Только про Макса я говорить не хотел – не было бы от этого лучше ни мне, ни ему.

***

- Но вы всё-таки рассказали потом?

- Да, рассказал.

Виктор замолчал.

- Мне кажется, я мог бы так и не расстаться с ним никогда. Хотя я слабо представляю его в своей сегодняшней жизни. Наверное, ему было бы плохо со мной. Каким бы тихим он ни был, у него всегда была и своя жизнь, а со мной так нельзя. Я бы его задавил.

- Почему вы опять ищите повод себя обвинить?

- Ну, это же так. Думаю, вы прекрасно представляете, что значит быть рядом с человеком, у которого сплошь соревнования и тренировки. Это для меня всегда будет важнее.

- В прошлый раз вы говорили, что отдали бы это всё.

Виктор задумался.

- Да, говорил. Отдал бы… Отдал бы Максу. Но Макс - это не жизнь. Это какое-то наваждение. Это раскрытая рана, которая не хочет затягиваться. И, знаете… Макс - это опьянение победы. С Яном так не было. Не потому, что он хуже. Он всё-таки стал тем самым, самым лучшим, что я искал. И всё же он был из реальной жизни. И я никогда не променял бы это чувство победы на реальную жизнь. На тепло и уют.

- Знаете, что я думаю?

Виктор кивнул, предлагая мне продолжать.

- Вы тогда не Макса потеряли. Вы потеряли себя. Вы никогда не проигрывали. Вам нужна была победа, и к поражениям вы не привыкли. А в ту ночь вы проиграли в первый раз. И вы всё ищите причины этого поражения. Вы стыдитесь его, а не самого факта, что по вашей вине случилось что-то плохое.

- Нет!

Ответ прозвучал слишком резко, но это, в общем-то, ничего не значило.

- Я задел вас?

- Нет…

Виктор вздохнул.

- Я не знаю. Наверное, и это тоже. Макс весь – от начала до конца - моё поражение. Но вы всё же не правы. Может, он и был моим первым проигрышем, но точно не был последним. Просто потому что - без поражений не бывает побед.

- Вы осознаёте это в спорте. Почему не хотите осознать в жизни…

- Потому что…

Виктор замолк.

- Не знаю. Просто не могу. Это слишком много. Эта та потеря, которую я не могу принять.

- Но вы признаёте, что это всё-таки потеря?

- Нет.

- Нет?

Виктор молчал.

- Вы всё ещё надеетесь его вернуть?

Виктор отвернулся к окну.

- Спустя двенадцать лет?

- Спустя двенадцать лет.

- А вы уверены, что вы ему нужны теперь, спустя столько лет? Не потому, что вас разделила та ночь, а просто потому, что для вас обоих прошли годы. Вы уверены, что он нужен вам таким?

Виктор не ответил. Вместо этого он встал и спрятал так и не открытую пачку сигарет.

- Мне пора.

- Завтра…

- Не будет завтра. Я надеюсь.

Я пожал плечами.

- Если вам это поможет. Но вы знаете, что я буду ждать.

========== Глава 22 ==========

Виктор пришёл как по расписанию, в шесть. Невыспавшийся и злой.

- Вы хотите что-то рассказать? – спросил я.

- Нет, - он упал на диван напротив и принялся хлопать себя по карманам в поисках сигарет.

- Может, всё-таки попробуете бросить?

Виктор обжёг меня злым взглядом и продолжил своё занятие.

- У вас же всё впереди. Стоит ли циклиться?

- Я хочу его, - отрезал Виктор и откопав, наконец, сигареты, раскурил одну, - будем продолжать?

- Как вы скажете.

Виктор подошёл к окну.

Окна моего кабинета выходили на небольшой парк. Очень удачное место, где пейзаж всегда успокаивает – будь то лето, осень, зима или весна.

Тогда за окнами начиналась осень. Ещё та, даже не золотая, а лишь чуть позолоченная.

- Вы рассказывали о последних годах учёбы.

- Да.

- О Яне.

Виктор поморщился.

- Да.

- И о работе в автомастерской.

- О ней меньше.

- Скажите, трудно было пройти весь путь вот так, с нуля?

Виктор пожал плечами.

- Это как раз меня никогда не удивляло. Я так привык.

- Когда вы научились водить?

