- Вот, это тебе, - несколько напряженным голосом произносит он.
Джон не рискует взять коробочку, боясь обнаружить там какой-нибудь очередной эксперимент в духе Шерлока.
- Не будь идиотом, Джон, - раздражается Шерлок, - это запонки. Давай помогу надеть, - он сам раскрывает коробочку и достает запонки, выполненные в белом металле и черном камне с синим отливом, в цвет костюму и галстуку.
Он с профессиональной ловкостью надевает запонки, почти не касаясь кожи Джона, словно намеренно избегая любых прикосновений, что само по себе странно, ведь только за вчерашний день он несколько раз нарушил личное пространство Джона, даже не спрашивая разрешения. Но с Шерлоком такое случается часто – сам для себя придумывает правила и сам же их выполняет или нарушает, в зависимости от настроения и обстоятельств, посвящать Джона в подробности своих умозаключений он не собирается. Застегнув запонки, Шерлок отступает на шаг и придирчиво осматривает друга.
- Отлично, - удовлетворенно кивает он, - не забудь про парфюм. И спускайся, я жду тебя в гостиной, скоро прибудет машина.
Джон гадает, как за такое короткое время Шерлок собирается привести себя в порядок, но когда минут через семь спускается вниз, видит совершенно готового к выходу Шерлока в безукоризненно сидящем на нем темном костюме и белоснежной рубашке. Кудри уложены в художественном беспорядке, а на лице застыло скучающее выражение. Непостижимый человек. Он еще умудряется ворчать на Майкрофта, хотя тот подает машину ко входу минута в минуту, надевает свое неизменное пальто, помогает надеть пальто скованному в движениях из-за непривычности носки костюмов Джону и придерживает для него дверь.
Джон бурчит, пока они садятся в машину, по поводу чертовых пиджаков, чертовых альф и чертовых Холмсов, и замолкает лишь тогда, когда замечает нервозность самого Шерлока, отбивающего дробь чуткими пальцами музыканта на своей коленке. Джону хочется придавить эти нервные пальцы ладонью, словно бабочку поймать, но, конечно, он этого не делает, лишь спрашивает, надеясь разговором отвлечь друга:
- Так ты не расскажешь, что меня ждет, и чего стоит опасаться?
Шерлок отводит взгляд от проплывающих огней за окном и смотрит в упор на Джона.
- Толпа разряженных альф и омег из высшего света, - неохотно отвечает он, когда пауза затягивается. – Просто не обращай на них внимания и держись ближе ко мне.
Джон улыбается:
- Боюсь, я могу скомпрометировать тебя своим невежеством.
- Или я тебя своей эксцентричностью…
Оба смеются.
- Ну ладно, - кивает Джон, - я понял, что рождественский ужин у Холмсов – мероприятие с кучей посторонних лиц аристократического происхождения. А что у вас забыл скромный бета Лестрейд? Он там с чьей стороны будет?
Шерлок изумленно смотрит на Джона:
- Только не говори, что ты этого не знал.
- Чего? – Джон искренне не понимает, о чем говорит Шерлок.
- Он состоит в интимных отношениях с моим братцем, - наконец произносит тот. – Довольно давно уже. Я думал, ты знал.
- Нет, - Джон удивленно качает головой, вспоминая взгляды и оговорки, которые могли бы навести на эту мысль. – Ты ведь помнишь, я вижу, но не наблюдаю, - горько признается он, - идиот…
- Все идиоты, - утешает его Шерлок, и Джон слабо улыбается. – Так что на самом деле сказал про меня Лестрейд?
Джон краснеет, понимая, что Шерлок разгадал его ложь по поводу разговора с инспектором.
- Ну, мы немного поговорили по поводу твоей ссоры с семьей, - неохотно признается Джон. – Он сказал, что твоя матушка жаждет тебя женить, а ты всеми силами сопротивляешься. Отсюда и конфликт. Без подробностей, в общих словах…
Шерлок кивает:
- В сущности, так оно и есть. А он не говорил, почему именно от меня матушка ждет наследников, а не от Майкрофта?
- Нет, - мотает головой Джон, - наш разговор был кратким и не очень ловким. Знаешь ли, не сказал бы, что сплетничать о лучшем друге сильно приятно.
Шерлок выглядит так, будто приятно удивлен словами Джона, будто он не рассчитывал, что тот назовет его лучшим другом – и кто из них идиот после этого!
- Так что про Майкрофта? – напоминает Джон. – Чем его дети не устраивают вашу матушку?
- Тем, что их у него не может быть. Он в детстве перенес серьезную болезнь, которая навсегда лишила его детородный орган возможности производить жизнеспособное потомство, - насмешливо отвечает Шерлок. – Мой брат так же бесполезен, как и беты, так презираемые им. Удивительно, что сам он этого не понимает.
Джону хочется сказать что-нибудь шутливое, но услышанное от Шерлока лишает дара речи – это слишком лишняя для него информация. В конце концов, Джон произносит осторожно:
- По крайней мере, это хорошо для Лестрейда. Твой брат не бросит его ради брака с омегой.
Шерлок лишь пожимает плечами:
- Зная Майкрофта, я бы на это не поставил. Их отношения обречены на провал. Не потому, что Лестрейд бета, а потому что мой брат – засранец.
