Просто Дебби.

- Детка, говорят, ты там, в кафе, на хуй, с ног сбиваешься? – спрашивает она.

Джастин пожимает плечами и принимается теребить затяжку на рукаве толстовки.

- Все там нормально.

Больше никто его не дергает. Все, наверное, думают, что он хочет, чтобы его оставили в покое. На самом же деле, ничего подобного. Он просто не сводит глаз с входной двери, словно ястреб добычу, выслеживает Брайана. И лелеет в голове гениальный план – при первой же представившейся возможности утащить его наверх и засунуть язык ему в глотку.

Когда на лестницу, на пару ступенек выше него, усаживается Эммет, Джастин уже нетерпеливо грызет палец и дергает коленом.

- Ты сегодня ужасно тихий, - замечает Эммет.

- Я всегда ужасно тихий, - отзывается Джастин.

- С недавних пор – нет, - возражает Эммет.

И Джастин объясняет:

- Я жду, когда придет Брайан, хочу ему отсосать.

- Оу, ну тогда ладненько, - говорит Эммет.

Джастин кивает, все так же грызя ноготь и не отрывая взгляда от двери. Эммет обнимает руками колени и через пару минут спрашивает:

- То есть вы с Брайаном…

- Я просто хочу отсосать Брайану, - вносит ясность Джастин. – Кольцами мы не обменивались.

- Милый… - начинает Эммет и осекается. – А впрочем, ладно.

- Что?

- Да ничего, - отмахивается Эммет.

Джастин оборачивается к нему и сердито хмурится.

- Ну, теперь я просто обязан узнать.

- Притворимся, что я ничего не говорил.

- Я теперь все время буду об этом думать.

- Пупсик!

- Всю неделю, а, может, вообще до конца жизни.

- Да там ничего важного.

- И даже лежа на смертном одре, - трагически провозглашает Джастин, - я буду гадать: «Что же такое Эм в тот раз хотел мне сказать?» А потом так и умру в неведении…

- Ох, Иисус, Мария, Иосиф, хорошо!

Эммет поджимает губы, закатывает глаза, набирает в грудь побольше воздуха, а Джастин придвигается к нему ближе, готовясь слушать.

И тут открывается входная дверь.

Джастин мигом взмывает на ноги, беспечно бросив Эммету:

- Ой, ладно, давай в другой раз!

С этой минуты для него существует только Брайан. Джастин всем телом подается вперед, твердо намеренный ухватить Брайан за член, утащить наверх и там уткнуться лицом ему в пах и заново опробовать некогда освоенную им технику глубокой глотки, но в этот момент…

В этот момент вслед за Брайаном в дом входит Тэд.

Джастин резко отшатывается назад, и пятки его кроссовок со стуком приземляются обратно на ступеньку.

Брайан и Тэд стоят бок о бок, и это так странно. Последний раз Джастин видел Тэда почти год назад, и тогда он выглядел так себе.

Так что, наверное, тот факт, что в этот раз, взглянув на него, Джастин думает: «Господи, да это ж пиздец какой-то!», кое о чем говорит.

Брайан снимает солнечные очки, смотрит на Джастина, а потом взгляд его скользит куда-то за его плечо, чуть выше и правее.

Эммет спускается на две ступеньки и останавливается рядом с Джастином. Джастину знакомо это выражение лица – сомкнутые в тонкую линию губы, застывший взгляд. Он вспоминает, как сам месяц назад находился на том же месте, как все пристально наблюдали за ним, изучали, жалели. А он чувствовал себя таким одиноким, таким измученным вечно саднящей болью, что не мог даже сам себе в этом признаться.

А потом Джастин вдруг с опозданием замечает, что схватил Эммета за руку.

Кисти их соединяются, как детали паззла, - сплетаются пальцами, соприкасаются костяшками. Наверное, в этот момент в мире нет двух других людей, понимающих друг друга лучше, чем они. И, может быть, нельзя сказать, что они с Эмметом сейчас вдвоем выступают против целого мира, но Джастин уж точно встанет с ним плечом к плечу, потому что знает, каково сейчас Эму. Ему холодно. И трудно. И кругом только разочарования, смерть, неудачи, тьма и несправедливость. А любовь – она, может, и есть, да, может, она и существует, но он больше ничего такого не чувствует и даже пробовать не хочет.

