- Джастин, отдай бутылку.

Брайан отлично себя контролировал. Если бы Джастин не набухался так крепко, если бы в нем не кипела пьяная злость, он бы, наверное, прямо гордился Брайаном за то, как тот отлично держит себя в руках. Из всех мудозвонов, что он когда-либо встречал, Брайан лучше всех умел держать себя в руках.

Когда хотел, конечно.

- Ну и как оно – хорошо было? Это был лучший трах в твоей жизни? Он оказался идеальным боттомом – послушно переворачивался на живот, весь такой готовый тебя принять? Говорил тебе, какой ты большой и сильный? Как ему нравится раздвигать перед тобой ноги? Что он умрет, если ты сейчас же в него не войдешь? Как оно, стоило того, чтобы обосрать все, что у нас было?

- Мы не будем это обсуждать. Отдай мне бутылку и сядь, блядь, пока тебя не вырвало.

О господи, его и правда немного подташнивало.

- Да не дай господи! Подумать только – вдруг я наблюю на твой шикарный паркет! Ну что ж, теперь я хоть знаю, как привлечь твое внимание. Я три года тебя любил – а ты и не чесался, но как только над твоим паркетом нависла угроза – ты тут как тут. Вот спасибо тебе, Брайан, что просветил, наконец!

Тут уже и терпению Брайана пришел конец.

- Знаешь что, Джастин, иди ты на хуй! Ты не можешь взять и перекроить все, что произошло, чтобы создать себе идеальную драму. Не можешь каждый раз, как тебе захочется, превращаться в трогательную невинную жертву, а из меня делать усатого злодея. Это полная хуйня! Все было совершенно не так!

Джастин выронил бутылку на пол, но ни один из них не обратил на это внимания.

- Ты прав. Все было совершенно не так. И мы оба виноваты в том, что случилось. Ты – в том, что кормил меня дерьмом, а я в том, что его ел. Извини, пожалуйста, я сейчас же все исправлю.

Брайан догнал его у самой двери и загородил выход своим телом.

- Че-пу-ха! Ты не можешь просто приходить и уходить, когда тебе удобно. Мы, блядь, в эту гребанную игру играть не будем!

Он явно перестал осторожничать. И все же была в нем еще какая-то неуверенность, сомнение в глазах, отчаяние в напряженной линии подбородка – и ни гнев, ни нетерпение не могли этого скрыть.

Джастин попытался снова оттолкнуть его, но в этот раз ничего у него не вышло, и он оказался прямо у Брайана в руках.

- Отвали от меня.

- Только не говори, что ты меня не хочешь, что ты не скучал по этому. Не смей пиздеть! – Брайан глубоко дышал, и от его теплого дыхания вздымались завитки волос у Джастина на затылке. - Твое тело уже сказало мне правду.

- Отвали от меня, - снова выдохнул Джастин.

Но прозвучало это как «трахни меня», и Брайан это услышал.

- Кто еще может заставить тебя чувствовать такое? - голос у него был низкий, мягкий и хриплый. – Может, Итан или Мэтт, или Роберт? Ни один из них, верно? Только я.

Ни один. Никто, кроме него. Только он – от начала и до конца времен. В этом-то и проблема, верно?

- Разведи ноги.

Брайан втолкнулся коленом меж его бедер, заставляя шире расставить ноги. И Джастин подчинился. Господи, он не хотел этого, но подчинился. Губы его разомкнулись, выпустив пронзительный стон, и бедра разомкнулись тоже.

Потом ему будет очень за это стыдно… Когда он протрезвеет настолько, что сможет вспомнить, что такое стыд.

Только ты – навсегда, от начала и до конца времен.

Брайан, однако же, произнес совершенно другое.

- Хочешь пожестче, верно? Медленно, на четвереньках? Хочешь, чтобы мой член входил в тебя так глубоко, чтобы тебе казалось, что ты чувствуешь его вкус?

Джастин сам не знал, как именно он хочет. В голове крутилось только «навсегда» и «никогда больше». И, в принципе, если не впадать ни в одну из этих крайностей, предложение Брайана звучало неплохо.

- Да, - с присвистом прошептал он.