- Тогда же. Осенью. Кстати, учил меня Ян.

***

Ян не то, чтобы интересовался машинами. Не больше, чем любой мальчишка в этом возрасте. Но моего Франкенштейна полюбил сразу же. Принял, видимо, как часть меня. Когда у него было время, он подолгу молча сидел в гараже, разглядывая, как я копаюсь в этом чудовище. А в октябре спросил:

- Она ездит?

Я выкатился из-под днища и посмотрел на него.

- Вообще-то, не уверен, но должна.

Ян рассмеялся. Легко так.

- Так может хоть попробуем?

Я пожал плечами и, подобрав с пола тряпку, принялся вытирать руки.

- Можно.

- А можно я сам попробую?.

Ян подошёл и сел на пол рядом со мной, облокотившись спиной на дверцу автомобиля.

Я сомневался, и он тут же уловил мои колебания.

- Ревнуешь?

- Ага, тебя к своему монстру. Вдруг он тебя утащит и сожрёт?

Ян фыркнул.

- Ну, зачем ты её так, - Ян поднялся, прошёл вдоль корпуса и провёл пальцами по крылу, - доброе слово и кошке приятно.

- Для тебя я доброе слово всегда найду, - я встал и, поймав его за талию, притянул к себе, - но ты и не кошка.

Мы целовались, и губы у Яна были тёплые, чуть отдававшие капучино. Целовать их было ужасно приятно, потому что они тут же расступались, подаваясь навстречу. Он позволял мне, наверное, всё. Хотя я, конечно, и не требовал ничего особенного. Требовать что-то от него не поднималась рука.

И всё равно после Макса он был как летний дождик после майского ливня.

Впрочем, тогда именно это мне и нравилось.

Я всё-таки пустил его за руль и с некоторой опаской наблюдал, как моё чудовище ползёт по двору. Ян сделал круг и остановил машину около меня.

- Надо бы где-то за городом обкатать, - сообщил он, высовываясь из окна.

Я ещё раз вытер руки и без того промасленной тряпкой и задумался.

- Там пустырь есть. Двадцать км за МКАДом.

- Ну так погнали?

Я забрался в машину с другой стороны, и пока Ян плавно поднимал скорость, внимательно рассматривал салон. С этой стороны я действительно своё чудо видел не часто. Но мне нравилось. Хотя и тут не помешало бы сделать небольшой тюнинг. Просто о косметологии я до сих пор не думал – всё больше о хирургии. Уже не говоря о том, что сиденья были протёрты чьими-то незнакомыми задницами, а капот и крылья кардинально различались по цвету и хранили следы былых сражений с фонарями.

Ян вёл плавно, и я не преминул спросить, где он научился так водить.

- У папки машину брал.

Ничего более конкретного от него добиться не удалось. Он вообще не очень любил говорить о себе и о своём детстве, больше слушал и спрашивал.

Мы добрались до пустыря, обкатали немного мою тачку и, остановив её, уселись на капоте и стали курить.

- А можно я кое-что попробую? - спросил Ян.

Я пожал плечами. Всё ещё ревновал, но уже не так сильно.

- Ты только подальше отойди. Не-не, вообще за забор.

До забора было метров пятьдесят, и я без задней мысли отступил туда.

Ян опять забрался в машину. Двигатель взвыл, и мой Франкенштейн сорвался с места, оставляя за собой следы на земле.

Ян промчал так до бетонного ограждения, резко свернул, когда я уже думал, что хана пришла и ему, и Франкенштейну. Проскрежетал багажником по стене и, сделав ещё один резкий разворот, вернулся на исходную. Остановился он так же резко, как и рванул с места.

- Батька учил? - спросил я с усмешкой, наблюдая, как улыбающийся Ян выбирается из машины.

- Ага… Типа того.

Я подошёл к нему вплотную и, поймав за плечи, притянул к себе, а затем поцеловал.

- Ты меня научишь? – спросил я.

Ян пожал плечами и кивнул.

С тех пор мы выбирались на пустырь почти каждый день, а к зиме Ян заставил меня получить права - водить мне приходилось ещё в автосервисе, а вот до документов руки не доходили. Тогда же я немного привёл в порядок внешний вид своего творения – по крайней мере, теперь оно было выкрашено в один цвет, хотя вмятины на капоте остались.