рука покоилась на его груди, между прохладными пальцами плясали языки синего пламени.

Пламя…

Воспоминания обрушились на него тяжёлым грузом. Он помнил всё. Впервые в жизни он помнил минувшее полнолуние.

Ярость, голод, мрак, безумный хохот, красные языки пламени, полыхающие глаза во тьме, её ярость, её хохот, её безумие, жар, огонь, боль, кровь, кровь, кровь…

Он не сдержал сдавленного вопля. Девушка убрала руку, голубые язычки исчезли. Ремус, тяжело дыша, пытался припомнить ещё хоть что-то, но всё было как в тумане.

— Ты всё помнишь, — тихо, даже как-то хрипло сказала она.

— О господи… — выдохнул Ремус и закрыл лицо руками. — Я ведь… я не? ..

— Нет, ты меня не кусал, — ответила Марисса, отводя глаза.

— Я мог тебя убить… — прошептал парень.

— А я тебя. И мне это почти удалось.

Ремус потянулся к её руке. Он видел, что девушка испугана, взволнована.