В общем, я решил пойти помыться. Честное слово, я отправился к этому дурацкому ручью без всякой задней мысли. Я собирался только почистить свои чертовы зубы и умыть свое чертово лицо. Это я так, для протокола.

Ручей был потрясающе красив в утреннем свете солнца – вчера он показался мне куда уродливее. К счастью, альбом у меня был с собой, и я решил задержаться тут ненадолго и порисовать.

На меня снизошло именно то, что сулил мне Брайан. Вдохновение. До сих пор природа никогда особенно не побуждала меня к творчеству – если, конечно, не считать частью природы обнаженные мужские тела. Так что для меня все это в некотором роде явилось откровением. Моя рука просто сама собой начала рисовать, чувство было такое, словно ей управляет некая магическая сила. Это, конечно, прозвучит дебильно, но… скажем так, я впервые начал понимать, зачем это Моне делал по шестьдесят набросков с какого-то сраного цветочка. В общем, я сидел там, рисовал и совсем потерял счет времени. Не знаю, как долго я работал. Да это, наверное, и не особо важно. Я ничего плохого не замышлял, пока не закончил рисунок. И не услышал голос Брайана.

Он звал меня. Не стану утверждать, будто был слишком увлечен рисунком, чтобы ему ответить, потому что чепуха это все. Правда в том, что какая-то глупая, мстительная, ребячливая часть моей сущности до сих пор злилась на него за прошлую ночь и мечтала отплатить ему той же монетой. Мне хотелось его напугать. И когда его голос, окликавший меня по имени, стал звучать по-настоящему отчаянно и испуганно, я, кажется, улыбнулся. Потому что понял теперь, чего он боится. И это было не «Психо» и не «Хэллоуин», и не тот дурацкий фильм, где в отрезанную руку вселился демон.

Больше всего он боялся потерять меня, и я это понял. И да, признаю, иногда я бываю настоящим мудаком.

Выждав минут пять – думаю, как раз примерно столько по времени он меня и пугал – я направился к нему. Он все еще находился на месте нашей ночевки, и я приближался к нему со спины и улыбался. Улыбался, блядь! Пока он не обернулся в мою сторону.

Я не знаю, можно ли описать словами, каким было в этот момент его лицо. Наверное, я смог бы это нарисовать, но, честно говоря, мне не хочется. Он бы прибил меня за такое. И к тому же… мне, правда, все это совсем не доставило удовольствия. Я никогда еще не видел такого неприкрытого ужаса. По-моему, у меня даже сердце на секунду остановилось. А потом страх, написанный у него на лице, уступил место ярости. На самом деле, с виду ничего особо не изменилось, но я безошибочно это понял. Он разозлился в ту же секунду, как обернулся и увидел, что я стою перед ним с идиотской улыбочкой на лице.

- Где, блядь, ты был? Ты что, не слышал, как я тебя зову?

Голос у него был пугающе суровый и холодный. А я понятия не имел, что сказать в свое оправдание.

Я прекрасно знал, как поступил бы на моем месте сам Брайан. Он бы начал смеяться надо мной, дразниться и делать вид, будто ничего не случилось. А потом он бы притянул меня к себе и обнимал, пока меня не отпустит. Но я не Брайан, а он не слишком хорошо реагирует, когда к нему применяют его же тактику.

Может, когда-нибудь я все-таки запомню, что не нужно устраивать розыгрыши, которые не можешь довести до конца.

- Я… я был у ручья. Пошел пописать и все такое, - пробормотал я.

Он повернулся ко мне спиной и принялся запихивать вещи в сумку.

- Собирай барахло, - сказал он. – Мы уезжаем.

Я замолчал и стал быстро собирать рюкзак. К тому времени, как я закончил, он уже ушел вперед на добрых десять шагов. Я догнал его и обнаружил, что он ругается себе под нос.

- Думаешь, блядь, ты такой умный…

В обычное время я бы с ним согласился, но проблема была в том, что в тот момент я особенно умным себя не чувствовал.

- Мне жаль, - сказал я.

Тупо, конечно, зато искренне.

- Ага, конечно!

- Нет, правда, жаль!

Он ничего не ответил, а я тоже не знал, что еще сказать, так что до машины мы дошли молча.

