В захваченных селах и местечках Белоруссии немецкие фашисты расстреливали, насиловали, грабили белорусский народ. Тут же, на глазах у потрясенного отца, немецкие фашисты из пулеметов вели огонь по мальчику четырнадцати лет, который все же успел убежать и скрыться в ближайшем лесу. В Смолевичах фашисты согнали весь народ на площадь; тем временем солдаты бросились по пустым домам, и начался неудержимый, страшный грабеж. В город Червень фашистская танковая группа вошла с красными флагами, выдавая себя за друзей. Когда навстречу вышли советские люди, все они были тут же на месте расстреляны из пушек и пулеметов. Неисчислимы злодеяния фашистов!

И белорусский народ, придя в себя после внезапного и коварного нападения заклятого врага, ответил всенародной отечественной войной. Слова великого и родного Сталина глубоко запали в душу каждого советского патриота.

Переплывая многоводные реки, по горло в воде, переходя топкие болота, пробираясь между колоннами немецких танков, броневиков и мотоциклов с пулеметами, советские белорусские патриоты держат связь с великой родиной, выполняют свой священный долг борьбы за честь, за свободу.

В Березинском районе партизанский отряд в сто человек произвел нападение на немецкую мотопехоту, расположившуюся биваком в белорусском селении и занявшуюся, по обыкновению, грабежом. Сто пятьдесят фашистских грабителей было убито партизанами, остальные рассеяны.

Другой партизанский отряд устроил в лесу засаду. По дороге двигались танки противника. Партизаны залегли в густой траве и кустах, близ самой дороги. Когда танки фашистов поровнялись с тем местом, где поджидали их партизаны, навстречу полетели бутылки с горящим бензином. Восемнадцать немецких машин сгорело в этой беспримерной схватке.

Третий партизанский отряд взорвал мост на реке Птичь. Немецкие фашисты наткнулись здесь на меткий огонь партизан. Целый день партизаны сдерживали продвижение врага, подтянувшего сюда значительные силы.

В Несвижском районе крестьяне, пылающие огнем священной ненависти к немецким фашистам, разобрали железнодорожный путь, а рельсы утащили на лошадях в болото, в лес.

В Полоцком районе отряд в 65 смельчаков сжигает немецкие танки, расстреливает немецкую пехоту на дорогах и в селах. Секретарь Домбровского райкома партии товарищ Гончаров вместе со всей своей парторганизацией устраивал одну засаду за другой, беспощадно уничтожая немецких насильников. Окруженная кольцом врагов, вся парторганизация билась до последнего и погибла в неравном бою смертью храбрых.

В Пинске имело место следующее. Три немецких танка ворвались в город Пинск. Фашисты не рассчитали: у них кончилось горючее. Танки остановились на площади. Пинские партизаны вмиг окружили немецкие машины. Ловкие и сильные удары кувалдами по стволам пулеметов — и фашисты уже не могут стрелять. Но их защищает броня. Как же добраться до них? Кряжистые пинские молотобойцы и кузнецы десятками кувалд и молотов начали лупить по броне танков. Вскоре, не выдержавшие этого своеобразного испытания грохотом, немецкие фашисты сдались.

Единый и монолитный встал против заклятого врага своего белорусский народ. И немцы знают о неистребимой ненависти к ним всех белорусских людей.

И я думаю: до какой же степени боятся немецкие фашисты советского народа, если женщины и дети для них враги, которых они стремятся уничтожить!

На линии фронта грохочут залпы. Красная армия громит врага.

За линией фронта, в тылу врага, пылают пожары, звенят выстрелы. Белорусские партизаны уничтожают фашистов.

Наше дело правое, победа будет за нами!

Вл. Ставский

Немцы пришли в село 3. и в тот же вечер расстреляли председателя колхоза пятидесятишестилетнего Павлова, бригадира-комсомольца Федю Колина и делопроизводителя сельсовета восемнадцатилетнюю Паню Петрову.

Потом пошли по домам, грабили дочиста. Брали кур, поросят, носильные вещи, обувь, кастрюли. Ломали печи в поисках спрятанного.