По мнению Джона это не аргумент, но говорить об этом вслух он не собирается. Подъезжают к особняку Холмсов они в нервной тишине. Прежде чем выйти из машины, Шерлок еще раз напутствует Джона:
- Держись поближе ко мне и не обращай внимания, кто бы что ни сказал. Помни, все они лгут, не потому, что плохие, а потому что здесь так принято, - Джон кивает и пододвигается поближе к Шерлоку.
Тот ободряюще улыбается и открывает дверь автомобиля.
Первым потрясением для Джона становится дом. Огромный, двухэтажный, в георгианском стиле из красного камня с белым орнаментом, окруженный цоколем и наполовину заросший плющом, который зимой похож на мрачное черное кружево. Вокруг дома раскинулся сад с голыми, едва запорошенными снегом деревьями, напоминающий лес из Сонной лощины с ведьмами и безголовым всадником. По спине Джона невольно пробегает табун мурашек, он безотчетно сжимает локоть Шерлока, думая о том, каково бедному ребенку было жить в этом кошмарном месте. Шерлок, похоже, очередной раз читает мысли, потому что поворачивается и произносит едва слышно:
- Мне выбирать не приходилось. По крайней мере, ты теперь понимаешь, почему я не горю желанием сюда возвращаться, - Джон серьезно кивает и придвигается еще ближе.
По высоким каменным ступеням они входят в дом. Внутри все поражает Джона не меньше, чем снаружи: морёный дуб, белый и черный мрамор, золото и хрусталь. Вот то, из чего состоит обстановка в доме Холмсов. Удручающее зрелище – разве можно жить в музее? Джон искренне сочувствует Шерлоку и где-то в глубине души понимает, обстановка определенно наложила свой отпечаток на формирование его личности. Не меньше Джона поражает мать Шерлока – высокая и хрупкая женщина, напоминающая младшего сына не только фигурой и ростом, но еще копной черных вьющихся волос и пронзительным взглядом светлых в черных ободках глаз. Она улыбается, здороваясь с Джоном, но неискренне, затаив за прозрачной чистотой взгляда темную муть нечитаемого. Джон считает себя плохим физиономистом, без дедуктивного метода Шерлока ему трудно прочитать эту леди, холодную и гордую в своей аристократической неприступности. Она натянуто целует в щеку Шерлока и что-то тихо шепчет ему на ухо, а затем отступает в сторону, чтобы встретить других гостей. Она не выглядит на свой почтенный возраст, изящна и безупречна, ей безумно идет жемчужно-серое платье-футляр с меховой соболиной горжеткой, и она – омега. Тонкий запах, усиленный парфюмом, чувствует даже Джон с его слабым бетовским обонянием.
Очередным потрясением для Джона становится огромное количество альф и омег на каждый квадратный метр жилой и не очень площади Холмсов. С таким количеством альф, прекрасно одетых и прекрасно ладящих друг с другом (а Джон на собственном горьком опыте не единожды имел возможность убедиться в том, насколько они обычно не переносят друг друга, постоянно срываясь на выяснение отношений даже без присутствия в пределах досягаемости омег, просто чтобы «помериться пенисами») Джон еще не сталкивался. Возможно, дело в том, что он ненамеренно вращается в ареалах обитания бет – скромная муниципальная больница обслуживает небогатых людей, а в полиции, за исключением руководящих должностей, также в основном служат беты. Впрочем, количество альф на рождественском ужине, устраиваемом миссис Холмс, не превышает количества приглашенных омег. В воздухе витает одуряющий аромат и тех, и других в такой сильной концентрации, что подкашиваются ноги, а голова начинает кружиться. Шерлок хмурится и сует ему в руки бокал с водой. Джон с благодарностью принимает, делая несколько поспешных глотков, и только потом решает оглядеться. Омеги отличаются от альф. Если последние внешне похожи на них с Шерлоком в своих строгих, пусть и дизайнерских костюмах, то омеги обращают на себя внимание. Они изящны и тонки, у них кричащие расцветки в одежде, большое количество допустимых приличиями украшений (перстни, серьги в ушах, цепочки и браслеты) и макияж на лицах – в основном подводка у глаз, блеск для губ и румяна. Некоторые, особо эксцентричные, щеголяют с пирсингом и татуировками. Джону кажется, что он попал в какой-то великосветский бордель. Губы сами по себе разъезжаются в усмешку, он хочет поделиться возникшей ассоциацией с Шерлоком, но в это время на того налетает ураганом безумно красивый омега. Он не столь эпатажен в одежде – костюм, розовая рубашка, из украшений лишь две серьги с бриллиантами в ухе, но его губы блестят перламутром, а глаза явно подкрашены, чтобы придать взгляду глубину и томность. Омега – высокий и стройный брюнет, под стать Шерлоку, он смеется и тормошит Шерлока так, словно имеет на это право, а Джон знает, насколько Шерлок не любит, когда нарушают его личное пространство и сколь ограниченный круг лиц имеет на это право. А потом омега целует Шерлока в губы, и у Джона на мгновение останавливается сердце, настолько ему больно это видеть. Досмотреть спектакль не получается – его неожиданно увлекает в сторону Майкрофт, заговаривая своим обволакивающим голосом. Джон не успевает понять, каким образом оказывается в длинной галерее, увешанной семейными портретами, слушающим скучнейшую лекцию о родословной Холмсов. Это все ужасно тяготит Джона, которому прямо сейчас следовало бы держаться поближе к Шерлоку, но вежливость и присущая бетам деликатность не позволяют прервать монолог почти Британского правительства. Джон негодует молча и иногда поглядывает на телефон в ожидании смс от Шерлока, смс, которое так и не приходит.
