Все лучше, чем вслушиваться в тишину снаружи и ждать, когда тот нервный господин вернется с подмогой.
- На корабле, - откликнулся голос из темноты, - в каком-то складе на верхней палубе. Прежде, чем нас сюда запихнуть, они полдня мешки выносили. Видно, мы более ценный груз.
- Да ну, не похоже совсем, - отмахнулась я и цепь звякнула, будто соглашаясь. - На кораблях качает. И волны слышно.
- В этом мире все ненормальное, даже корабли, -непонятно объяснил Ингвар. - Рассказывать не буду, все равно не поверишь. Это надо видеть.
Мне тут же стало любопытно и я открыла было рот, чтобы спросить, но тут за дверью раздались торопливые шаги. Она распахнулась, снова обдав нас снопом желтоватого света, а когда глаза перестали слезиться, надо мной уже склонился незнакомый господин, светя фонарем мне в лицо. Разглядывал, будто редкую вилорогую гадюку. И я даже не удивилась, заметив блестящую в полумраке лысину и красный плащ поверх белого балахона.
- Меня называют Адем Элиэдиз, - сказал этот новый жрец, - я бююджю четвертого круга, да укрепит Великий Отец его основание. Запомни. Ты должна знать имя своего хозяина.
Говорил он медленно, старательно выговаривая каждый звук. Видно было, что чужая речь дается ему нелегко: слов то и дело не хватало, и он соскакивал на свой родной язык.
- Мой досточтимый брат Адем Явюз, да пребудет с ним вечно благословение Отца, предупреждал меня о тебе, - продолжал между тем мой самозваный хозяин. - Сказал, что ты чоль ылан. Только и думаешь, как бы укусить. Мой досточтимый брат слаб и глуп, да усохнет его йарак навеки. Он сказал, что сийилли бессильна перед тобой. Ничтожный червяк! Его сийилли подобна силе блохи, возомнившей, будто может повелевать собакой, на которой сидит! Моя же столь велика, что способна размолоть горы в пыль и заставить тучи пролиться дождем! Отвечай, джеды, чувствуешь ли ты мою сийилли?
Я ничего такого не чувствовала, поэтому отвечать не стала, но ему, видно, только того и надо было.
- Не можешь? - он удовлетворенно кивнул и его тонкие бледные губы искривила торжествующая улыбка. - Твой враг прямо перед тобой, без оружия. Вот мое горло. Ну же! Кусай, чоль ылан!
Упыриха я ему, что ли? Вот цепь на шею и придушить, это я могла бы, да. Только лязг и грохот ведь поднимется, сюда весь корабль сбежится и что тогда?
- Не можешь! - удовлетворенно протянул этот недалекий господин и снова улыбнулся.
Мерзкая же у него была улыбка. Будто дохлая рыбина улыбается.
- Отдохни хорошо, чоль ылан, - сказал мне на прощание господин Рыба, - завтра я пошлю за тобой.
И ушел, прихватив свою лампу.
- И мощь его, подобно водопаду, омыла разум мой и льдом сковала сердце, - издевательски продекламировала я в темноте, - и, дрогнув, я колено преклонил, пред взором, что пылал подобно солнцу.
- Но пальцы рукоять послушно оплели, - тут же подхватил Ингвар, - и сталь в морозном воздухе пропела, окрасив солнце в алый цвет заката. И водопад иссох. Погасло солнце. Лишь лед... чего-то там, не помню дальше.
Я помнила: лишь лед, что сердце оковал, останется навечно.
Только это уже не про меня. Не дождется, червяка кусок.
***
Разбудила меня жажда.
Убила бы за кружку воды. А что, одним больше, одним меньше... Сначала за ключ от ворот, потом за воду, а там и в ночную гильдию примут без всяких испытаний... предки, да о чем я думаю вообще?!
Вздрогнув, я открыла глаза.
Надо мной нависал потолок с ровными рядами железных крючьев и большой квадратной дырой, забранной толстой деревянной решеткой. В дыре виднелось голубое небо и облако, похожее на крысу сплющенную тележным колесом.
- С добрым утром! - поприветствовали меня и я обернулась на голос.
Ингвар сидел, привалившись к стене, и хмурился. Цепь, что тянулась от его ошейника к потолочному крюку, была совсем короткая, даже на пол не лечь.
- Тебя что, били? - я тоже нахмурилась, разглядев ссадины, распухший нос и здоровенный сине-черный кровоподтек на подбородке, который не скрывала, а только подчеркивала отросшая рыжеватая щетина.
