- Для первого раза тебе лучше перевернуться на живот, - сказал я, но Шерлок взбунтовался.

- Хочу видеть тебя, - заявил он. – Я гибкий, я выносливый, я справлюсь. Давай, Джон, - и призывно раздвинул длинные ноги.

Вздохнув покорно, я подхватил подушку и сунул ему под попу. Вид сжатого розового отверстия вскружил голову. Рот наполнился слюной.

Поспешно открыв бутылочку и щедро плеснув масла в ладонь, растер руки и осторожно покружил пальцем у входа, не решаясь надавить.

- Ну же, Джон, - рыкнул он, - я не хрустальный, - и сам попытался насадиться на мой палец.

- Тихо, ты, командир, - удержал я его за бедро, медленно вводя палец в узкую тесноту, поводил немного, находя нужный бугорок.

Мальчишку подбросило, как на пружине – глаза изумленно распахнулись.

- Еще, - выдохнул он.

Я довольно усмехнулся и надавил на бугорок еще раз, вводя второй палец. Растягивать Шерлока было восторгом и мучением. Восторгом, потому что он издавал такие звуки, от которых мой член сочился смазкой так, будто это мне, а не ему стимулировали простату, а мучением, потому что терпеть эту невозможную пытку становилось все более и более невозможно. Я хотел его до звездочек в глазах и понимал, что долго быть нежным и бережным не смогу. Член рвался в бой, стремясь вломиться в Шерлока, долбиться в него со всей силы, пометить, оставить свое семя, чтобы раз и навсегда всем и каждому было понятно, этот человек – мой. Никогда еще собственнические инстинкты не бушевали во мне с такой силой. Даже с Мэри я не был столь свободен и так жаден до ее лона. Этого мальчишку хотелось иметь в собственное и безраздельное владение раз и навсегда. Конец мучениям положил сам Шерлок. Поймал меня за руку, взглянул расфокусированным взглядом, полыхнул румянцем и прошептал:

- Я готов, давай, - и чуть приподнял приглашающе бедра.

Дважды уговаривать меня не пришлось. Еще раз плеснув масла на ладони, я распределил его по члену, приставил головку к розовому пульсирующему входу и толкнулся. Шерлок ахнул, замер, я медленно продвигался, давая ему возможность привыкнуть к распиравшему давлению. Но этот чертов мальчишка все сделал по-своему, когда пришел в себя, толкнулся с силой, до упора, насаживаясь на член. Из глаз брызнули слезы, а рот образовал четкую букву о. Замерев, я осторожно погладил его чуть опавший член, тут же взбрыкнувший под моей ладонью, как боевой конь.

- Джооон, - ох, эта идеальная «о», не сдержавшись, я наклонился, целуя его глубоко, властно, собственнически.

- Поцелуем не отделаешься, - шепнул он, когда кислород закончился, - поехали?

- О, да, - я ухмыльнулся и двинул бедрами.

Это было как полет, как вдохновение, как песня. Никогда и ни с кем я не испытывал такого глубокого взаимопонимания, когда каждое мое движение распознавалось и подхватывалось, любое желание исполнялось немедленно, а пробегавшие под кожей искры наполняли счастьем, бурлили в крови и заставляли губы шептать имя любимого. Шерлок был неопытен, но при этом искренен, жаден и отзывчив. Обхватив меня за спиной длинными ногами, он подавался навстречу каждому толчку, блуждая руками по моей груди, словно боялся потерять тактильный контакт. Определенно, при такой страсти, бешеной энергетике и сексуальности, долго мы не могли продержаться. Первым выплеснулся он, когда я особенно сладко толкнулся членом, проезжаясь по набухшему бугорку. Он сжался, выгибаясь дугой, выплескиваясь жемчужной жидкостью мне на живот, хватаясь за простынь. Я вскрикнул от этой тесноты и жара, перед глазами заискрило, волна дрожи прошла через все тело, когда я кончал мучительно долго в него, моего мальчика, а потом с восторгом наблюдал за тем, как мое семя выливается из него тонким ручейком и стекает по стройным бедрам на белые простыни. Мы лежали обессиленные и мокрые, но восхитительно довольные. Я потянулся встать и принести полотенце, но он ухватился за меня со всей силы.

- Нет, не уходи, останься, - испуганно распахнул глаза.

