Ну, раз уж все так сложилось, я опустил глаза и стал разглядывать лежавшую передо мной на столе ярко-красную сервировочную салфетку, в которой не было ничего примечательного ровно до тех пор, пока я не просыпал на нее сахар. После этого я добавил туда еще перца и горчицы и, используя все это вместо красок, стал пальцем рисовать портрет официантки. У нее как раз была какая-то дикая афро-прическа цвета соли с перцем, так что у меня выходило очень даже похоже. Тем я и развлекался, пока Брайан не вернулся после самого долгого отлива за всю историю существования человечества.

В руках у него была газета. И, сев за стол, он тут же развернул ее и отгородился от меня.

Я понемногу начинал гадать, не совершили ли мы огромную ошибку, отправившись в эту поездку. Может, мы с Брайаном были одной из тех пар, которым противопоказано путешествовать вместе? Или, может, самому Брайану в принципе было противопоказано путешествовать? Может, он был просто гигантским ребенком, который теперь никогда меня не простит за то, что я осмелился подшутить над его слабостью? Как бы там ни было, все это уже начинало порядком меня выбешивать.

- Смотри, это официантка, - шепнул я и развернул салфетку так, чтобы ему было видно.

Получилось и правда похоже – в этаком мультяшном, абстрактном стиле.

- Что?

- Видишь, я нарисовал ее приправами. Это народное творчество!

Он пальцем отогнул край газеты, посмотрел на салфетку, потом на меня. И я заметил, что уголки его губ невольно поползли вверх. Я улыбнулся ему в ответ, но он тут же откашлялся и снова прикрылся газетой. Я разочарованно вздохнул и откинулся на спинку дивана.

- Ты теперь будешь меня игнорировать до конца поездки? Или всего лишь до конца вечера? – наконец, спросил я. – Потому что если это продлится до конца поездки, я лучше прямо сейчас отправлюсь домой.

Он не ответил и газету не убрал, но я вдруг почувствовал, как он под столом толкнул меня носком ботинка. Это был один из странных чисто Брайановских знаков внимания, и его хватило, чтобы меня слегка попустило.

- Тут напечатана очень интересная статья, - сказал он. – О том, как один человек, совершая утреннюю пробежку, наткнулся в лесу на мертвое тело.

Я рассмеялся и пнул его в голень, а он, наконец, отложил газету и озорно мне улыбнулся. Затем он зажал мою ступню между ногами, и вскоре мы уже всячески заигрывали друг с другом под столом и лыбились, как полные идиоты. К тому времени, как официантка подала нам некую субстанцию, отдаленно напоминающую еду, мне уже казалось, что мы снова стали самими собой.

- Ну и где, по-твоему, мы остановимся на ночь? – спросил я.

Я искренне надеялся, что он не запланировал еще одно лесное приключение. Однако другие возможные варианты ночевок пугали меня ничуть не меньше. С тех пор, как мы пересекли границу Пенсильвании, я не заметил на дороге ни одного хоть как-то подающего признаки жизни отеля.

- Даже не знаю, - пожал плечами он. – Может, ты выберешь место?

- Нуу, все места, мимо которых мы сегодня проезжали, выглядели довольно сомнительно. Может, нам просто остановиться на стоянке для большегрузов?

- На стоянке для большегрузов? – он поднял бровь, и я, честно говоря, не понял, воспринял ли он мое предложение всерьез или нет.

Вид у него был скорее заинтригованный, чем испуганный, что, признаться, меня удивило.

- Ага, там же вроде есть какие-то спальные места для дальнобойщиков?

- Это что, какая-то твоя грязная фантазия, о которой я до сих пор не слышал? – спросил он и провел ступней вверх по моей ноге.

- Ага, я фильм такой смотрел, - сообщил я. – Называется «Дальноёбщики».

Тут он, наконец-то, засмеялся. Что стало для меня большим облегчением после того, как он весь день на меня дулся. И я улыбнулся ему в ответ.

- Значит, дальноёбщики, - сказал он и стащил с моей тарелки ломтик картошки.

- Да я пошутил! – быстро отозвался я. – Там же отвратительно! И настоящие дальнобойщики вовсе не похожи на парней из порно.

