- Невыносимо хочется тебя трахнуть, - прошептал он мне в губы.

И все, это было уже слишком. Я понял, что просто обязан кое-что ему сказать. Ебучий виски!

- Можно я тебе кое-что скажу? Только пообещай не обзывать меня лесбиянкой! – шепнул я ему в ухо и неохотно отвел его руку от своей промежности.

Мне нужно было сосредоточиться. Придумать, как облечь все это в слова так, чтобы вышло не совсем уж постыдно. Наши пальцы переплелись друг с другом где-то у меня на бедре, а потом он потерся своей колючей щекой о мою щеку.

- С чего бы мне это делать? – спросил он с напускной невинностью.

А я свободной рукой поднес к губам очередную порцию виски.

- Нууу… ты будешь надо мной смеяться. Я уже чувствую.

- Ну, я не я буду, если поведу себя иначе, правда? - спросил он и поцеловал меня в кончик носа.

Ну, в общем, все было ясно, и я вроде как решил вообще ничего не говорить, но потом понял, что по любому уже поздно. Теперь, если я так ничего и не скажу, он в итоге решит, что на уме у меня было что-нибудь еще более глупое, чем на самом деле.

- Я просто… Знаешь, когда я проснулся сегодня, я вдруг подумал… просто иногда бывает, что я просыпаюсь и думаю…

О да, отлично у меня получалось! Он уже смотрел на меня, ухмыляясь и издевательски вскинув брови, а я ведь даже ничего еще толком и не выговорил.

Я замолчал, сделал большой глоток виски и решил начать сначала.

- Иногда я просыпаюсь и забываю, что ты взял меня назад, - на этот раз все же выдавил из себя я.

Он смотрел на меня без всякого выражения, и, наверное, это была лучшая реакция из возможных.

– Я забываю, что мы вместе, и на меня накатывает… настоящая паника. Ну, знаешь, так бывает, когда просыпаешься от кошмара. А потом… потом я открываю глаза, вижу тебя… и это такое громадное облегчение.

В этот момент он слегка отклонился назад и нервно огляделся по сторонам, будто боялся, что кто-то может нас услышать. И все же он не засмеялся и не отпустил никакого грубого комментария, и потому я продолжил.

- Я просто очень рад, что мы… что ты… Я так пиздецки по тебе скучал. И когда я был… когда я был с ним, я… я хотел быть с тобой. Каждый раз. Вообще все время.

Я даже не знаю, почему у меня это вырвалось. Я не собирался ему в этом признаваться, но, блядь, это ведь было правдой. И когда я произнес это вслух, на меня вдруг опять навалились те ужасные ощущения. Я снова вспомнил, каково это было, когда Итан меня трахал, а я все думал – вот бы он делал это чуточку грубее, чуточку отчаяннее, чуточку ближе к тому, что делал… В этот момент я всегда заставлял себя выкинуть эти мысли из головы, потому что следующим шагом я начал бы представлять его на месте Итана. И все равно иногда это случалось. Он просто всплывал откуда-то из подсознания, как песня, от которой никак не можешь отделаться, и в такие разы я кончал чуточку мощнее, чуточку ярче. А потом мне хотелось плакать.

Брайан все так же неотрывно на меня смотрел, но разгадать выражения его лица я не мог. Мне стало неловко, и я решил, что пора заткнуться, пока я еще чего-нибудь не сморозил. На самом деле, я часами мог бы распинаться на эту тему, но все-таки нужно же было сохранить хоть какие-то остатки гордости.

- В общем, - вздохнул я, – я понимаю, что тебе непросто было принять меня обратно после всего этого, так что… спасибо. Вот, наверное, что я и пытался сказать.

Несколько секунд он все так же непроницаемо на меня смотрел и не говорил ни слова. Но я почувствовал, как его пальцы стали потихоньку оживать – принялись стискивать и поглаживать мои. А потом он, наконец, улыбнулся и сказал:

- Спасибо.

И второй рукой взъерошил мне волосы, и притянул мою голову к своему плечу. А я выдохнул с облегчением – куда-то ему в шею.

- Я только что принял решение, - внезапно объявил он. – Мы едем в Вегас!

- Но это же вроде бы не по пути, - возразил я.

- Да похуй! У нас впереди все лето.