- Не так сильно, как тебя. Да я и сам не стоял столбом, - ухмыльнулся этот невозможный человек и поднял обе руки, чтоб я как следует рассмотрела сбитые в кровь костяшки. Вот уже нашел, чем хвастаться.
- Отрезать ничего не пытались? - подозрительно уточнила я.- Кто-то из этих лысых гадов обещал, что тебе что-нибудь оттяпают, если я вдруг чудить вздумаю.
- Вроде, все на месте, - Ингвар потянулся, хрустнув плечами. - Значит, мало начудила.
- Всего-то сбежать пыталась и человека убила, - меня снова передернуло.
- Первый раз, да? - это прозвучало так сочувственно, что даже неловко стало. - Ничего, поначалу всегда погано бывает. Следующий раз полегче будет.
Утешил, называется.
- Второй, - буркнула я, усаживаясь на пол и подтягивая колени к груди. - И ничего не легче. Даже хуже.
- Расскажешь?
А почему бы и нет? Как там рыжая это называла, "негатив слить"?
- История старая и, на самом деле, довольно скучная, -начала я, устраиваясь поудобнее. Рыжей тут, к счастью не было и перебивать меня было некому, так что я продолжила: - Мы тогда привели караван со шкурами из-за северных гор на большую ярмарку в городище Сигертов Удел. Ждали, пока она закончится, чтобы наняться к кому-нибудь, кто едет дальше на юг, к Побережнику. Делать в том Уделе было нечего, вот я и слонялась по рыночной площади с утра до ночи, безо всякого пригляда. Там и увидела, как беглого раба наказывают. Обычное дело: дюжина плетей и день в колодках. Такое не каждый выдержит, даже если здоров, как вол, а тот старый совсем был и тощий, будто его отроду вдоволь не кормили. Лет мне тогда мало было, понимала еще меньше, вот и полезла, куда не следовало. Набрала на пустыре крапивы и серого мха, в миске растерла, сок отжала, во флягу с водой добавила, да и отнесла этому, который в колодках сидел. Хотела на спину вылить, чтоб кровь остановить. Только не успела. Хозяин его, тварь скользкая, хвать меня за руку и говорит: "Не научила еще мамка, что нельзя чужие вещи трогать? Так сейчас я поучу!". А мне с перепугу слова на язык не идут. Стою и реву, как дура, да еще громко так, на всю площадь. Народ вокруг собираться начал, зашумел. Одни кричат "Всыпать ей горячих, чтоб знала в другой раз, куда лезть не след", другие орут "Отпусти дите, бесстыжая твоя морда, пока самому не всыпали". Ну тот, видно, сообразил, что вторых побольше наберется, да и говорит мне: "Ладно, сам его напою, замолкни только". Флягу у меня вырвал и тому бедняге все в рот вылил. Представляешь, что дальше было?
- Догадаться нетрудно, - понимающе кивнул Ингвар. - Долго мучался?
- Не очень, - я тряхнула головой, отгоняя вставшую перед глазами картину. - Почти сразу захрипел, закашлялся страшно, а потом пожелтел весь, а лицо наоборот красное стало. Дернулся раз-другой, и... и все. Помогла, называется.
- Что, до сих пор себя простить не можешь? - отчего-то рассердился мой странный собеседник. - И зря! Этот доходяга все равно бы к утру помер. Двенадцать плетей не шутка.
- Ага, знаю, - почти весело откликнулась я. - Мне тогда всего пять перепало, и то чуть на костер не легла. Ничего, выходили. Зато ума прибавилось.
- Пять плетей ребенку? - Ингвара аж подбросило от возмущения. - Вконец оскотинели! Сколько тебе тогда было? Десять?
Вот смешной, зачем теперь-то злиться?
- Восемь, или около того. Да и били-то не за старика умученного, а за вранье и упрямство. Видишь ли, я все никак признаться не хотела, кто же это меня подучил на имущество почтенного господина торговца покуситься. Так и не поверили, что я сама могла до такого додуматься.
Ингвар упрямо выпятил подбородок, сжал кулаки и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут дверь распахнулась и в проем робко заглянул тощий коротышка, до самых глаз заросший клочковатой черной бородищей. Потоптался за порогом и, видно, уверившись, что бросаться на него никто не собирается, все-таки решился шагнуть внутрь и сунуть мне в руки глиняную кружку. Да так неловко, что чуть не половину выплеснул.