- Серьезно, извини, пожалуйста, - снова начал я, когда мы выбрались на дорогу.

- Просто забудь об этом и полезай в машину, - сказал он и сунул мне ключи. – Сегодня ты поведешь.

Затем он уселся на пассажирское сидение, повернулся ко мне боком и тут же уснул.

Я вообще-то не знал точно, куда мне полагается ехать, но старался изо всех сил. Поминутно сверялся с картой и следовал проложенному Брайаном маршруту так точно, как только было возможно. А еще я пытался не шуметь и вести машину плавно, без рывков.

Это было не так-то просто. Брайан, похоже, хотел, чтобы наш путь проходил по самым живописным местам, потому что мне все время приходилось съезжать по каким-то серпантинам, петлять по проселочным дорогам, а нормальной магистрали нигде и близко не было. Все это нехило так сбивало с толку, и у меня было большое искушение повернуть назад, на трассу I-80. Но я этого не сделал, потому что подумал, что Брайан, проснувшись, наверное, будет разочарован, если увидит, что мы на шоссе.

К несчастью, он спал или притворялся, что спит, почти весь день. И так и не открыл глаз, пока я не подъехал к какой-то сомнительной на вид закусочной и не припарковался, резко выкрутив руль и нажав на тормоза.

- Ебическая сила, что это ты творишь с моей машиной? – проворчал он, потирая лицо руками. А потом добавил. – Куда это, блядь, нас занесло?

Я сказал ему, что мы на трассе 71, у заведения «Привет в обед», и что я умираю с голоду. Он же в ответ весь скривился от отвращения. Кажется, он хотел было со мной заспорить, но потом решил, что я не стою того, чтобы тратить на меня словарный запас, и вылез из машины, захлопнув за собой дверь.

- Ну ты подумай! – пробормотал он, пока мы шли к дверям. – Совершенно не похоже на кафе «Либерти».

- Так это же хорошо? – отозвался я.

Он лишь нахмурился в ответ.

Мы уселись за стол, он взял меню и таращился в него так долго, что я уж стал бояться, не повредилось ли у него что-нибудь в голове от долгого сна. Наконец, он развернул его ко мне, ткнул пальцем в какую-то строчку на обложке и посмотрел на меня так, словно был учителем в школе для умственно отсталых.

- Толидо? – спросил он. – Какого хуя мы делаем в Толидо?

Мне типа как и самому это было интересно, но, бля, это ж он так проложил маршрут.

- А разве не сюда мы должны были приехать? – спросил я.

Я прекрасно знал, что именно так все и было. Он просто искал лишний повод ко мне прицепиться.

Но потом он отбросил меню, потер ладонями лицо, и я обратил внимание, что вид у него и правда какой-то потерянный. С ним иногда такое бывает – проснувшись после долгого сна, он как будто бы все никак не может вернуться в реальность, страшно от этого злится и некоторое время ведет себя, как осел. И тогда я подумал – может, дело как раз в этом? А не в том, что он все еще на меня злится?

- Черт, а времени-то сколько? – спросил он.

Я ответил, что сейчас половина восьмого, как раз пора ужинать, и по какой-то причине это окончательно повергло его в уныние. Он сдавленно зарычал, словно я неожиданно ударил его в солнечное сплетение, и вылез из-за стола.

- Мне надо отлить, - сказал он. – Закажи мне сэндвич «Рубен».*

А потом он ушел. И пропал примерно на миллион лет. И поскольку отвлечься мне больше было не на кого, я вдруг стал замечать, что меня окружало множество разных неприятных вещей. В закусочной воняло пережаренным маслом и подгоревшим мясом, а кофе на вкус был дерьмом собачьим. Все здесь словно покрыто было ровным слоем грязи, включая посетителей, часть из которых таращилась на меня весьма недружелюбно. Даже официантка, подошедшая принять у меня заказ, поглядывала на меня очень странно. Мне даже любопытно стало – мы что, первые незнакомцы, что появились в этом городке с тех пор, как через него проехало странствующее фрик-шоу? Было ужасно некомфортно, и я пожалел, что не захватил из машины альбом. Хоть было бы чем отвлечься, вместо того, чтобы пялиться на жуткую официантку и уродливых посетителей.