- Да мы только одну ночь тут провели! Не говори мне, что тебе уже надоело.
- Нет, мне не надоело, просто… По-моему, нам тут не слишком везет.
Не в силах больше проглотить ни кусочка, я отодвинул свой завтрак. А потом взял со стола свежий выпуск «ЮЭсЭй Тудей» и развалился на стуле, прихлебывая кофе. Мне почему-то казалось, что если я буду выглядеть спокойно и уверенно, Джастин передумает уезжать.
- Можно подумать, во всех остальных городах нас ждут золотые горы, - фыркнул я. – Но если ты хочешь, думаю, мы можем двинуться дальше, - я постарался вложить в голос всю свою печаль по этому поводу. – Хотя ты, кажется, так и не попытал счастья в игре.
- Зато я десять часов кряду наблюдал, как играешь ты. Мне хватило, честно.
И внезапно на меня обрушилось понимание. Прошлой ночью я проиграл хуеву тучу денег. Господи, о чем, блядь, я только думал? И какого хера он меня не остановил?
Может быть, мечтать о собственном бизнесе нам с ним было еще слишком рано? Может, куда умнее с нашей стороны было бы просто попытаться найти гребанную работу?
- Во всяком случае, - начал он, - до сих пор во всех остальных городах у нас все шло хорошо.
- Ага, точно! Вот, например, в городе-призраке под нами лестница обрушилась.
- Но мы же не пострадали. И потом у нас был великолепный секс.
- А как насчет той тетки в закусочной, что хотела зачитать нам душеспасительную брошюру? Мне пришлось дать ей пятьдесят баксов, чтоб она от нас отъебалась.
- Зато – местный колорит.
- Ну и ладно, хрен с ними со всеми, - решительно сказал я. – Мы отправляемся в Землю Обетованную.
Комментарий к Волшебный город
* Лас-Вегас-Стрип - бульвар в Лас-Вегасе, на котором расположены крупнейшие гостиницы и казино.
========== Все и ничего ==========
«В пустыне есть все, и нет ничего… Пустыня – это Бог без людей».
Это я не сам сочинил. Это какой-то замшелый француз написал примерно миллион лет назад, а потом ушлый рекламщик из Департамента Парков придумал впихнуть эту фразу в путеводитель. Я прочитал ее и подумал – бля, классно сказано. Потому что лучшего способа описать пустыню я и придумать не мог.
От Лас Вегаса до Долины Смерти мы доехали всего лишь за три часа, и оказалось, что эта Долина – куда больше, чем я предполагал. Мы весь день колесили по природному заповеднику, изучая все, что только могло привлечь наше внимание, – солончаки, песчаные дюны и всякие разные странные места, именовавшиеся Вратами Ада, Гробовым Пиком, Каньоном Голода и так далее. Наверняка мы и близко не все там осмотрели, но к вечеру, когда мы, наконец, решили остановиться на ночлег, я успел увидеть уже столько всего, что почти позабыл об ужасах Вегаса.
Брайан, как водится, выбрал для ночевки самое странное и отдаленное место. Мы остановились в буквальном смысле посреди абсолютнейшего ничто. Кругом, куда хватало глаз, был только песок. Я был практически уверен, что здесь запрещено разбивать лагерь, но жаловаться не стал. Брайану тут так нравилось, что я решил про себя – лучше уж трезвый и довольный Брайан посреди пустыни, чем пьяный и агрессивный Брайан в шикарном отеле.
Еще в Питтсбурге он специально для такого случая купил пейота, и мы съели его на закате, сразу после того, как подготовили себе место для ночлега. Ни один из нас раньше не пробовал эту наркоту, и мы, в общем, особо не знали, чего теперь ждать. Я слегка беспокоился, не стошнит ли меня, - у меня ведь аллергия на все на свете. И, честно говоря, меня и правда чуть не вырвало от одного его вкуса. Но при этом я был в восторге от того, что впервые пробовал что-то вместе с Брайаном. И еще больше от того, что он тоже впервые пробовал что-то вместе со мной.
Не знаю, как точно описать, что произошло с нами дальше. Одни события вспоминаются мне словно сквозь какую-то дымку, другие, наоборот, видятся так ясно, что, кажется, я мог бы ухватить их руками и навсегда сохранить в своем сердце. При этом и те, и другие воспоминания – очень странные.