Он окинул взглядом закусочную, кажется, впервые обратив внимание на окружающую нас действительность, и пробормотал:

- Вот уж, блядь, точно!

Я перегнулся к нему через стол и прошептал:

- На самом деле, я их слегка побаиваюсь.

Он протянул руку и взъерошил мне волосы.

- Ох, эти большие уродливые дядьки напугали маленькое Солнышко? – спросил он чуть громче, чем следовало бы. – Может, тогда нам напугать их в отместку?

- По-моему, мы уже это сделали.

- Ну так с хера ли останавливаться на достигнутом?

Он положил руку мне на затылок, и я, к стыду своему, едва не отшатнулся. Глупо, знаю. Особенно после всего, через что мы уже прошли дома. И через что прошел я сам, отстаивая свое право целовать кого хочу и где хочу. Но, бля, эти люди реально меня пугали. Ощущение было такое, словно тут в любой момент может случиться мордобой.

Но, как и всегда, вожделение вскоре победило инстинкт самосохранения. Мне, правда, очень хотелось целоваться.

Я подался вперед, ожидая, что он лишь быстро меня чмокнет. Но как только наши губы встретились, он застонал и скользнул языком мне в рот. Он явно не шутил, когда сказал, что мы не станем останавливаться на достигнутом, и через две минуты я уже перестал думать о том, что на нас все смотрят. А через три минуты и вовсе забыл, что тут кроме нас еще есть люди. Остались только я, Брайан и то почти истерическое пьянящее ощущение, что начинало пузыриться у меня внутри всякий раз, как он меня целовал. Отчаянная жажда большего.

Целоваться с Брайаном – это совсем не то, что целоваться с другими людьми. По крайней мере, никто из тех, с кем я этим занимался, не целуется так, как Брайан. С ним это не просто какие-то нелепые соприкосновения губами и зубами, используемые как прелюдия к сексу. Когда целует Брайан, в этом нет ничего небрежного или механического, или бессмысленного. Его поцелуи – «говорят». Говорят то, что он не может сказать словами, - вот почему мне хотелось, чтобы они принадлежали только мне. И вот сейчас, целуя меня, Брайан говорил, что гордится тем, что он здесь, со мной, пусть даже все окружающие и считают нас мерзкими извращенцами.

Когда он, наконец, отпустил меня, мы оба раскраснелись и тяжело дышали. И Брайан смотрел на меня таким отчаянно вожделеющим взглядом, что я бы, наверное, дал ему прямо тут, на столе, если бы он попросил. Но он этого не сделал. Он просто вытащил из кошелька двадцатку, бросил ее на стол и сказал:

- Пора уходить.

Я встал, подцепил с тарелки горсть картошки и, не глядя по сторонам, направился к двери.

Догнав меня на парковке, Брайан схватил меня за плечо, развернул и толкнул к капоту машины. Мои кроссовки проехались по гравию, и я бы, наверное, упал, если бы он не вцепился в меня так крепко. Он снова меня поцеловал – на этот раз по-другому, влажно и жадно. Теперь его поцелуй говорил о том, что ему нужно срочно поместить свой член в любое из отверстий моего тела. Сейчас же! Мы оба уже как следует завелись, и когда он начал тереться об меня, у меня аж голова закружилась от желания. И от предвкушения. Я понимал, что он сейчас трахнет меня прямо на парковке, трахнет грубо и жестко, и все эти ебучие деревенщины из закусочной будут таращиться на нас в окно.

Но он вдруг остановился. Отшатнулся от меня и раздраженно зарычал. И поначалу я даже заподозрил, что он кончил в штаны. Вот это было бы круто!

- В чем дело? – спросил я.

- Сраные копы, - буркнул он.

И точно, в ту же минуту на парковку въехала патрульная машина. Сначала я даже испугался, что это кто-то из закусочной вызвал их арестовать нас за непристойное поведение. Но они просто прошествовали мимо нас и зашли в кафе. Наверное, проголодались на дежурстве.

Брайан обошел машину и залез на водительское сидение. Я тоже забрался в салон. Двигатель он не заводил, просто сидел, пристально смотрел на меня в полумраке и тяжело дышал.

- Нам, наверно, лучше уехать, - сказал я.

- Угу.