Джастин отводит глаза, смотрит на чемоданы и только теперь, с небольшим опозданием, осознает все значение заданного ему вопроса. Против собственной воли представляет себе, как все это могло бы быть – как они с Брайаном жили бы вместе, были бы… да черт его знает кем. Может, и никем, может, он навсегда остался бы только уродством, которое пятнает красоту Брайана, ношей, которую тот тащит из какого-то извращенного чувства долга. Может, он был бы для него всего лишь мальчиком на содержании.

А, может быть, Джастин просто не позволяет себе воображать нечто большее.

- Если я скажу «нет», все будет кончено? – он сильнее стискивает скрещенные на груди руки. – Ты снова исчезнешь и не станешь оглядываться назад?

Брайан просовывает руку в карман и с невозмутимым лицом едва заметно дергает плечами.

- Можем оставаться на связи, - говорит он. – Это не ультиматум.

Рука его выныривает из кармана, в пальцах теперь зажат красно-белый конверт «Либерти Эйр». Брайан, глядя Джастину прямо в глаза, помахивает конвертом в воздухе, затем подходит ближе, осторожно размыкает его руки и, все так же не отводя взгляда и прикусив нижнюю губу, сует конверт в карман его толстовки.

- Вылет завтра утром, - говорит он. – Билет твой, если хочешь. А если нет… – Он опускает руки Джастину на плечи, слегка встряхивает его и, как ни в чем не бывало, заканчивает. - …значит, нет.

Джастин ничего не отвечает. Молчит, когда они выходят из номера, молчит, пока едут на машине к его дому. И вот они уже паркуются у обочины, а ни одного слова до сих пор так и не было сказано, и тишина в машине кажется тяжелой и какой-то пугающе окончательной. Джастин берется за ручку дверцы и гадает, должен ли он сказать Брайану «прощай», позволит ли тот ему это сделать.

В конце концов, он просто оборачивается и видит, что Брайан сидит, уставившись в пространство, и взгляд его за стеклами зеркальных очков кажется совершенно равнодушным.

Так ничего и не сказав, Джастин вылезает из машины. Поднимаясь к себе на этаж, он думает о том, какая, в сущности, забавная вещь – карманы. Карманы, в которых можно прятать разные вещи – тайные вещи, жуткие вещи, прекрасные вещи, уродливые, вещи, чем-то похожие на клубок связующих нитей…

***

Джастин проводит в своей квартире добрых тридцать минут. Вспоминает день, когда переехал сюда, - больше двух лет назад. Все тогда были так взбудоражены – поздравляли его, одобрительно улыбались. И во всем этом не было никакого смысла, потому что никто из них его квартиру даже не видел, они все просто полагали, что собственное жилье – это Шаг Вперед.

А сейчас он оглядывает свою комнату и понимает, что никакой это не шаг. Это просто место, куда он убегал, когда ему было слишком стыдно находиться в кругу семьи, слишком страшно, что с ним случится очередной приступ ярости. Просто место, с которым он примирился, потому что – нельзя ведь было требовать от людей, предоставлявших ему убежище, чтобы они отказались от таких радостей жизни, как возможность приглашать в дом гостей или спокойно спать по ночам, не просыпаясь от чьих-то криков. Единственное на земле место, в котором он может существовать, не чувствуя себя чьей-то тяжкой ношей. Место, которое ни к чему не побуждает, не заставляет стремиться к большему, место, в котором с тобой точно не случится никаких разочарований и провалов.

Джастин оглядывается по сторонам и видит лишь инертность, смирение, уступки, путь наименьшего сопротивления и – да, Брайан был прав – благостность.

Он остается в своей квартире только тридцать минут.

***

Эммет упирается локтями в колени, складывает вместе ладони, переплетая пальцы, и опускает на них подбородок.

Джастин, сидящий с противоположной стороны журнального столика, копирует его позу.

Оба они смотрят на то, что лежит на столе перед ними. Где-то в квартире тикают часы. Брови Эммета сходятся на переносице, между ними образуется глубокая складка. Склонив голову к плечу, он отгибает один палец, указывает им на то место, где сошлись их взгляды, и говорит:

- Хмм…

- Ага, - отзывается Джастин.

