– Эй ты, ко мне! Марч!

Самолет не обратил на Тэсс никакого внимания. Он достиг мачт мертвого корабля, взмыл к «вороньему гнезду» и опустился там. Рокотание стихло.

– Ма-арч!

Тэсс продолжала стоять на месте. Ноги у нее нестерпимо ныли, вся одежда уже вымокла и пропиталась солью. Но ее это мало беспокоило, настолько ей было страшно.

– Ле Ва’ттури! – снова позвал ее Паолино. – Выходи из воды!

Тэсс не ответила. Краем глаза она увидела, что управитель, сказав пару слов доктору Довэ, медленно идет вперед.

– Марч! – Тэсс приложила ладони ко рту. – Сюда! Лети сюда!

Самолета не было видно в тумане, который становился все гуще и выделялся своим белым цветом даже в сумерках. Тэсс сделала плавный вдох и пошла к кораблю. Медленно, едва передвигая окоченевшие ноги и снова протягивая руку вперед. Тэсс продолжала повторять имя Марча, но уже совсем тихо, дрожа. Она чувствовала, что ее губы посинели. Пройдя еще немного, Тэсс остановилась под рукой рыцаря и снова громко позвала.

Марч не хотел возвращаться. Или не мог. Голова ростры начала медленно склоняться, и наконец она произнесла что-то – тихо, но достаточно членораздельно. Тэсс словно окаменела. Она не смогла пошевелиться, когда снова пришли в движение окованные деревянной броней руки…

– Тэсс!

Управитель поравнялся с ней и толкнул ее вниз – они еле увернулись от удара. Тэсс почувствовала руку на своих плечах, тяжесть одежды потянула ее ко дну, но Паолино тут же дернул девушку за собой, заставляя плыть. Они одновременно вынырнули в пяти-шести шагах от места, где обрушился удар, и жадно вдохнули туманный холодный воздух.

– На берег, – коротко велел мужчина, но Тэсс, лихорадочно цеплявшаяся за его размокший воротник, прохрипела:

– Там остался мой Марч!

Управитель в упор посмотрел на нее светлыми холодными глазами, едва видными из-за прилипших к лицу волос:

– Я кому сказал? Назад! Я и так не уверен, что ты оправишься после такого переохлаждения.

– Но…

Он помог ей встать и, взяв за руку, поволок за собой к прибрежным камням. Тэсс упиралась. Паолино обернулся и пообещал:

– Завтра мы придумаем, как его вытащить. Обязательно придумаем.

Тэсс бросила взгляд на неподвижный корабль:

– Но он может уплыть с ним…

Паолино, щурясь, всматривался в горизонт, потом перевел взгляд на окончательно потемневшее мутное небо с размытыми пятнами трех Серебряных яблок. Он ободряюще улыбнулся:

– Не уплывет. Думаю, погода не располагает. А если и уплывет, Марч сам не захочет там оставаться.

– А вдруг…

– Тэсс. – Его пальцы крепче сжали ее запястье.

Управитель больше ничего не произнес, но она поняла: спорить бессмысленно. Мокрая и замерзшая, она выкарабкалась на берег. Паолино, тоже вымокший насквозь, даже не дрожал. Его худая прямая фигура выделялась на фоне его подопечных, а лицо оставалось непроницаемым. Он твердо произнес:

– Расходимся спать.

Таура отдала Тэсс свой подбитый мехом долгополый дук, и та закуталась в него, устало жмурясь. Ее лицо покрывала теперь соль, а волосы и ресницы стали жесткими. Тэсс без конца кусала губы, в то время как полукровка шпринг тихонько мурлыкала рядом:

– Ну, не волнуйся, вернется твой самолет. Все хорошо. Пойдем.

У Тэсс не было сил повернуться к кораблю, и она покорно пошла, сопровождаемая огромной толпой других воспитанников. От них исходило приятное тепло, ведь никто из них не был в воде. Ласкез, менее вымокший, чем сестра, держал руку у нее на плече. Мади Довэ шла с Джером впереди. Можно было не сомневаться: он уже выпросил у нее примочку, или повязку на лоб, или еще что-нибудь, что позволит ему ненадолго спуститься в пропахший травами и лекарствами маленький кабинет доктора и там задержаться.

А управитель Паолино так и остался стоять на берегу и смотреть вдаль.