- Даа, - повторил Брайан.- У тебя уже стоит, верно? Ты весь течешь… - произнося это, он скользнул рукой между Джастиновых ног, просунул ладонь под ремень, затем под резинку трусов и обхватил налитый кровью член – живое доказательство того, что он был прав. - Ты дождаться не можешь, когда я в тебя войду. Хочешь так сильно, что уже сейчас готов кончить. Только от моей руки, только от мысли, что мой член жаждет втолкнуться в твою узкую дырочку. Ты хочешь кончить вот так, от одних моих слов.

Бедра их терлись друг о друга. Брайан все так же мягко скользил ладонью по его члену. Ему, должно быть, неудобно было делать это в такой позе.

- Верно, Джастин? Верно?

За все три года их знакомства, Брайан еще ни разу не задавал ему столько вопросов во время секса. Обычно он приходил к своим собственным выводам без всякой помощи Джастина.

Черт, за все три года знакомства, Брайан еще ни разу не задавал ему столько вопросов – точка. Во время секса – или при любых других обстоятельствах.

Затем Брайан вытащил руку из его штанов. Ноги их так спутались, что Джастин едва мог стоять, не говоря уж о том, чтобы попытаться сбежать. Одной рукой Брайан принялся расстегивать его ремень, вторую же поднес к его лицу и двумя пальцами размазал предэякулят по губам. А затем наклонился и лизнул их. Потом он поцеловал его по-настоящему, и поцелуй получился соленый и липкий.

Какая все же странная вещь предэякулят… Прозрачная, вязкая, скользкая, как… как слизь улитки… Улитки… Гадость какая! Зачем он сейчас об этом думает?..

Джастин вдруг обнаружил, что целует в ответ. Что его язык отчаянно толкается Брайану в рот, внезапно утратив все наработанные опытом навыки. Но Брайану, похоже, это было неважно. Хрипло зарычав, он толкнул его к двери.

Штаны Джастина были уже где-то в районе лодыжек, трусы болтались на бедрах. Брайан же был все еще полностью одет, потому что Джастин никак не мог вытащить пальцы из его волос (таких мягких, таких шелковистых… он девять месяцев к ним не прикасался…) и начать раздевать его. Сам же Брайан был слишком занят – стискивал руками голую задницу Джастина, пытаясь подтолкнуть его в сторону спальни. Вот так, пошатываясь, почти вслепую они и добрались до кровати.

Вся нижняя часть его лица – рот, губы, подбородок – была влажной, горела огнем под губами и языком Брайана. Ему оставалось лишь выгибаться, стонать и стараться не мешать Брайану делать то, что он задумал. А еще заклинать шепотом: «Давай! Давай! Ну давай же!» - между поцелуями, вместо поцелуев…

Они рухнули на постель, и Брайан тут же оказался зажат между его бедер – прямо как бокал с «мимозой» несколько часов назад. Вот ведь, какие перемены…

Их тела в ту же секунду привычно сплелись. А руки словно бы оказались сразу во всех местах одновременно – на горле, на губах, на груди, на сосках, на животе… Скользили вниз, к острым тазовым косточкам, и вверх – по ягодицам. Неловко, жадно шарили по горячей плоти в попытке получить больше. Стать еще ближе…

Бог знает, как им удалось вспомнить о презервативе. Наверное, сработал условный рефлекс, потому что в головах не осталось уже ни одной мысли. Затем Брайан, наконец, стащил с себя одежду и навалился сверху, обнаженный. Его теплые ладони легли Джастину на влажные от пота бедра, заставляя их раздвинуться, раскрыться для него.

Джастин закрыл глаза, зажмурился так крепко, что завтра, должно быть, у него будут болеть веки. А потом остались только звуки и ощущения. Прерывистое дыхание, влажные шлепки тел друг о друга. Брайан так тесно прижимался к нему, что тела их склеивались и при каждом новом движении мягко разлеплялись. Его член (он уже раскатал по нему презерватив, но пока еще не пытался войти) терся о Джастинов живот, рисуя на нем некое абстрактное полотно из пота и предэякулята. Джастину казалось, что он может кончить только от этого. Его член, стиснутый их телами, был таким твердым, так вздрагивал, словно к нему вообще никогда в жизни никто не прикасался. Рот Брайана, казалось, задался целью не пропустить ни одного участка его тела. Скользил вниз, вверх, лизал, целовал, вгрызался, втягивал пересохший Джастинов язык, шептал что-то ему в грудную клетку, стонал в плечо и снова возвращался к его губам.