По позвоночнику пробежала волна раздражения, но она была совсем слабой – атмосфера аэропорта действовала на меня на удивление умиротворяюще. А, может быть, меня успокаивала мысль, что он никуда уже не денется от меня.

Мы оба замолчали. Я чувствовал, что должен убрать руку, но не мог заставить себя прервать этот маленький контакт и вместо этого погладил его по плечу.

Из дверей самолёта высунулся Ярик и, окликнув меня по имени, замахал рукой. Макс повернулся на звук и вздрогнул, так что на миг мне показалось, что он всё-таки попытается сбежать. Я крепче сжал его плечо, и он обернулся ко мне, но, так ничего и не сказав, пошёл к самолёту.

Ярик при нашем приближении отодвинулся в сторону и окинул его оценивающим взглядом – так, как будто видел впервые.

Макс ответил ему взглядом спокойным и холодным, будто тоже видел в первый раз.

- Макс, это Яр, наш второй гонщик… Ну или первый. С какой стороны считать, - поправил я, получив болезненный тычок под ребро.

- Я догадался, - сказал Максим спокойно, не протянул руки и не попытался представиться в ответ.

- Яр, это Максим.

- Я тоже как-то… догадался, - сказал Яр и абсолютно отвратительно улыбнулся.

Я тоже ткнул его под ребро, и когда он повернулся ко мне, наградил красноречивым взглядом.

Не дожидаясь приглашения, Макс прошёл вперёд, а я, улучив момент, подтянул Яра поближе и прошептал ему в ухо:

- Даже не думай, Яр. И про то, что было, забудь. Он только мой.

Яр фыркнул, и я так и не понял, услышал он меня или нет.

В салон он прошел первым, а следом я – и, нажав кнопку на стене, подал пилоту сигнал о готовности. Затем прошёл в помещение для пассажиров и задержался на секунду взглядом на Максиме – тот сидел, запрокинув голову далеко назад и выставив на всеобщее обозрение своё беззащитное белоснежное горло. Думаю, он сделал это не специально. Просто, что бы он ни делал, как бы ни сидел или ни стоял, мне казалось, что его нужно фотографировать прямо здесь и сейчас, и это фото будет стоить миллион долларов. А впрочем, может, это была просто профессиональная привычка.

Я опустился в кресло рядом с ним и поймал его руку. Едва я получил эту небольшую порцию пищи, мой голод усилился, и я захотел прижать его к себе – но делать это в присутствии Яра не стал. Просто потянул на себя запястье Максима и погладил его, такое хрупкое и послушное.

Макс сидел неподвижно всё время, пока самолёт поднимался в воздух. Яр листал какой-то журнал, который подхватил со стола. Я постепенно успокаивался и впадал в состояние, похожее на дрёму.

Когда я уже опустил веки, устав наблюдать однообразную пелену облаков под крылом самолёта, совсем рядом прозвучал задумчивый голос Яра:

- Это самолёт моего отца. Вам тут нравится? Может, хотите чего-нибудь выпить?

Отвечать мне было лень, и я ничего не хотел, так что я просто чуть приподнял веки, вглядываясь в него сквозь ресницы, и тут же сонливость исчезла как ни бывало, когда я понял, что вопрос адресован вовсе не мне. Совсем не мне.

Я чуть повернул голову и перевёл взгляд на Макса, стараясь не шевелить рукой и не дать ему понять, что ещё не сплю.

- Довольно уютно, - сказал он спокойно, вежливо оглядываясь по сторонам. Он не хамил, а я так уже успел соскучиться по этому спокойному тону. – Спасибо, если только кофе.

- Вы не пьёте?

Макс покачал головой.

- Странно… для вашей профессии.

Рука Макса в моей ладони дрогнула, и я с трудом удержался от желания сжать её крепче, но всё же решил не выдавать себя.

- Именно для моей профессии, - сказал он, - это более чем естественно. В нашем деле тот, кто говорит, что не знает способов не захмелеть – или лопух, или лжец.

Всякое дружелюбие из его голоса исчезло, и я снова слышал совсем чужого мне человека.

В кои-то веки меня обрадовал этот ледяной тон.

- Я не хотел вас обидеть, - Яр довольно мило улыбнулся, - просто привык называть вещи своими именами.

