Всегда сложно писать вступительное слово. С одной стороны пытаешься пригласить читателя в то путешествие, которое уже прошёл, а, значит, знаешь обо всех его превратностях и счастливых находках. Но, положа руку на сердце, мне слишком неинтересно повторять то, что случилось, то, о чём мне известно вдоль и поперёк. С другой стороны, я могу заинтриговать, как в случае с обольщением прекрасной незнакомки – ведь она ещё не в курсе, каков я, а потому, по крайней мере, поначалу я способен выглядеть как принц из сказки. И, тем не менее, бремя введения висит надо мной, и, значит, я приступаю.

Сразу хочу предупредить читателя о том, что он не найдёт на следующих страницах ни одной ссылки на произведения других авторов. Сложно сказать, почему мне настолько не нравится цитирование, что я им полностью пренебрёг. Я считаю, что повторение пройденного мало обогащает нас в интеллектуальном развитии, по крайней мере, по достижении некоторого критического порога собственных знаний. Кроме того, мне банально лень было это делать. Впрочем, это не означает, что, пусть и не прямых, указаний нет вовсе – они присутствуют кое-где в тексте, но именно завуалировано.

Второй отличительной особенностью данной работы является её, как может показаться, нелогичный характер. Ниже я, по сути, отвечаю на упрёки в этом, но сейчас замечу, что механизмы и способы донесения своих мыслей до читателя бывают разными, и кто, вообще говоря, сказал, что одни лучше, а другие, соответственно – хуже? Как станет понятно после, истины не существует.

Третья особенность сводится к тому, что, как нетрудно будет догадаться потом, я исповедую агностицизм по всей его полноте. Не могу сказать, что я всегда был таким, напротив, я пристрастился, если так позволительно выразиться, к этому направлению мысли в ходе работы над этой книгой. В этой связи я горд тем, что пока ещё не закоснел в рамках какой-нибудь одной системы ценностей. Как бы то ни было, но читатель, разделяющий иные взгляды и не приемлющий мои, должен задуматься, а стоит ли продолжать знакомство с моим исследованием.

Четвёртая особенность заключается в том, что книга откровенно неполна. Я не желаю этим бичевать самого себя, но, надеюсь, позже станет ясно, отчего это так. Нетерпеливому же читателю я советую обратиться к заключению, чтобы понять, как это произошло. В любом случае я не считаю это грехом или же упущением – просто текст таков, и иным ему уже не быть.

И последняя особенность. Так или иначе, но всякий автор помещает себя в ту книгу, которую пишет. Те же мысли, что присутствуют здесь, кто-либо другой изложил бы и преподнёс совершенно иначе. Поэтому нет никакого смысла в том, чтобы укорять меня, за, скажем, для кого-то слишком вольный стиль изложения или за примеры, или за то, что я, вообще говоря, принадлежу к русской культуре. Может статься, что всё это, напротив, очень даже замечательно.

Только приступая к работе, я на самом деле почти не имел чёткого плана того, каков будет её конечный вид. Даже сейчас мне сложно сказать, какова она в действительности. Изначально я даже предполагал, что текст получится иным по сравнению с тем, что уже получилось. Тем не менее, я рад тому, что всё вышло именно так.

Сразу хочу заметить, что смысл названия станет доступным лишь в том случае, если, во-первых, читатель доберётся до финиша, и, во-вторых, если даст себе труд понять, что же я тут попытался изложить. Я не стараюсь здесь кого-то унизить или оскорбить, но должен предупредить, что для выстраивания общей картины описанного придётся попотеть, разумеется, не в прямом смысле этого слова, а в его интеллектуальном аналоге.

И ещё одно, хотя я наивно предполагал, что введение будет более обширным. Как правило, в таких случаях принято благодарить тех людей, которые принимали активное или не очень участие в написании данного текста. Что я могу по этому поводу сказать? У меня есть два варианта, и вы сами в состоянии выбрать более приемлемый лично для вас. Первый. Мне никто не помогал. Всё, что составляет это исследование – дело исключительно моих рук, и мне лишь остаётся быть признательным моим родителям за то, что они меня родили и воспитали таким, каков я сейчас, набирающий вот эти строки, есть.