На другой день после прихода немцев член правления колхоза Евдокия Миронова собрала женщин в лесу; взрослых мужчин в селе не было — ушли в Красную армию. Собрались на глухой поляне, тайно, выставили дозорных. Евдокия уселась на траву, пригладила головной платок, откашлялась и спросила:

— Ну, как быть, бабы?

Говорили долго и горячо. Единогласно решили: жить и работать, как жили и работали, — колхозом. А если немцы снова начнут грабить, не давать, защищаться. Выбрали нового председателя колхоза — Евдокию Семеновну Миронову, тридцати восьми лет, вдову, многодетную.

Прошло несколько дней. 12 июля колхозница Наталья Соболева ударила фашистского ефрейтора поленом в грудь, когда он, пьяный, стал приставать к ее пятнадцатилетней дочери. Наталью арестовали и привязали к столбу, вкопанному посреди улицы. Ей не давали ни пить, ни есть. Через двое суток ее повесили.

Тогда председательница Миронова снова созвала женщин в лесу на собрание. Вопрос был один — о гибели Соболевой. Миронова сказала:

— Товарищи! Наша Наташа, наш друг дорогой, повешена. Как нам быть? Сидеть и смотреть? Я вас спрашиваю как председатель. Или взять вилы и драться?

В ту же ночь колхозницы тайком перенесли детей в лес. А на следующую ночь приступили к действиям.

Штаб фашистского подразделения помещался в доме сельсовета. Охраняли его двое часовых: один — на улице, другой — во дворе.

Погода с утра выдалась дождливая. К вечеру дождь перестал, поднялся легкий летний туман. В полночь шесть женщин подкрались к часовым. Прислушались. Все было тихо, равномерно и четко звучали шаги часовых.

Сначала втроем напали на часового, охранявшего вход, свалили его на землю, набросили на голову мешок и прикололи вилами. Со вторым часовым справиться было труднее. Он, видимо, что-то заприметил в тумане, остановился, вскинул ружье, но Миронова ударила его сзади топором в спину. Он упал, на него набросились, придавили, зажали рот. Он потянулся за пистолетом, ему скрутили руки и закололи. С часовыми было покончено. Снова прислушались. Дом спал. В селе тоже было тихо. Только где-то на околице тревожно лаяла собака. Подождали, пока она угомонится, потом тихонько подошли к дому, облили его керосином. Горючего не жалели. Подожгли с четырех сторон. Огонь вспыхнул сразу, пламя взметнулось высоко, и, как бы в ответ, заколыхались в разных концах деревни багровые пятна — это горели избы, подожженные остальными колхозницами. Море огня.

Из штаба во двор выбежал офицер, стреляя на ходу, и тут же упал от удара вилами в спину — ударила девятнадцатилетняя доярка Федосья Щелкунова. Другой офицер показался на крыльце и свалился с раскроенным черепом — удар топора… Подбежали солдаты, раздался треск автоматов. Председательница скомандовала:

— Бабы! В лес!

Женщины побежали в лес, петляя среди кустов, под беспорядочным, но ожесточенным обстрелом.

В лесу, взяв детей на руки, вооруженные вилами и топорами, они в ту же ночь пошли к своим, на восток.

Так начался их долгий путь.

Приходилось двигаться по ночам, укрываясь на день в лесной чаще. Питались земляникой, сырыми грибами. Как-то раз ночью доярка Щелкунова, ходившая в дозор, сказала, вернувшись:

— На дороге немецкий грузовик. Чинится. С ним шофер и еще двое.

Председательница Миронова спросила:

— Как, селянки? Вилами?

Они подкрались к грузовику, окружили его в темноте и кинулись с вилами на немцев. Те бросились наутек: уж не думали ли они, что против них действует батальон? Женщины настигли всех троих и закололи, а грузовик подожгли.

Он горел ярко и долго. Отойдя далеко в лес, женщины видели еще колеблющиеся, играющие отблески пожара. Другой раз, сбившись с пути, попали в болото; насилу выбрались на проселок. Подождали темноты. В темноте трое из них пробрались в соседнее село, долго выжидали, высматривая, нет ли врага. Не заметив ничего подозрительного, постучали в крайнюю избу; хозяйка избы дала им хлеба, молока и рассказала, что не одни они вот так идут на восток: