Макс вскинулся.

- Я не играл…

- Врёшь, Макс. Тебе нравилось меня бесить, - я усмехнулся и шагнул к нему, - и ты знаешь, что нам с Русланом нравится, когда ты нас бесишь. Никто не верит, что ты невинный ягнёнок. Но продолжай им притворяться. Мы всё равно любим тебя – таким, какой ты есть. Теперь твой ход. Решай, кого любишь ты.

- Я решил.

- Тогда доведи дело до конца. Кому-то из нас будет больно. В любом случае.

Макс долго молчал.

- Я же сказал тебе, мне нужно подготовить путь к отступлению. Это уже не имеет отношения к любви.

- Макс, тебе не надо ничего готовить. Если ты уйдёшь от него прямо сейчас – тебе есть куда пойти. И мы вместе решим, что делать дальше.

Макс снова ответил не сразу.

- После защиты, - сказал он наконец, - два месяца, Вить. А потом я решу, так или иначе.

- Два месяца, - я кивнул и ушёл в номер, а Макс долго ещё стоял там, в темноте, будто боялся войти ко мне в освещенную комнату. А когда он всё же появился, я так соскучился, что почти набросился на него и прижал к себе. И Макс жадно отвечал на мои объятия, скользил руками по моей спине, по сантиметру задирая футболку, пока не добрался наконец до голого тела. Мы рухнули на кровать, продолжая ощупывать друг друга, будто пытаясь запомнить пальцами каждую выпуклость мышц. Я помню, как целовал его ключицы, такие соблазнительные в вырезах его рубашек, как гладил его, забираясь туда, куда не было хода никому другому. Как он дрожал подо мной, как сходило напряжение с его лица, уступая место блаженству.

Я любил его до сумасшествия, и никакая реальность не могла меня отрезвить.

Мы провели в Палермо три недели, но эти три недели казались мне целой жизнью. А Москва, с её серыми гробницами домов, стала горьким пробуждением после долгого сладкого сна. Когда мы вышли из самолёта, над посадочным полем накрапывал мелкий дождик. Максим был мокрым и холодным, как лягушка, и мы оба знали, что здесь уже нельзя так беззаботно обнять друг друга и не видеть никого вокруг.

Я всё ещё любил его, но любовь стала такой же горькой, как этот город, и каждая секунда – с ним или без него – снова причиняла боль.

Я неделю лежал в кровати и думал о том, что делать дальше. Шла вторая неделя мая. Макс писал диплом. Ян, кажется, тоже. Сам я не слишком напрягался, заплатив одногрупнице, потому что думать о педагогике не было никаких сил.

К концу недели я созрел и поехал к отцу. Мы договорились, что он найдёт юристов, а я поговорю с ребятами.

Начал я с Пашки и, даже не успев задать первый вопрос, узнал, что тому осточертело работать на дядю. В мастерской весь год шли сокращения, и я ушел как нельзя более удачно. После этого платили всё меньше, а работы было всё больше, и хотя племянника шефа увольнять никто не собирался, Пашка основательно задолбался пахать за всех тех, кому не так «повезло».

Мы договорились, что он подберёт себе парней, а мне теперь уже оставалось только ждать результата. Деньги я отдал отцу – от греха подальше, а сам снова стал подвисать на Базе.

Со мной окончательно перестали ездить. Даже Руслан как-то потух. Он тоже явно не парился с дипломом и появлялся почти каждую ночь, но в основном стоял в сторонке и смотрел на чужие заезды.

Мне становилось скучно, но База была нужна – она занимала немалое место в моей концепции нового бизнеса, так что я старался общаться с народом, выспрашивал, кто какие примочки хочет поставить, и обещал, что скоро появится место, где всё это можно будет сделать.

В двадцатых числах мая дело сдвинулось с мёртвой точки. На Базе появился новый паренёк – если можно так назвать небритого мужика, заметно за тридцать. Одевался он так же, как и мы, и вёл себя в общем тихо, так что особого внимания не привлекал. Больше смотрел, чем ездил, причём всё время с какой-то тоской. И поскольку мне тоже оставалось только смотреть, я как-то подкатил к нему и завязал разговор.

- Ставишь на кого-то? – спросил я.

Мужик затянулся.

- Импреза сделает Мартин, видно, что потроха перерыты.

Я усмехнулся и кивнул.

