Он в самом буквальном смысле потерял все – и в этом хотя бы частично была моя вина. И теперь я был единственным, что у него осталось. И, вполне вероятно, этого было недостаточно.

Ну а с другой стороны, не менее вероятно было, что он просто наебенился в дрова и сам не понимал, что несет. Может быть, эти его слова вообще ничего не значили.

И я снова решил, что не буду сейчас об этом думать. От этих мыслей внутри у меня все горело, и слезы подступали к глазам, а сейчас для этого явно было не время. И уж точно не место. Моей задачей сейчас было сообразить, как доставить Брайана в отель. Или, может быть, в отделение скорой помощи.

Я стал его трясти, и постепенно он, по счастью, пришел в какое-то подобие сознания. И тогда я помог ему встать и попросил держаться за меня и постараться идти ровно. Что он и попытался сделать – правда, не слишком успешно. На улицах было относительно тихо. Не пустынно, конечно, – что, в общем-то, довольно ожидаемо в пять утра – но и такой толчеи как шесть-семь часов назад сейчас не было. И к восходу солнца нам кое-как удалось добраться до номера. Я подвел его к кровати, и он рухнул на нее лицом вниз и до следующего дня самостоятельно больше не двигался.

Я снял с него туфли и носки и перевернул его на бок, чтобы он посреди ночи не захлебнулся собственной рвотой. А затем лег рядом, прижался к его спине и положил руку ему на грудь, туда, где находилось сердце. Чтобы почувствовать, если оно вдруг перестанет биться. Или, наоборот, если заколотится слишком сильно. Так я в ту ночь и не уснул.

Да уж, думаю, нескоро мне захочется возвращаться в Лас-Вегас.

***

Все вокруг казалось очень знакомым – но в то же время было каким-то расплывчатым. Я находился в своей квартире. Абсолютно голый. И при этом разговаривал с Дженнифер Тейлор. Она что-то настойчиво мне внушала и курила сигарету. А я не мог расслышать ни слова.

Наконец, я сказал ей:

- Что-что? Я вас не слышу! Не могу понять!

А потом подумал, что, может быть, она пришла, чтобы объяснить мне, как правильно заботиться о Джастине. И стоило мне об этом подумать, как я тут же услышал:

- Спасибо, что заботишься о нем, Брайан. Я люблю тебя за то, что ты любишь его.

«Эээ, нет. Все не так! Я не хочу! Не могу и не буду», - попытался ответить я, но не смог выговорить ни слова.

А затем она приблизилась ко мне, дотронулась рукой до моего лица, и вдруг как-то так получилось, что я стал ее целовать, жадно целовать. И в следующее мгновение мы уже оказались в постели. Она оседлала меня и принялась с силой насаживаться на мой член. Ее светлые волосы мотались взад-вперед, и она все время повторяла:

- Хорошо, Брайан, хорошо… Ты хороший, Брайан, ты - хороший человек…

Господи, да она же сейчас кончит, - вдруг понял я. Я не мог этого допустить. Но, похоже, было уже слишком поздно.

И вдруг мне на лицо полилась какая-то вода. Я закашлялся, вскрикнул: «Блядь! Нет!», подскочил на постели и отпихнул Дженнифер рукой.

Вот только… это оказалась не она.

Я присмотрелся к человеку, который сидел у меня на ногах, и понял, что это Джастин. И в руках у него бутылка из-под минералки.

- Брайан! Ты как?

- Замечательно! Не принимая во внимание тот факт, что мне только что приснилось, как твоя мать скачет на моем члене…

Я утер воду с лица и рухнул обратно на подушку.

- Прости… что??? – Пустая бутылка полетела на пол, а он так подпрыгнул, словно это ему приснилось, а не мне. – Господи, это отвратительно! Поверить не могу!

Он содрогнулся всем телом.

- Ну прости, мне тоже эта идея не слишком понравилась. Интересно, какого хуя все это значит?

- Ты в порядке? - тихо спросил он и пальцами пригладил мне волосы.

Я не особо понимал, какого ответа он от меня ждет.

- Ага, вот только… который час?

Чем настойчивее я пытался вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего вечера, тем темнее становилось у меня в голове.

- Два.

- Пополудни? Блядь, какого черта вчера случилось? – рассмеялся я.

- Ты проспал целую вечность.