- Я только за полотенцем, - тихо улыбнулся ему, стирая с его висков капельки пота. – У меня живот липкий, да и твои бедра не мешало бы протереть.

- Я хочу, чтоб твой запах остался во мне, на мне, навсегда, - произнес он, - но тебе могу помочь, - и не успел я ничего возразить, как он плавным кошачьим движением склонился надо мной, слизывая языком свое семя с моего живота.

Господи, член опять встал. Я жалобно застонал:

- Шерлок…

Он мурлыкнул, глядя на меня снизу вверх.

- Тебе так никто не делал? – спросил хитро. – Тебе хорошо со мной? Я много чего умею. Я покажу… - тут же спохватился, будто его могут неправильно понять. – Нет, ты не думай, ты у меня первый и единственный. Я никогда и ни с кем еще так, - он заглядывал мне в глаза, и страх, что не поверю, очевидно читался в его взгляде.

- Я знаю, мой родной, - притянул его к себе, целуя в губы, - знаю и верю.

- Правда? – он устроился у меня под боком, привычно закинул ногу, обхватил руками. – Я много читал, даже камасутру… Я тренировался, тебе не будет со мной скучно, обещаю…

- Шерлок, - я поймал его руку и поцеловал в ладонь, - я не уйду, пока не прогонишь, - он выдохнул, расслабляясь, прижался лохматой головой к моей груди. Я рассеянно водил пальцами по его спине. – Расскажи, каким ты был маленьким… - попросил его тихо.

- Ужасным, - Шерлок фыркнул. – Я везде лез, убегал от нянь, попадал в вечные переделки. Что-то себе ломал, однажды едва не утонул. Матушка умерла при моем рождении. Мной занимался старший брат, отец со мной не разговаривал, никогда не брал на руки. Думаю, он винил меня в ее смерти. Брат… Ему было некогда, - Шерлок надолго замолчал. Мы лежали в тишине, прижимаясь кожа к коже, сливаясь дыханием, переплетясь конечностями. – Где-то три года назад ко мне приставили нового учителя, - неожиданно вновь заговорил Шерлок. - Он… был не плохой. Сначала даже понравился. А потом он застал меня за… - Шерлок спрятал лицо у меня на груди и глухо произнес: - за самоудовлетворением. Господи, да во мне гормоны бушевали, это было нормально. Но он сказал, что расскажет все брату. Отец к тому времени уже умер. Я испугался. Мне было стыдно. Тогда он сказал, что будет молчать, если я кое-что сделаю для него. Ему нравилось, когда я трогал его там. И сам трогал меня. Потом он взял мой… - Шерлок проглотил слово «член», так и не произнеся его, - в рот, и я кончил сразу. Он сказал, что в следующий раз в рот возьму я. Боже, мне и хотелось, и было стыдно. Я ненавидел свое тело. И его ненавидел за то, что он заставляет меня бояться его. Я не хотел бояться. Это было унизительно. В тот же день я подставил его, сделал так, что все подумали, будто он украл столовое серебро. Спланировал и осуществил все идеально. Даже брат не догадался. А может и догадался, но не стал вмешиваться, - Шерлок опять замолк, а я гладил его по спине, тихонько целовал в висок и мечтал прибить того гада, который испоганил его душу. - Его выгнали, - наконец выдавил Шерлок, - и больше я не допустил подобной власти над собой. Я стал осмотрительным, но он пробудил во мне желание. Я таскал из библиотеки книги и читал, и пробовал, и представлял, как буду заниматься этим с кем-то единственным и особенным для меня. Я мечтал о тебе, Джон. А когда увидел в той таверне, сразу узнал, ты снился мне всегда… - он замолчал, тяжело дыша, все еще боясь взглянуть на меня.

Может, он думал, что от того, что я узнал о нем, мое отношение изменится? Что мне будет противно? Боже, единственное, что было во мне в тот момент, кроме огромной любви к Шерлоку, это такая же огромная ненависть к тому типу, который посмел коснуться моего мальчика.

- Хочешь, мы найдем его? – спросил я хрипло. – Я проучу его, как тех троих из таверны. Никто и никогда не посмеет больше до тебя дотронуться, ты мне веришь?

Шерлок оторвался, наконец, от моей груди и посмотрел опять намокшими глазами:

- Не надо, - просипел он, - я уже забыл о нем, - шмыгнул носом и кивнул. – Только тебе верю. Ты же не уйдешь?