И потому, несмотря на то, что мозг Джастина посылает сигнал – срочно создать дистанцию между их с Эмметом руками, все остальные части тела отказываются ему подчиняться.

- Эммет, - произносит Тэд.

Эммет до боли сжимает руку Джастина и отзывается непривычным, безжизненным голосом.

Тэд не решается даже посмотреть ему в глаза.

- Ну, как дела?

- Теперь уже лучше, - отвечает Эммет.

Выражение лица у Тэда нисколько не меняется.

- Приятно слышать.

- Не сомневаюсь.

Тэд прочищает горло, отворачивается, здоровается со всеми остальными. Он весь какой-то дерганный, лицо белое, как простыня, а глаза красные. И Джастин чувствует, как в груди у него постепенно, из крохотного семечка, начинает разрастаться ярость. Он крепче вцепляется Эму в руку, чтобы не броситься на Тэда и не вцепиться ему в глотку.

Взглянув на Брайана, он утаскивает Эммета в кухню и усаживает его рядом с собой, так и не выпуская его влажную теплую ладонь.

Брайану ему тоже хочется врезать.

- Детка, - говорит Деб. – Твоя мама еще не пришла, мы пока не можем сесть за стол.

- Да похуй, - отвечает Джастин.

Он наваливает себе полную тарелку картофельного пюре и горошка, шлепает сверху кусок говядины и тянется за булочкой.

Деб пожимает плечами:

- Похуй так похуй.

И все начинают рассаживаться вокруг стола, подходят к нему, один за другим, настороженно переглядываясь.

У Эммета такой вид, будто его вот-вот стошнит.

- Итак? – говорит Линдси, раскладывая на коленях салфетку.

- Итак… – повторяет Майкл.

И Тэд вслед за ними тоже произносит:

- Итак…

А затем повисает кромешная тишина. Слышно только, как вилки бренчат о тарелки, как шаркают под столом ботинки, как кто-то пьет воду глубокими жадными глотками, а кто-то принюхивается. Как вздыхает Брайан. Джастин не знает, как долго все это длится, чувствует только, что напряжение все растет и растет, и, наконец, становится таким густым и тяжелым, что каждый выдох уже кажется криком.

Он успевает уничтожить примерно половину картофельной горы в своей тарелке, когда все случается.

- Если хоть один из вас сейчас не заговорит, я пошел отсюда, - предупреждает Брайан.

Никто не произносит ни слова.

- Ладно, тогда начну я, - вилка Брайана со звоном падает на тарелку. Промокнув рот салфеткой, он заявляет. – Все вы – жалкие, эмоционально нестабильные куски дерьма.

Все, сидящие за столом, после этого заявления настолько синхронно втягивают воздух, что, кажется, весь кислород в комнате заканчивается. Восемь пар легких вбирают его без остатка – это их хозяева готовятся сказать Брайану, куда именно и насколько глубоко ему засунуть свое мнение.

Но не успевают.

- Возьмем, скажем, Деб, - продолжает Брайан, вставая из-за стола.

- С хуя ли… – пытается вклиниться она, но Брайана уже не свернуть.

- … которая с тех пор, как умер Вик, заходила в кафе ровно два раза. Это я еще не говорю о том, что она каким-то невероятным образом умудрилась проебать единственную в обозримом будущем возможность заполучить в личное пользование член, - Дебби, вспыхнув, ошарашено таращится на него, и Брайан добавляет. - Да, милая моя, я знаю о Мистере Ноль-Два и о том, что у вас с ним не заладились «интимные отношения».

- Брайан, прекрати это, - говорит Майки.

- Или вот Майки, - продолжает Брайан, - который все еще пашет, как проклятый, в старом добром «Биг Кью». Ну, хоть нашел себе товарища по несчастью, и на том спасибо.

- Или, скажем, Тэд, - Брайан указывает на Тэда рукой, и тот втягивает голову в плечи. – Не знаю даже, стоит ли об этом упоминать, но, кажется, я так и не успел поблагодарить тебя за то, что ты спиздил деньги со счета моего сына. Надеюсь, ты хотя бы успел всласть натрахаться, прежде чем у тебя совсем мозги отшибло.

- Теперь Линдси, - ноздри у той раздуваются, глаза мечут молнии. - Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз выходила из дома? И – мне просто любопытно – это было до того, как твоя счастливая лесбийская семейка развалилась, или после?