- Разве мы не собирались пойти в какой-то клуб?

- Мы и пошли. Что… что последнее ты помнишь?..

Мне очень не понравилось выражение его лица, вот совсем не понравилось. Внутри меня начало разрастаться то странное чувство, то смутное гадкое чувство, которое я сотни раз испытывал по утрам, просыпаясь рядом с какими-то незнакомцами, и гадая, что такого я наговорил и наделал прошлой ночью. И не повлияет ли теперь все это как-нибудь отрицательно на мою жизнь.

- Казино. Меня оттуда вышвырнули.

А что было дальше я, честное слово, не помнил абсолютно.

Я знал, что пошел в казино, чтобы по быстрому срубить кучу денег и тем самым продемонстрировать Джастину, что нам прямо-таки судьбой предначертано переехать в Калифорнию и начать там все сначала. Я хотел показать ему, какие безграничные возможности перед нами открываются. Честно говоря, мне очень не понравилось, как уклончиво он ответил, когда я предложил ему обосноваться в Сан-Франциско. Еще не так давно этот пацан печень бы продал за возможность переехать куда-нибудь вместе со мной. А теперь, кажется, у него появились планы получше.

- Эмм… ну… ты капитально облажался и проиграл кучу денег. Потом мы танцевали, а потом ты вырубился.

Тон его голоса точно изменился. Он не злился, но…

- Ммм… - протянул я и отвернулся, чтобы не пытаться разгадать по его лицу, о чем он думает. – Извини.

- Я боялся, что ты умрешь и все такое.

Вот говно!

- Не так уж сильно боялся, раз я не в больнице.

- Вообще я думал об этом, но потом понял, что ты страшно взбесишься, если проснешься в больнице. К тому же ты вроде дышал нормально.

- Ну тогда, - я снова обернулся к нему и дотронулся до его руки, - спасибо, доктор Тейлор.

- … и еще ты издавал такие звуки… Фу, господи, поверить не могу, что тебе снился эротический сон с участием моей матери!

- Поверь мне, меня и самого этот факт ужасно беспокоит. Нет, твоя мать, конечно же, горячая штучка, но все же…

- Фуууу! Моя мама – не горячая штучка! Ты больной, - заверещал он и шлепнул меня по груди.

- Ээээй, полегче, - простонал я сквозь смех. – А что, по-твоему, мне надо было сказать, что она – мерзкая свинья?

- Нет, но… Фу! Пожалуйста, давай просто не будем обсуждать мою маму в подобных выражениях.

Я сел, взял с тумбочки еще одну бутылку минералки и в три глотка выпил все шестнадцать целых девять десятых унций. И тут же пожалел, что воды больше не осталось.

Он снова пригладил пальцами мои влажные волосы и спросил:

- Хочешь кофе?

- Конечно.

Я скинул ноги с кровати на пол и, кажется, сделал это слишком быстро. Голова закружилась, и мне пришлось немного посидеть на краю постели, кое-как удерживая себя в вертикальном положении кулаками, как делал, бывало, мой отец. Я подавил желание застонать.

Путешествие в ванную прошло еще забавнее, чем подъем с кровати. Я тащился туда и, словно какой-то старый пердун, хватался за стены и мебель, чтобы не упасть.

Писал я, кажется, не меньше десяти часов. Потом еще часов десять мылся – и снова писал. В душе мне пару раз показалось, что меня сейчас вывернет, но я, как правильный ирландский мальчик, стойко сдержался и подавил тошноту.

Затем я побрел обратно в комнату и плюхнулся на стул. Моя добрая фея-крестная Джастин уже заказал мне аппетитный жирнющий завтрак, и он ждал меня на столе. Я сунул в рот сосиску и спросил:

- Хорошо вчера провел время?

- Это было… интересно, - отозвался он, вскинув брови, и принялся разрезать свой омлет.

- Мы трахались?

Он рассмеялся.

- Нет. Ты пытался, но… отрубился. Тебя очень крепко унесло.

Мне интересно было, что еще повлекло за собой это «унесло», но спрашивать я не стал.

- Вот дерьмо! Что ж, этот трах нам придется наверстать.

- Ну и… как ты сейчас себя чувствуешь?

- Так, как будто вчера изрядно нажрался.

- Может, пора нам сваливать из этого города, мм?