Моя жизнь в этот период представляла собой постоянное колебание чаш весов. Весы как будто не могли утихомириться, принять какое-то определенное положение, ибо вторая чаша пустой не оставалась. Пусть положение чаш будет разным, но хорошо бы, чтобы оно было стабильным. А стабильным оно не желало становиться ни за что! Это лишало мою жизнь всякого спокойствия.

Домашняя жизнь моей дочери была беспокойной, импульсивной, агрессивной, громкой, с плачем – в общем, очень разной. Таковой становилась и моя жизнь, поскольку малейшие колебания приводили к эмоциональному взрыву. И единственным, что позволяло чаше весов просто непринужденно раскачиваться, было сопереживание дочери, сочувствие ее состоянию в моменты эмоциональных взрывов. К ним нельзя было приготовиться, они всегда были неожиданными. Невозможно было предположить, что совместный просмотр мультфильмов «Бемби», «Спирит» или «Вольт» приведет к безостановочным рыданиям. И я могла только плакать вместе с дочкой, пока все ее слезы не иссякали, а нас не покидали силы. Мы наполняли противоположную чашу слезами. Я могла лишь надеяться, что рано или поздно такое состояние приведет к катарсису.

Через некоторое время я стала специально рыдать громче своей дочери. Я выдавала своим громким от природы голосом такие душераздирающие звуки, что моя дочь была в шоке. Я решила так поступить, когда почувствовала, что дочь уже не хочет рыдать, но сама себя не отпускает и как бы цепляется за свое нытье. Тогда я стала намеренно передразнивать ее. Поначалу это приводило ее в бешенство. Но я упорно раз за разом «зеркалила» ее фальшивые завывания, намеренно доводила их до фарса. Я научилась отличать искренний плач от демонстративного. Первому состоянию я сопереживала и всячески пыталась его поддерживать нежностью, пониманием, ласковыми словами. Со вторым боролась актерскими методами, гиперболизируя завывания и стенания, превращая их в жуткий и отвратительный спектакль. Я хотела, чтобы моей дочери самой стало тошно и противно от фальшивых слез.

В результате я научила свою дочь плакать тихонько, почти молча роняя слезы. Я не позволяла дочери во время рыданий заниматься жалением себя и на все стенания о том, как же ей не повезло в жизни и как ее незаслуженно обидели, я тихо говорила: «Молчи, несчастная!». Я не помню точно, из какого фильма я взяла эту фразу, но она действовала на мою дочь. Завывания и стенания достаточно быстро, всего за год, превратились в тихую грусть и печаль, которую мы переживали вместе, как что-то нужное и неизбежное.

Великую силу искусства мы благодарим постоянно. Она не только лечит глубокие раны, но и дает возможность душе пережить колебания чаш весов. Колебания без надежды на остановку. Дорогие родители, смотрите вместе с ребенком мультики, фильмы, переживайте вместе, и это будет таким мощным воспитательным процессом, что любая фальшь отстанет от вашего ребенка. А то, что фальшивых плакс полно на белом свете и без детских домов, я знаю определенно.

Регресс был ожидаем. Я не знала, как и когда, но понимала, что моя дочь будет регрессировать. Еще бы! Одиннадцатилетняя девочка приезжает в совершенно незнакомый город с незнакомой тетей, которая является единственным проводником в ее новой жизни. Испугается кто угодно.

Самый удобный способ начать осваивать пространство – стать маленькой! Все маленькие детки ничего не знают об окружающем их мире. И они без какого-либо понимания осваивают его – в первую очередь физически, а уже потом – эмоционально и интеллектуально. Поэтому дочка стала лазить по нашей квартире на четвереньках и чувствовала себя при этом комфортно, даже порой радостно, а ходить резко отказалась. Даже на кухне, чтобы сесть за стол, она сначала вползала под него и только потом переползала с пола на кресло.

Проблему возрастного регресса я не считала сложной. И меня не шокировало ползание дочери на четвереньках. Но меня пугало то обстоятельство, что дочка очень часто произносила слово «плохая». Шнурок на кроссовке развязался – «плохая». Мыло убежало из рук – «плохая». Тетрадка не находится – «плохая». Я прошу читать – «плохая». На завтрак манная каша – «плохая». Короче, ничего хорошего! Если что-то не так, если дочурка не может сделать что-то сразу или если она это не любит (а не любит она все, чего не знает и чего никогда не пробовала), – то все это тут же приобретает статус «плохая». Причем независимо от одушевленности и именно в женском роде. На все моя дочь реагировала одним словом, сопровождая его надутыми губами, сдвинутыми бровями и злым взглядом исподлобья. Она уползала под стол, хоть компьютерный, хоть обеденный, или зарывалась в подушки. Рано или поздно переизбыток плохого настроения за счет реакции «плохая» заканчивался слезами и истерикой. И такая ситуация, когда в подростковом теле почти двенадцатилетней девочки жило несоразмерное ее годам детское «Я», сильно меня изводила. По сути, моя доченька была маленькой девочкой с удивительно большим телом.

Я объясняла дочке, что шнурки никакие не «плохие», – это просто шнурки, которые нужны для того, чтобы кроссовки не слетали с ног, когда моя доченька будет в них быстро бегать или ловко прыгать. Я объясняла, что мыло не может быть «плохим», – оно само по себе скользкое, есть даже такая загадка: «Ускользает как живое, но не выпущу его я, дело ясное вполне – пусть отмоет руки мне». Моя дочь внимательно слушала загадки, так как любила их. Еще она очень любила стихи, поэтому с манной кашей я справилась с помощью песенки Вероники Долиной и рассказа Драгунского «Все тайное становится явным» о том, как мальчик выкинул манную кашу в окно и она упала на фуражку милиционеру.

Надо сказать, что мои объяснения принимались только в форме сказок, басенок или рассказов от лица тех предметов, которые моя дочь усердно обзывала «плохими». Я никогда в жизни не придумывала столько историй на тему того, что думают шнурки, тетрадки и кружки о том, как с ними обращается такая замечательная девочка – моя дочь. И уж конечно, мне пришлось стать главным действующим лицом в рассказах о себе самой. Все же творчество – это потрясающий вирус! Если поселится, то надолго! И в это время нам самим было весело и не скучно. Мы гуляли и сочиняли рассказы и стишки, а реакция «плохая» все больше приобретала оттенок равнодушного автоматизма. Брови хмурились реже, губы кривились не так сильно, а тельце переставало прятаться под столом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.