- Ты опять пытаешься выжать из меня то, чего во мне нет, - сказал он, и я почти физически ощущал, как от его тона в комнате становится холоднее. – Ты ворошишь прошлое, а оно значения не имеет. Мы те, кто мы есть. Если для твоего языка это проще – называй меня шлюхой. Но не пытайся придумать мне какие-то оправдания. Я делаю то, что мне нравится. Получаю за это неплохие деньги, кстати.

- Я в курсе, - ответил я ему в тон, - видел прейскурант.

Я встал и подошёл вплотную к нему. Макс смотрел мне в глаза, не отводя глаз.

- А я всё равно рад, - сказал я, - что ты стал со мной говорить. Вот видишь, я не падаю в обморок и жечь тебя на костре не собираюсь.

Макс отвернулся.

- Ты будешь считать меня слабым.

- А мне всё равно слабый ты или сильный. Ты для меня, как… Знаешь, когда в длиннющем детективе все постоянно ищут убийцу. Все уже знают его походку, какие ботинки он носит… Иногда показывают его ноги или затылок, но всё равно никто не знает, кто он. Вот и ты так висишь над моей жизнью. И всю жизнь, с тех пор как я тебя узнал, я пытаюсь понять, что у тебя в голове. А теперь я начинаю хоть немного тебя узнавать.

Он резко повернулся ко мне и снова посмотрел в упор.

- А не боишься разочароваться?

- Нет, не боюсь. У тебя в голове не опилки, и это главное. Но это я знал и так. Просто чувствовал.

Я помолчал и повернулся к окну, где в темноте уже загорались первые огни. Как странно наше сознание иногда придаёт значение таким недолгим картинам, которые в другое время и в другом месте не имели бы для нас никакого значения…

Я снова повернулся к Максиму.

- Мне жаль, что я тебя разочаровал. Я всю жизнь старался соответствовать тебе. И всю жизнь у меня это не получалось. Но всё равно я рад, что ты верил в меня, как бы эгоистично это не звучало. И я рад, что ты помнил меня, потому что временами мне казалось, что я в твоей жизни занимаю не больше места, чем последняя муха, залетевшая в квартиру на рубеже осени – и прихлопнуть жалко, и смотреть противно.

- Это не так, – Макс опустил взгляд.

- Тогда почему не смотришь в глаза?

- Можно я скажу после гонки?

Я поднял брови.

- Как это может быть связано с гонкой?

Макс слабо улыбнулся.

- Никак. Я просто хочу, чтобы ты победил.

- Поэтому ходишь на трек?

- Ну… да.

Ну надо же, я заставил покраснеть человека, который, кажется, даже в аду чувствовал бы себя как на светском рауте.

- Тогда не стоит скрываться. Я лучше езжу, когда знаю, что это для тебя.

Макс фыркнул.

Я потянул его на себя и обнял, и это был тот редкий случай, когда он не отстранялся и не казался зажатым.

На следующий день я снова застал его сидящим в кресле и глядящим в окно. Я не выдержал – пошёл и купил ему планшет.

Макс некоторое время вертел в руках довольно дорогую игрушку, но никакой радости у него на лице не было.

- Если это на Рождество – то ещё рано, - сказал он.

- Мне пофигу. Просто страшно на тебя смотреть.

Макс вежливо поблагодарил и отложил подарок в сторону. Собственно, я и не рассчитывал как-то его удивить, просто хотелось занять его чем-нибудь.

- Тебе совсем не интересно в городе? – спросил я.

Макс покачал головой.

- Я много где был. Везде одинаково.

В тот день разговор у нас не клеился, и мы рано легли спать – а на следующий вечер был назначен наш показательный заезд.

Ехали шестнадцать машин из основных европейских команд – правда, настоящих лидеров, таких как Ferrari и McLaren тут не было, и в большинстве случаев, как и у нас, участвовали не основные составы. И тем не менее посоревноваться было с кем – это я знал ещё накануне. Одним из совместных развлечений для нас с Максом в эти дни стал просмотр старых записей гонок наших соперников. Макс, правда, и на них реагировал довольно апатично – но зато высказывал время от времени ценные замечания относительно техники вождения того или другого гонщика.