Думаю, все произошедшее дальше можно разделить на три основных фазы. Первую из них я назвал бы преддверие. Длилась она до тех пор, пока наркота окончательно нас не забрала.
Во время преддверия все шло относительно нормально – ну, насколько оно могло быть нормально, учитывая, что расположились мы в прямом смысле посреди океана песка. Брайан бродил вокруг нашего лагеря, фотографировал закат, дюны, необычные камни и растения. А я сидел на спальном мешке и рисовал пастелью.
- Тут и правда красиво, - сказал я ему.
И он со мной согласился. А потом добавил:
- И заметь, мы-то знаем, что там, по другую сторону. А пионеры об этом и понятия не имели. Представляешь, каково это – бросить все и пуститься в путь, не имея ни малейшего представления о том, что тебя ждет впереди?
- Ну, примерно…
Как раз что-то такое он и предложил мне в Лас-Вегасе, так ведь? Я оторвался от рисунка и попытался поймать его взгляд, но он все продолжал ходить туда-сюда и фотографировать, кажется, уже забыв о нашем разговоре.
- Вот это яйца у них были, - вдруг сказал он. – Стальные яйца.
А, может, он о нем и не забыл. Может, он так пытался дать мне понять, как смело с моей стороны будет перебраться вместе с ним в Сан-Франциско. Кто его разберет.
- По-моему, большинство из них съехало с катушек раньше, чем добралось до Калифорнии, - заметил я. – Они вроде в итоге стали жрать друг друга тут, в пустыне, разве нет?
Тут он, наконец, на меня посмотрел и ухмыльнулся, а я, воспользовавшись случаем, показал ему только что законченный рисунок.
- Ну как? – спросил я. – Лучше, чем полудохлые котятки?
- Джастин… - пробормотал он.
И по тону его голоса, и по тому, как он слегка изменился в лице, я понял, что ему очень нравится. Я просто в восторг приходил всякий раз, как мне удавалось произвести на него такое впечатление. Конечно, чаще всего это случалось, когда я сосал его член, но бывало, что и другие мои способности действовали на него точно так же.
Он опустился рядом со мной на спальный мешок и взял у меня рисунок. Посмотрел на небо – на бумагу – и снова на небо.
- Это… чертовски здорово.
И я просиял, упиваясь похвалой.
- Господи, - вдруг засмеялся он. – Когда я смотрю на этот рисунок, у меня сотни слоганов в голове рождаются. И я знаю как минимум десять клиентов «Вэнгард», которым мог бы это загнать.
Я слегка напрягся, когда он заговорил о работе, тут же вспомнив предыдущую ночь. Но сейчас он говорил об этом легко и весело, и я решил ни о чем не волноваться.
- Ну и ладно. Раз так, повесим его на стенку, - сказал он и отдал мне рисунок. - В нашей новой квартире.
Тут я снова напрягся – и посильнее, чем в первый раз. То есть теперь он просто утверждает, что так оно все и будет, не дожидаясь даже, чтобы я сказал «да»? И это при том, что я ясно ответил ему, что пока не знаю?
- Ты правда всерьез это решил? – спросил я, не зная толком, что ему такое ответить, чтобы мы в итоге не словили очень, очень плохой приход.
- Конечно, - отозвался он и обнял меня рукой за плечи. А потом поцеловал в макушку. - А что нам терять?
Я промолчал. Не знал, что на это сказать. Захлопнул свой рот, привалился к нему и стал смотреть, как догорает закат. А когда солнце село, мы достали походную газовую горелку и подогрели на ней немного лапши «Рамен». Которую я, надо сказать, тут же и выблевал. И так нам стало ясно, что наступила фаза номер два – Семейка Придурков.
Во время этой фазы все, что я говорил и делал, казалось мне очень разумным, но на самом деле было сущим идиотизмом. Эту часть ночи я помню очень смутно. Понятия не имею, сколько все это продолжалось – может, пять или шесть часов, а может всего сорок пять минут. Знаю только, что за это время успело стемнеть. И что в какой-то момент я вдруг решил, будто у меня открылась глубокая ментальная связь с миром живой природы. Мне даже казалось, что я могу мысленно общаться с животными.
Помню, как я стоял на коленях на песке – в одних трусах и с фонарем в руке – и пытался объяснить маленькой змейке, что она – мой духовный наставник и должна направить меня на путь истинный. При этом внушал я ей все это взглядом и замысловатыми жестами.