Я передернул плечами и сильнее зарылся ему в шею. На самом деле, мне поебать было, куда мы едем, до тех пор, пока я мог делать вот так.

Я привалился к нему и, кажется, задремал, а проснулся от того, что он тряс меня за плечо. Оказалось, в баре как раз начали объявлять победителей конкурса, и вдруг выяснилось, что я занял третье место. К несчастью призом за него были не деньги. А бутылка виски.

Забрав мой приз, мы вышли на парковку, и я спросил:

- Ээммм… ты сможешь вести машину?

- Да уж получше, чем ты, - ответил он.

Это, честно говоря, не слишком обнадеживало. На тот момент любой слепой восьмидесятилетний дедушка мог бы вести машину лучше, чем я. Я забрался на пассажирское сидение, порылся в куче всякого хлама, скопившегося на полу за последние несколько дней, и выудил оттуда пакет «Доритос», который не успел доесть вчера.

- Поверить не могу, что я выиграл еще виски, - протянул я. – Жизнь – такая смешная штука!

Брайан засмеялся и вырулил на дорогу. А я все жевал дурацкие «Доритос», прихлебывал виски из подарочной бутылки и… В общем, не удивительно, что через пять минут я почувствовал, что меня сейчас стошнит.

- М-м-мне… что-то нехорошо, - прохрипел я.

- Господи Иисусе, - буркнул он и съехал на обочину. – Дверь открой!

Я рванул подальше от машины, а потом просто открыл рот и смотрел, как содержимое моего желудка выплескивается во все стороны, словно газировка у клоуна из баллончика. Это было мерзко. Все попало и на деревья, и на траву, а я стоял, ухватившись за собственные колени, и пытался не рухнуть навзничь.

А потом я услышал, что за мной бежит Брайан и окликает меня по имени. И вот он оказался рядом и погладил меня по спине, и дал мне бутылку с водой – и все стало как-то чуть менее ужасно.

- Ну ты и слабак, - поддел он меня, пока я полоскал рот и сплевывал воду.

- Да иди ты! Я выпил, наверное, целую бутылку виски. И на механическом быке катался, и в машине еще с тобой за рулем ехал… Уф…

Я отхлебнул еще воды и привалился к нему спиной. Он обхватил меня руками за талию и поцеловал в ухо. Я вроде начинал понемногу трезветь. Даже легкое похмелье появилось.

- Ты болван, - прошептал он. – Но тебе хоть весело было?

- Еще бы, это же был настоящий хонки-тонк!

- Ну что, поищем отель, чтобы ты мог залезть в кровать и отрубиться? - спросил он.

Наверное, так нам и нужно было сделать. Но у меня вдруг вроде как второе дыхание открылось, когда я заметил, как вокруг нас красиво. Кругом было так тихо и темно, и ветерок дул, и мы, наконец-то, были не в сраном Питтсбурге… В общем, я вдруг понял, что мне никуда отсюда не хочется. Не хочется, чтобы эта ночь заканчивалась.

- А ты с собой экстази не захватил? – спросил я.

- О господи, - заржал он, - да ты стойкий оловянный солдатик!

- Я просто всегда представлял себе, как круто было бы наесться экстази где-нибудь в поле, чтобы видеть звезды и все-такое. И вот…

Я махнул рукой влево, где как раз простиралось широкое поле. В Айове вообще было много полей.

Брайан отвел меня обратно к машине, покопался в сумке и вытащил из нее пластиковый пакет, набитый таблетками.

- Уверен, что выдержишь? – спросил он.

- Абсолютно.

Он пожал плечами, проглотил одну из таблеток, а затем велел мне широко раскрыть рот и положил мне на язык вторую. Я обхватил губами его палец, и он издал какой-то очень горячий хриплый звук и притиснул меня к капоту. А потом стал целовать, медленно и очень нежно. И я все боялся, не пахнет ли от меня рвотой, но ему, кажется было на это наплевать.

Мы захватили из машины одеяло, фонарик и пакет «Доритос» и направились к центру поля. Сейчас тут было немного жутковато - так темно и тихо, и мне все время казалось, что в кустах затаился какой-нибудь фермер-гомофоб со своей винтовкой. И все равно было очень классно – ну знаете, как это бывает, когда наешься галлюциногенов. Все вокруг как будто слегка мерцало, и было одновременно и реальным, и нет. Вроде такое называется сюрреализм!