На благо нам,
Приди она в движенье — мир погибнет
Под тяжким колесом.
Первый воин
Читает шудра книги! О безумье!
А завтра брахман будет сеять рис.
Второй
Ворвемся в их лачуги и докажем,
Кто человек, а кто не человек.
Второй горожанин
Один мудрец сказал однажды радже:
В наш век бессильны и мечи и шастры,
Вся сила — в золоте. И царь призвал купца.
Первый воин
Коль сдвинут колесницу торгаши,
Я утоплюсь во всем вооруженье.
Второй
Зря кипятишься, брат, теперь иные
Настали времена.
Не бог любви — стрелу торговец пустит,
И тетива протяжно запоет,
А если стрел не заострит купец,
Им не достигнуть никогда сердец.
Третий
Ты прав. В наш век над всем стоит правитель
За ним — купец. Царит полукупец —
Полувладыка.
Входит саньяси.
Первый воин
Отец, послушай! Почему не в силах
Мы сдвинуть колесницу?
Саньяси
У вас в руках веревка обветшала.
Все ваши стрелы ранили ее.
Она едва жива, вот-вот порвется,
А вы ее разите вновь и вновь.
Кичитесь силой, оскорбляя время,
Тиранством ослабляете его,
Уйдите прочь с дороги!
Исчезает.
Входят торговцы.
Первый торговец
Проклятье! Обо что я зацепился?
Второй
Да это же постромки колесницы.
Четвертый
Страшна веревка, словно змей Васуки.
Первый воин
Кто эти люди?
Второй
У них на пальцах золотые перстни,
Блеск бриллиантов так и бьет в глаза.
Первый горожанин
Да это ж богатеи.
Первый торговец
Призвал властитель одного из нас.
И все надеялись: он сдвинет колесницу.
Второй воин
Кто это — все? О ком ты говоришь?
Кто и на что надеялся, скажи?
Второй торговец
Все люди знают, что движенье мира
Всегда подчинено рукам богатых.
Первый воин
Но так ли это? Показать могу я,
Как меч мой движется в моих руках.
Третий торговец
Скажи, а кто твоей рукою движет?
Первый воин
Молчать, наглец!
Второй торговец
Ты нам велишь молчать?!
Но всюду слышен голос только наш.
Первый воин
Ты думаешь, клинок мой не звенит?
Второй торговец
Звенит, послушный нашему приказу,
В любой стране, на суше и на море.
Первый горожанин
С богатыми не стоит в спор вступать.
Первый воин
Ты говоришь: не стоит?
Но звон оружья — лучший довод в споре.
Первый горожанин
Оружье можно, как и все, купить,
А это значит: золото — главнее.
Первый торговец
Вы слышали? — отшельника призвали,
Чтоб шел на помощь с берегов Нарбады[205].
Второй торговец
Слыхали. Говорят, посланец раджи
Пришел в пещеру, смотрит, а подвижник
Лежит недвижно, ноги подогнул,
Хоть звук трубы нарушил созерцанье.
Колени старца одеревенели.
Первый горожанин
К чему же нам винить святые ноги?
Не двигался он шестьдесят пять лет.
Так что же он сказал?
Второй торговец
Сказал? Ему претила болтовня,
И он давно отрезал свой язык.
Первый торговец
А что потом?
Второй
Его до колесницы нес десяток
Отборных силачей. Едва он взялся
За бечеву — ушли колеса в землю.
Первый
Хотел он колесницу подавить,
Как собственную душу.
Второй
День голодать — и то не держат ноги,
Да, видно, тяжки шестьдесят пять лет.
Входят министр и богачи.
Богач
Зачем вы нас призвали, господин?
Министр
В годину бед надежда вся на вас.
Богач
Коль дело все в деньгах, берусь помочь.
Министр
Необходимо сдвинуть колесницу.
Богач
Во все века мы смазывали ось,
Тянуть нам колесницу не пристало.
Министр
Попробуйте-ка силу ваших рук,
Другие силы нынче бесполезны.
Богач
Попробуем, но я предупреждаю,
Что б ни было, я умываю руки.
(Обращается к окружающим.)
Ну что же, пожелайте нам удачи.
Все
Да будет вам во всем успех и счастье!
Богач
А ну, счастливые, взялись! Тяните!
Первый торговец
Мне даже не поднять веревку эту.
Богач
А ну, берись, конторщик, за веревку
И покажи-ка всем свою сноровку.
Удачи пожелайте нам, удачи.
Второй богач
О господин министр! У нас у всех
Окаменели руки как на грех.
Все
Какой позор!
Воин
Добро ж, мы сохранили нашу честь!
Жрец
И выстояла вера в испытаньях!
Воин
Случись в иное время это дело,—
Здесь не одна бы голова слетела!
Богач
Вам только б людям головы рубить;
А нет, чтоб поработать головою…
О чем вы так задумались, министр?
Министр
Я вижу, тщетны все старанья наши,
Не знаю, что и делать.
Богач
А это уж не ваше горе: время
Само себе дорогу изберет.
На клич его толпою соберутся
Все, кто сегодня неприметен глазу,—
Они-то и потянут колесницу.
Припрячь-ка, счетовод, свои тетради;
Запри сундук, приказчик, бога ради.
Богачи уходят вместе со своими прислужниками.
Появляются женщины.
Первая
Мы встали рано, — до сих пор не ели.
А колесница-то на прежнем месте:
Все оттого, что скудно благочестье.
Министр
Зато у вас его — хоть пруд пруди.
Испробуйте же силу вашей веры!
Первая
Помилуй нас.
Богиня милосердная — Веревка!
Помилуй нас!
Вторая
Мне говорили: если в полдень дева,
Дочь брахмана, восславит имя бога
И, омовенье совершив в пруду,
На расстоянье трех локтей от гхата,
Достанет три пучка патшиалы[206],
Потом в сырые волосы вплетет
И подождет, — вот, говорят, тогда-то
Богиня и воспрянет ото сна.
Готово все к обряду, но сначала
Чело богини смажьте краской алой.
Не бойтесь! Оскорбить ее не может
Касание того, кто предан ей.
Первая
Сама и крась. Зачем просить других?
А у меня племянник захворал:
Неровен час, бедняге станет худо.
Третья
Патшиала уже вовсю дымится,
Веревка же никак не оживает,
О, смилостивься, добрая богиня!
Свое великодушие яви.
Браслет тебе подарим в знак любви,—
В нем унций сорок золота, не меньше.
Исполнит наш заказ чеканщик Бени.
Вторая
Три года прослужу твоей рабыней
И стану приносить тебе дары
Три раза в день…
Возьми-ка в руки опахало, Бини,—
Богиня умирает от жары…
Кувшин воды из Ганги принесите
И глиной мне намажьте лоб, сестрицы.
А вот и наша Кхеди. Рис несет.
Давно пора — богиня голодна.
Помилуй нас, богиня из богинь!
Ты, грешных, нас вовеки не покинь!
Что ж ты не машешь опахалом, Бини?
Первая
Что с нами будет? И подумать жутко!
Богиня рассердилась не на шутку.
Ведь у меня три сына на чужбине.
А вдруг не возвратятся сыновья?
Министр
Ну, женщины, вы кончили свое?
Теперь ступайте по домам — молитесь;
А остальное предоставьте нам.
Первая
Так мы уходим, господин министр.
Смотрите, чтобы не погасло пламя
В патшиале, чтоб листья не опали.
Женщины удаляются.
