В этот раз мы снова встречались в моём кабинете, за окнами уже темнело, но я не хотел его прерывать. Даже не потому, что сроки наши были так ограничены – просто мне нравилось слушать, как он говорит. Записей на тот вечер у меня больше не было, так что я попросил:

- Продолжайте. Если хотите, я сделаю кофе.

Виктор благодарно кивнул и, не спрашивая разрешения, закурил. Курил он много, так что я чувствовал, что к концу нашего лечения я сам надышусь дымом на три года вперёд.

- С тринадцати лет, - ответил он на мой невысказанный вопрос, поймав мой взгляд на своей сигарете.

- Пашка?

- Он, долбоёб. Знал бы, что за дерьмо… - Виктор зажал сигарету в зубах и махнул рукой.

- Вы так прониклись сочувствием к этому парню?

Виктор дёрнулся, и я с удивлением понял – в самом деле ещё не отболело.

- Да, проникся, - ответил он резко. – Я… Ладно. Я продолжу, хорошо?

Я поставил перед ним чашку и кивнул.

***

- Я - Витя, - сказал я, останавливаясь за дверью и разглядывая коридор. Две комнаты, но свет горел только в одной, и, судя по разбросанным на кровати журналам, она принадлежала подростку.

- Максим, - произнёс он осторожно. Он вообще тогда всё время был таким… осторожным… как косуля, которая вот-вот удерёт в лес.

- А предки где? – спросил я.

- Нету… - он покосился на другую дверь. Нету и хорошо. В тот момент меня особенно и не волновало, как это их «нету».

- Может, заберёшь, а то неудобно как-то, - я ткнул подбородком на две бутылки пива и мороженое в пластиковом контейнере, по моим тогдашним представлениям – верх роскоши и джентльменства.

Он посмотрел на мою ношу и отступил на шаг назад.

- Ну, Макс не тор…

Я увидел, как он съежился и замолк. Глубоко вдохнул, приучая себя к мысли, что общаюсь с болезненным.

- Максим, забери, пожалуйста, - сказал я, старательно выговаривая каждое слово и отслеживая интонации.

- А не боишься? – спросил он осторожно.

- Чего? – я хлопнул глазами, чувствуя, что этот тупняк заразителен. Ну или мы с ним просто говорим на разных языках.

- Ну так я же… - он усмехнулся, - спидозный.

- А это правда? – спросить меня подмывало уже давно, а тактичностью я не отличался никогда.

Максим хлопнул глазами. Видимо, такого вопроса он не ожидал.

- Нет, - выпалил он.

- А чего тогда мозги делаешь?

Максим открыл рот и закрыл обратно. Потом молча взял у меня из рук продукты и понёс на кухню.

- Это куда? – спросил он из полумрака.

Я нащупал выключатель, прошёл следом и опустил на стол блокнот.

- Я не смотрел, - торопливо добавил я, увидев, как Максим бросается к нему и прячет в первый попавшийся шкаф. На самом деле посмотреть хотелось, но как-то так меня приучили, что в чужих дневниках копаться нельзя. А ведь рисунки в блокноте – это почти дневник. Я скорее ощущал это, чем понимал, и позднее оказался прав.

- Так куда это? – повторил он, стараясь поскорее отвлечь меня от мыслей о блокноте.

- Не знаю, - я пожал плечами, - а где сидеть будем?

Он непонимающе посмотрел на меня. Потом на пиво с мороженым.

- Ну я типа решил, что в гости с пустыми руками не ходят, - пояснил я, решив не изобретать велосипед.

Максим посмотрел на меня и, повернувшись бочком, будто собирался драпать, спросил:

- А ты чего вообще пришёл?

Я пожал плечами.

Не знал я, зачем пришёл. То есть, конечно, версия была, но такая тупая, что я ещё не готов был произнести её ни про себя, ни тем более вслух. А объяснение «мне понравилась твоя спина» звучало бы совсем уж дебильно.

- Я проверить хотел, - прорвало меня наконец, - всё ли у тебя в порядке.

Кажется, мой ответ напугал Максима куда больше, чем могло бы напугать признание про мои извращённые мысли относительно него.

- Скажи честно, - сказал он неожиданно довольно жёстко, хотя до того, чтобы дать отпор, тут было ещё далеко.

- Я тебе честно сказал, - я изобразил обиду и тут же понял, что промахнулся, - бля, Максим… ну не еби мозг. Ну пришёл вот, видишь. Захотелось мне. И блокнот вернуть. Если так напрягаю – могу уйти.

Я повернулся к двери и внезапно ощутил, что на локоть мне легла его рука. Хватка была не сильная, но такая тёплая, что я стремительно таял.

- Подожди… не надо. Я не понимаю просто.

Я вздохнул и повернулся к нему.

- Я тоже. Мне просто противно было смотреть, как они тебя… И тошно, что я стою и смотрю. Но я же не знаю тебя, понимаешь? Так может они за дело, чего я буду лезть?

Он долго молчал, а потом сказал:

- Понимаю, - и что-то потухло в его волшебных глазах.

- Да нихрена ты не понимаешь, - взорвался я. – Я познакомиться хочу. Ну… вот. Всех во дворе знаю, а тебя нет.

- А чего раньше-то не хотел? – усмехнулся он одним уголком губ, и я понял, что глаза – это ещё лёгкая кавалерия. Что со мной сделала эта улыбка - я не могу описать. Выстирала и вывернула наизнанку.

- Да я тебя и не видел никогда.

Он посмотрел на меня с таким недоумением, что из его взгляда выветрилось даже разочарование.

- Я тут два года живу, - сообщил он.

Я развёл руками. Ну два. Ну дурак. Дальше-то что?

Усадил он меня в своей комнате. Я с любопытством разглядывал плакаты с дорогими машинами на стенах. Никогда бы по его виду не подумал, что он увлекается гонками. А он резал мороженое на письменном столе и раскладывал по блюдцам. Пиво он тоже поставил на стол, но, отводя глаза, пить отказался. Мне показалось, что если я буду настаивать, он уступит, но настаивать я абсолютно не хотел.

- А чаю дашь? – спросил я, и он торопливо кивнул. Вернулся с заварочным чайником и кипятком, а потом ещё раз сбегал за чашками. Чашки у него были не такие, как у нас. У нас всё разномастное и битое, может потому, что нам с батей на это всё попросту пофик. А у него всё было красиво. И не только чашки, если уж так говорить. Комната тоже была отделана как-то со вкусом, так что приятно просто посидеть, даже на кровати среди журналов.

Чай пили молча. Я продолжал разглядывать машины, которыми никогда в общем-то не увлекался, а он, заметив мой взгляд, начал тыкать в них пальцами и объяснять, что здесь, где и зачем. Как оказалось, он собирал плакаты с гоночными автомобилями.

- Никогда бы не подумал… - не выдержал я.

- Что? – он испытующе посмотрел на меня.

- Ну, что ты…

- Что педик увлекается гонками?

Ложка с мороженым замерла у меня в руке.

- А это правда? – выпалил я.

- Да.

Он спокойно смотрел на меня, а я молчал.

- А что я буду скрывать, - пояснил он, - все и так уже знают.

- Ну, мог бы соврать.

- А я не хочу, - он отвернулся и уставился в окно. Чувствовалось, что мороженое больше не лезет ему в горло.

- А ты уже пробовал?… – продолжил я со свойственным мне тактом.

- Слушай, отвали, а? – не сдержался он наконец, - Что тебе надо, а? Перекантоваться два часа? Перекантовался уже. Или вали, или давай, говори напрямую. Что там, меня скрытой камерой снимают? Или на сто рэ поспорил, что я тебе отсосу? Так хрен тебе…

- Уймись! – я сам не заметил как встал, только как его тонкие тёплые плечи оказались в моих руках, и ощущение это было таким опьяняющим, что на пару секунд я забыл, что хотел сказать. А он уставился мне в глаза своими очумелыми, испуганными глазами. – Я познакомиться пришёл, - повторил я упрямо, - я же уже говорил. На седьмом этаже живу. Витёк. И мне плевать, гей ты или нет. Пока все участники процесса получают удовольствие, остальное значения не имеет.

Я врал. Откровенно. Потому что, если уж говорить начистоту, мне было ни разу не пофик. Я был рад, едва не прыгал от счастья, когда он заявил, что гей. Это решало всё. Во-первых, теперь было понятно, что никаких таких чёрных дел за ним нет. Скорее всего его вкусы были единственной причиной его травить. Иногда нам хватало и меньшего. А во вторых, теперь я не чувствовал себя идиотом, который пялится на спину незнакомого парня, пока другие заглядывают девчонкам под юбку. Если я и был неправильным, то нас тут таких было уже двое.