- Они всё время ездят вдвоём. Но пока Импреза ни разу не вывезла.

Мужик посмотрел на меня и протянул руку.

- Вячеслав. Можно Слава.

- Виктор, - я пожал протянутую ладонь. – А ты почему не гоняешь? Вроде в теме и тачка на ходу.

Слава усмехнулся.

- Не с кем.

Я поднял бровь.

- Та же фигня. Рванём разок?

Вячеслав оглядел моё помятое со всех боков чудо на колёсах.

- Уверен?

- Вполне. Два косаря?

Мужик замялся.

- Давай дружеский матч.

Я хмыкнул. Так вот оно что. У него тупо не было бабок. Но на попятную не пошёл – всё же было любопытно.

- Ну давай без ставок. Дрифт или четвертушка?

- Дрифт.

Мы подогнали машины к старту, я обсудил условия с Джеком. Тот презрительно кивнул, но против ничего не сказал и принялся собирать ставки со зрителей.

Мы дождались команды на старт и выжали газ.

Вячеслав вышел вперёд на полкорпуса после первого же поворота, но я решил, что это удача. Потом, когда он закрепил успех на втором повороте, я решил, что у него просто было преимущество, и остался с этой мыслью до тех пор, пока мы не пересекли черту – он впереди, а я на полкорпуса позади.

- Блядь, - выругался я сквозь зубы и, выбравшись из-за руля, посмотрел на него, - ещё?

Мужик пожал плечами. Я поколебался, достал из кармана два косаря и протянул ему.

- Мы же без ставок, - напомнил он.

- Ну, ок. Без ставок ещё разок?

- Давай.

Когда он сделал меня три раза, я заподозрил подвох, но отступить уже не мог.

- Да что за хрень, - не выдержал я и, подскочив к его машине, потребовал, - покажи мотор.

Слава опять повёл плечами, закурил и открыл капот. Вообще нетюнингованная ауди. Я начинал звереть.

- Ещё? – спросил я.

- Лень.

- Бля, я не успокоюсь. Давай на деньги, если не хочешь так. Знаешь же, что выиграешь.

Мужик на слабо не повёлся и бабки ставить не стал. Но на заезд согласился.

- Ты рано выворачиваешь руль, - бросил он, усаживаясь на место.

Рано выворачиваю руль… Замечание меня пробесило, и я слился ещё три раза. Домой ушёл усталый и злой, а на следующую ночь, только заехав на Базу, сразу заприметил его авто. Подобрался вплотную и постучал по крыше.

Слава опустил стекло и высунулся наружу.

- Давай ещё?

Слава поднял бровь.

- Не надоело?

- Нет.

Мы сделали ещё три раза.

- Я тебе сказал, ты рано выворачиваешь руль, - сказал он устало, в очередной раз выбираясь из машины покурить.

Я только выругался вполголоса.

- Ты вообще откуда? – спросил я напрямик.

- Издалека.

- Давай махнёмся тачками, попробуем наоборот.

Вячеслав поколебался для приличия и кивнул. На моей машине он не просто обошёл меня на полкорпуса – он все три раза уделал меня под чистую.

- Отличная тачка, - сообщил он, освобождая моё место. – Где делал?

- Сам.

Я стоял всё такой же злой.

Вячеслав достал сигарету, и я, потянувшись к его пачке, без спроса достал оттуда вторую.

Вячеслав щёлкнул зажигалкой и дал мне прикурить.

- Я понял, почему ты так выкручиваешь руль, - сообщил он, - у тебя подвеску ведёт. Давно бы починил. А то так и будет хрень.

- Но ты же на ней меня сделал, - сказал я устало.

- Не парься. Я десять лет за рулём.

Я мрачно посмотрел на него.

- Хочу ещё.

- Что?

- Давай завтра, подкручу подвеску и попробуем.

Слава развёл руками.

- Мы уже народ задолбали. Может, хоть не здесь?

- Давай не здесь. Днём на пустыре. Оставь телефон, я адрес скину.

Славик достал мобильник, и мы обменялись номерами. Он был третьим человеком, с которым я гонял по своему пустырю. Я слил ещё раз десять.

- Вот ты упорный, - сказал он устало, когда уже начинало темнеть, - да не выиграешь ты, уймись.

- Нет.

Вячеслав достал с заднего сиденья старую футболку. На плече я разглядел обрывок надписи «Red Bulls».