Второй. Я вправе произнести «спасибо» чуть ли не каждому встреченному мной человеку за всю мою жизнь. Мои студенты, которые, как я полагаю, даже не в курсе моих изысканий, дают мне поводы для размышлений. Беседы со знакомыми и случайными людьми – это источник для вопросов, которые я задаю себе. Окружающая меня как материальная, так и духовная среда – это контекст, в рамках которого я пишу, и было бы несправедливо игнорировать столь фундаментальное обстоятельство. Наконец, далёкие и неизвестные мне индивиды, которые дышат, думают, мечтают, участвуют в своих собственных мероприятиях и т.п., тоже внесли и продолжают вносить свой вклад в то, как выглядит наш – для кого малый, а для кого гигантский – мир. Членом которого я, кстати, тоже являюсь. Так что вы можете выбирать, а это, поверьте, не так уж и мало.

Остаётся последнее напутствие. Не знаю, как вам, но мне было и приятно, и одновременно грустно пройти по этой дороге. Всегда остаётся какая-то внутренняя опустошённость по поводу того, что ты не услышал или не увидел того, что ожидал. В этом смысле всякое предприятие – это разочарование. Но хуже то, что, как я считаю, после прочтения у вас останется резко горький привкус в голове. И связано это вот с чем. Увы, но мы живём в очень предсказуемом мире. Поэтому, если вы не хотите знать, что ожидает нас впереди – не продолжайте знакомства с книгой. А если вы желаете войти в сумеречную зону вместе со мной – милости прошу, я готов быть вместе с вами.

Прежде чем приступить к озвученной теме, необходимо сделать одно крайне важное замечание. Я не претендую здесь на чей-либо хлеб. Мои рассуждения о природе языка носят всего лишь рамочный характер и, конечно, не могут считаться истиной в последней инстанции. Тут я указываю только на то, что заметно и так, но часто попросту игнорируется. Кроме того, я имею перед собой более масштабные цели, поэтому лингвистика выступает во вспомогательной, а не какой-либо иной роли. Очень надеюсь на то, что мои извинения будут приняты благожелательно и не станут поводом для обвинения в непрофессионализме.

Обычно, приступая к предмету своей заинтересованности, исследователь должен дать ответ на то, чем он, собственно, занимается. В моём случае – это язык. К моему глубокому сожалению, точного определения данного термина попросту не существует. Разумеется, я могу указать на те или иные его характеристики, закономерности, наблюдающиеся в нём, а также обобщённо описать его структуру, но, вместе с тем, точным ответом на вопрос о том, чем же является язык, я не располагаю. Это весьма досадное обстоятельство, тем не менее, не должно пугать читателя. И вот почему.

Во-первых, каждый из нас интуитивно догадывается, что такое язык. Пробегая глазами данные строки, мы все невольно или, напротив, сознательно, говорим о том, что владеем им, по крайней мере, в его письменной форме. Большинство из нас к тому же обладают членораздельной речью, а если, в силу каких угодно причин, нет, то языком жестов или другими вспомогательными средствами коммуникации. Кроме того, мы почти каждый день демонстрируем эти умения друг другу, благодаря чему и осуществляются разговоры – в любой их форме.

Во-вторых, мы все – за некоторыми исключениями – постоянно сталкиваемся с тем или иным языком, который, впрочем, таким образом не обозначаем. Мы угадываем настроение окружающих по их внешнему облику, мы различаем интонации и перепады в речи, мы видим скрытый смысл в произведениях искусства, а также распознаём структурные особенности окружающей среды, которая выстроена по определённой логике. Всё это – тоже языки, и мы владеем ими в той же степени и мере, что и обычным: письменным или устным. И в последующем я буду говорить о них именно в данном значении.