К тому моменту, когда наши машины оказались на старте, мне казалось, что я знал каждого из них в лицо.

Квалификационный заезд выиграли испанцы, а нам с Яром как всегда достались места в середине, но к этому я уже привык.

Пошла команда на старт, машины одна за другой трогались с места.

Я нашёл глазами Макса, сидевшего на вип-трибуне рядом с другими членами команды, и почему-то вспомнил ту ночь, когда он давал нам с Русланом отмашку. Усмехнулся и, представив, что сейчас точно так же мой старт в его руках, дал газ.

Первый круг прошёл ровно. Я держался в центре, постепенно вырываясь вперёд. Яр потерялся где-то сзади.

Удивляться времени не было, я полностью сосредоточился на идущем впереди меня Audi, старательно перекрывавшим мне обзор и то и дело вилявшим из стороны в сторону.

Улучив момент, я вырвался вперёд, и теперь уже сам перекрыл ему дорогу. Выровнял скорость и приметил следующую цель.

Трек казался мне родным. Наверное, не было тут другого гонщика, который провёл бы на этой трассе столько времени – да почему наверное, я точно знал, что тусуюсь тут по ночам в одиночестве.

Соперники один за другим оставались позади, пока я не вырвался на одну линию с идущим впереди всех Мерседесом.

От их команды в гонках участвовал молодой испанец, чьи гонки я смотрел последним. Он, как и мы, пока не участвовал в международных соревнованиях, но на родине зарекомендовал себя полнейшим самоубийцей – на этом я и собирался сыграть.

На очередном крутом повороте выпустил его на широкую дугу, а сам срезал, дрифтанул и ушёл вперёд.

Оставалось только удержать позицию.

До конца гонки оставался последний круг.

Мерс поджимал, мы приближались к финишной линии, и тут я увидел Макса – с горящими как в детстве глазами.

Меня снова унесло тем чувством единства с ним, в которое я окунулся до сих пор только раз, когда мы были на трассе вместе. Вжал педаль в пол до одури и пролетел мимо сверкнувших мне навстречу фотоаппаратов.

Да. Это была победа. Но настоящая победа была в том, что Макс подскочил ко мне и повис на шее.

Мне кажется, я даже плакал.

Потом нам вручали какие-то кубки. Осоловевший Кристиан жал мне руку и спрашивал, хочу ли я жить в Европе. Я не хотел – потому что Макс жил в Москве. Я смутно запомнил, как Макс ловил машину и, поддерживая меня за плечо, заталкивал в такси. Как заказывал шампанское в номер – и мне казалось… Проклятье, да я уверен был, что он так же счастлив, как и я.

Наше шампанское перешло во что-то большее, и я не заметил, как мы оказались обнажённым. Я укладывал его на постель – Макс старательно ластился ко мне. Улучив момент, перевернул меня на спину и, усевшись сверху, стал целовать мои плечи, внимательно при этом выглядывая что-то в моих глазах.

Я расслабился, уступая ему инициативу, а он всё целовал меня – то тело, то губы, то опущенные веки, и мне казалось, что я в раю. Что он простил меня - и ничего больше между нами не стоит.

В какой-то момент он приподнял бёдра и насадился на меня, но мне было настолько хорошо просто от того, что он был так близко, что это уже было не главным, и деталей я не запомнил.

Наутро надо было улетать. Эта Италия уже сидела у меня в печёнках, и я сам купил билеты, не дожидаясь, пока Яр устанет от своих бесконечных потрахушек. Билеты себе и Максиму, потому что всё, что мы могли сделать здесь, мы уже сделали. Я ждал с нетерпением, как введу его в свою жизнь в Москве.

По крайней мере именно об этом я думал под утро, когда гладил его, лежащего на моём локте, по растрепавшимся волосам. Максим спал.

========== Глава 55 ==========

Всю дорогу в Москву меня преследовало странное чувство дежавю. Те же кресла в самолёте, те же облака за окном… И Максим совсем рядом.

А ещё тогда у меня в первый раз появилось неприятное чувство надвигающейся грозы. Появилось – и исчезло.

Я сжал запястье Максима, повернулся к нему и попытался завести разговор, но Макс говорить явно настроен не был.