- Это дурная привычка. Люди как правило не любят слышать правду о себе – и поверьте, я говорю это не из обиды.

- Врать - тоже профессиональный навык?

- В каком-то смысле. У нас это, правда, называли дипломатией.

- Помогает?

Макс пожал плечами и отвернулся к окну. Он долго молчал, а затем спросил:

- Это двойной заказ?

- Что ты имеешь в виду?

- Когда нас приглашают на вечеринку, Альберту принято сообщать, сколько человек будет, какие услуги требуются и сколько продлится мероприятие. От этого зависят расценки.

- Не думал, что всё так сложно. Обычно я просто звоню…. И говорю сколько человек и когда.

- Вы пользуетесь услугами категории C. Там всё проще.

Яр фыркнул.

- Подумать только, дорогая шлюха будет читать мне лекции по деловому этикету.

- Вы не ответили на мой вопрос. Мне хотелось бы знать свои обязанности заранее.

- А если вызов двойной?

- Это…

- Макс! – я всё таки не выдержал и, до боли сжав его кисть, заставил повернуться ко мне. – Прекрати. Я никому тебя не отдам.

- До сих пор за тобой не водилось такой щепетильности, - сказал он. Несмотря на злые слова, в голосе его отчётливо проступило облегчение, но и это облегчение не смогло успокоить всколыхнувшуюся в груди волну злости.

Я ещё крепче сжал его руку.

- В этой поездке ты только со мной. Даже не думай вестись на весь тот бред, что несёт этот полоумный.

Яр обиженно фыркнул.

- Тоже мне… голубки за деньги. Но… Раз никто ничего не хочет, пойду налью себе скотча.

Он свалил наконец в маленький закуток, служивший кухней, а я позволил себе немного расслабиться и провёл пальцами по щеке Максима.

В голове крутился десяток вариантов, как я мог бы начать разговор – и на каждый из них у Максима в моей голове находилась злая фраза в ответ. Реальный Максим был ничуть не глупее моего воображаемого, а я точно знал, что ещё одного упрёка не выдержу – сорвусь.

- Поцелуй меня, - попросил я просто, и Макс послушно потянулся к моим губам. Никогда до этой поездки я не думал, что смогу так возненавидеть слово «послушно», потому что именно оно стало девизом всего, что делал Максим.

Он коснулся моих губ и выжидающе остановился, будто ожидая приказа продолжать. Я не сразу заметил это и сам провёл языком по его губам – сначала снаружи, потом внутри. Проник глубже, вспоминая и пытаясь утонуть, как это было раньше. Но я мог только вспоминать, потому что ответ Максима был слишком слабым, в десять раз слабее того, что я ожидал. Он делал всё так, как я просил, но не так, как я хотел. Во мне снова начинала подниматься ярость, и если бы Яр не появился в проходе с подносом в руках, она наверное всё же нашла бы выход.

- Я решил не быть эгоистом, - сказал он и опустил поднос на стол, - потрахаться вы ещё успеете, а вот попробовать фирменных орешков – уже никогда.

Появление Яра вызвало у Макса вздох облегчения. Он отстранился и снова упал на спинку кресла, а я потянулся за одной из чашек кофе, стоящих на подносе.

В атмосфере относительного дружелюбия мы попили кофе. Яр говорил больше всех, позволяя мне молчать. Больше не выходил на скользкие темы и в целом вёл себя так, будто мы подцепили какого-то фаната, который пока ещё не понял, от кого конкретно он фанатеет. Он рассказывал про последний сезон, про особенности прохождения поворотов на разных трассах – и, к моему неудовольствию, Макс впитывал каждое его слово как губка. Правда, при этом с силой сжимал мои пальцы каждый раз, когда Яр пытался выйти на личные темы. Макс волновался. Я видел это, хотя вряд ли это увидел бы кто-то другой. И от того, что у нас ещё остались хотя бы эти немногие невесомые и неуловимые общие тайны, мне становилось чуточку теплей.

Самолёт приземлился около двенадцати дня, и Яр сразу же потащил нас на трек.

Оставив нас у входа он исчез, а, вернувшись, щёлкнул в воздухе двумя магнитными карточками.

- Пропуска два. Но, я думаю, мы пройдём.

И мы действительно прошли – потому что на входе сидела какая-то довольно симпатичная девушка, а Яр стрелял глазами так же профессионально, как и водил.