Почему Марч полетел к кораблю? И не показалось ли Тэсс, что рыцарь действительно кое-что прошептал ей, прежде чем напасть? Фраза была короткая, это могло и почудиться ей. Но все же слова гулко отдавались в голове.

Приходи одна.

Тэсс задавалась множеством вопросов и все вертела и вертела в пальцах зеленую подвеску. Края камня казались в темноте острыми и четкими, куда менее гладкими, чем днем. Рука девушки дрожала.

– Красивая вещь. – Ласкез бросил на каплю внимательный взгляд. – От крестных, что ли?

– Да, – безразлично ответила Тэсс.

– Мне кажется, я видел ее раньше.

– Где?

Ей было почти все равно, что он ответит. Но от услышанного она едва не споткнулась:

– У нашей мамы. До того, как нас отдали.

Тэсс совсем не помнила родителей: ни лиц, ни прикосновений рук, ни запахов, ни голосов. Ласкез говорил, что в его памяти возникают иногда какие-то обрывочные детали. Конечно, брат мог и вправду запомнить зеленую каплю в обрамлении белых камешков, но мог и все перепутать. И тем не менее все это не давало Тэсс покоя.

Вечер она провела под тремя одеялами, ее отпаивали горячим трэмом, пахнущим ягодами и душистой травой. Это был лучший сбор из всех, что имелись в приюте, но даже он не слишком помогал. Тэсс думала о Марче, оставшемся на незнакомом корабле в сыром тумане. Возможно, его удерживали там насильно. Наверняка он испугался.

– Взбодрись, сестренка. – Ласкез, уходя в «Гнездо», потрепал ее по волосам. – Думаю, Паолино тебя надул и не станет ничего доставать, но сами-то мы не будем сидеть сложа руки и отправимся туда, когда станет светло.

Тэсс промолчала, зато Таура тут же возмутилась:

– Ло Паолино держит свои обещания!

Ласкез фыркнул, после чего закрыл за собой дверь. Мойра, Таура и Минди снова обступили Тэсс. Но она, не желая с ними разговаривать, отвернулась к стене.

Под их тихое тревожное перешептывание она забылась сном и меньше чем через полвахты проснулась в абсолютной тишине. За окном виднелось серое небо, чуть подсвеченное книзу: Зуллур уже начинал подниматься, но его младшие сестры – звезды – еще не ушли и слабо подмигивали Тэсс из туманной дымки. Их было едва видно.

Какое-то время она лежала неподвижно, пытаясь навести порядок в собственных мыслях, где переплелись и запутались разнообразные детали: подвеска, мама, Марч, дрэ, обреченный взгляд Паолино и множество других странных вещей. Мысли лезли одна на другую, и ни одну из них не получалось додумать до конца. Тэсс знала это состояние – так бывает, когда недостаточно долго спишь, – и не любила его. К тому же чем дольше в нем пробудешь, тем труднее будет снова заснуть. Среди вспыхивающих в сознании фраз, не несущих никакого смысла, чаще всего мелькала одна.

Приходи одна. Приходи одна. Приходи одна.

Смирившись с тем, что не уснет, Тэсс свесила ноги с кровати.

Она не знала, верить ли обещаниям ло Паолино так, как верила им Таура. Она просто собиралась отправиться на помощь своему самолету. Кто, если не она?

– Эй, ты куда?!

Шпринг, свернувшаяся калачиком поверх одеяла, проснулась, когда Тэсс натягивала вторую теплую кофту.

– Спи, никуда. – Она быстро прижала палец к губам.

Но Таура уже села на кровати и продолжала смотреть на подругу; в темноте зеленые глаза полукровки слабо бликовали. Вибриссы, благодаря которым шпринг, видимо, и уловила почти бесшумные движения соседки по комнате, наверняка подрагивали, как и уши.

– За Марчем?

– Да. – Тэсс обулась в свои простые старенькие вольды с тонкими полосками меха и затянула шнурки потуже.

– Подожди до утра. Ло Паолино…

– Это еще полвахты. А Марчу наверняка страшно.

– Да откуда ты знаешь? – Таура всплеснула руками. – Может, он просто счастлив, что нашел живого собрата?

– Умершего собрата, ты хочешь сказать? – уточнила Тэсс. – Зодчий этого корабля мертв, Таура, и корабль тоже скоро умрет. А это очень опасно. Для всех. Спи, я пошла.

Шпринг, кажется, побледнела. Она быстро соскочила и начала шарить под кроватью в поисках брошенной еще вчера одежды.