- Что ж, я… это… хмм… – Эммет осторожно трогает предмет, приковавший к себе их общее внимание, пальцем, – … интересно. Это определенно… ну… показательный поступок. – Он переводит взгляд на Джастина и спрашивает. – Ну и… мы совершенно счастливы или как? Это типа «Ура, Брайан предложил!» или скорее «О нет, Брайан предложил»?

- Я не знаю, - разводит руками Джастин.

- А, ну да, понятно. Именно это нам и нужно определить, - они еще какое-то время сверлят глазами все тот же предмет на столе. Наконец, Эммет решается. – Это может получиться… мило.

- Может.

- А может и вовсе не мило.

- Тоже не исключено.

Они снова принимаются смотреть все в ту же точку. И Джастин думает, что, если по честному, то тут сошлись воедино оба варианта. И «Ура!» и «О, нет!», а в промежутке между этими двумя крайностями засели молчание, злость и неуверенность в себе. И даже несмотря на то, что «Ура!» тут тоже присутствует, все равно было бы лучше, если бы Брайан ничего ему не предлагал, просто собрался и уехал, как делал всегда. Тогда Джастин мог бы сейчас болтать с Эмметом о встрече с Тэдом – теме, к которой они больше не возвращались с той секунды, как он вытащил из кармана билет на самолет.

Наконец, Джастин подбирает билет со стола, сует его обратно в карман и говорит:

- Так что там Тэд?

Но Эммет на это не покупается.

- Хочешь узнать, что я собирался сказать тебе – вчера, на лестнице?

- Если честно, я уже об этом забыл, - признается Джастин.

- А драму-то устроил – «до самой смерти буду гадать», - вздыхает Эммет. – Так вот, я хотел тебе сказать, что ты заслуживаешь лучшего, чем Брайан.

- А ты заслуживаешь лучшего, чем Тэд, - парирует Джастин.

- Да, - говорит Эммет. – Однако же…

- Какие уж тут «же», - хмурится Джастин. – Он крайне хуево с тобой обошелся.

- Не кипятись, милый, - примирительно вскидывает руки Эммет. – Мое «же» не имело никакого отношения к Тэду, прости за каламбур, и относилось исключительно к тебе. Я всего лишь хотел сказать, что не был счастлив с Тэдом. А это единственное, что имеет значение, - торжественно добавляет он. - Ты заслуживаешь лучшего, чем Брайан, но более всего ты заслуживаешь счастья.

- И что это значит? – недоумевает Джастин. – Ты советуешь мне ехать?

Эммет хмыкает, напускает на себя задумчивый вид, трогает пальцем подбородок и отмечает:

- То есть отрицать то, что с Брайаном ты счастлив, ты не собираешься. Ну и раз ты фактически это признал, то, полагаю… – Эммету, кажется, не легко дается это решение. - …полагаю, да, я советую тебе ехать.

- Ты сумасшедший, - говорит Джастин.

- А ты едешь в Нью-Йорк.

- Нет, - качает головой Джастин. – Нет, ты не понимаешь. Он возвращался, Эм. Дважды. И звонил… как там, каждую неделю? Каждый месяц? Это не тот Брайан, которого я знал. Тот сказал мне, что начнет новую счастливую жизнь и не станет оглядываться назад. Изменить его могло только одно, - рассуждает Джастин. – Видел бы ты его прошлой ночью… Ты бы сразу понял, что он чувствует себя ответственным за то, что случилось. Думаю… все эти годы это грызло его изнутри. Даже не думаю, знаю.

Эммет выслушивает его, сдвинув брови, а затем кивает:

- Ты прав, это не тот Брайан, которого мы знали.

- Я так не хочу, - убежденно говорит Джастин. – Не хочу быть с кем-то, кто остается со мной только по обязанности… Только для того, чтобы, фигурально выражаясь, расплатиться по счетам. Это еще хуже, чем быть с человеком, который врет, что любит тебя. Потому что в последнем случае ты хотя бы до последнего не подозреваешь, что все это неправда.

- Это не тот Брайан, которого мы знали, - повторяет Эммет.

- Ну да, я об этом и говорю. Раньше в его жизни не было чего-то такого, что вызывало бы у него чувство вины.

- Может быть, раньше в его жизни не было чего-то такого, что было бы ему небезразлично? - возражает Эммет.