Когда охи и ахи закончились, и мы все трое экипировали все возможные слоты, я вдруг вспомнил еще кое-что.

– Доча, а ну-ка покажи, как группу людям предлагать? Я так и не разобрался.

– Да очень просто, пап. Видишь, справа посредине три кружочка соединенных? Надо на них мысленно кликнуть… Опа!

– Что опа?

– Я могу пригласить в группу тебя, Разу и еще какую-то Нататулечку. А что это значит?

– Это значит… – я встал и перехватил гвоздодер поудобнее – Это значит, что здесь где-то еще один игрок. Причем совсем рядом. Сидите тихо, я посмотрю, что на улице делается.

Открыв дверь, я поднялся на несколько ступенек и огляделся в поисках Нататулечки. Долго искать ее не пришлось.

Игроку «Нататулечка, 1 уровень» было лет 25, она была очень красивой и не очень везучей девушкой. Эффектной блондинке, одетой в яркий зеленый костюм, пришла в голову не самая лучшая идея попытаться спастись на машине. По дороге она собрала огромный хвост из сагрившихся на нее зомби, а чуть позже судьба бесстрастно выписала ей смертный приговор.Ее кроваво-красный спорткар заглох на противоположной стороне улицы аккурат напротив входа в наш магазин. И заглох, судя по всему, всего несколько секунд назад. Наверное, у нее оставались теоретические шансы спастись, ели бы она сразу выпрыгнула из машины и постаралась бы убежать. Но она так и сидела в машине с белым лицом, вцепившись в руль.

С первого же взгляда я понял, что помочь несчастной девушке никак не смогу – пять-шесть зомби уже стучали по поднятым стеклам или карабкались на автомобиль. Еще несколько десятков подбегавших переродившихся должны были вот-вот присоединиться к ним. Кстати, вопреки стереотипам, бегали зомби довольно быстро, никак не медленнее людей. А вот мне надо было не менее быстро исчезнуть, пока кто-нибудь не сагрился и на меня. И тут девушка, как будто что-то почуяв, повернула голову и встретилась со мной глазами.

Нататулечка действительно была очень красивой, даже заплаканные глаза и растрепанная прическа, наспех собранная в хвостик, только подчеркивали эту красоту.

– Помоги!

Мне показалось, или я действительно прочитал в шевелении губ за стеклом это слово?

Я молча покачал головой и нырнул обратно в магазин. Хлопнула дверь, стукнула щеколда. Девчонки уставились на меня, я же молча увлек их за собой в подсобку, подальше от происходившего над нами. Хорошо, что дверь в подсобку закрывалась плотно – звуки с улицы туда практически не долетали.

Мы сидели молча.

– Папа – Дваша ожившей совестью посмотрела на меня – Папа, Нататулечка исчезла из списка.

Я молчал.

– Папа, что там случилось?

Я молчал.

Когда молчание стало совсем нестерпимым, я наконец выдавил из себя:

– Дочь, ты мне веришь?

–Да, пап. Но почему…

И тут я ее перебил:

– Да потому что я не бог! – заорал я – Да, дети, папа – не бог! Рано или поздно вы должны были это узнать. Я не всесилен, доча, особенно сейчас. В оправдание могу тебе сказать – меня это совсем не радует! Поверь, мне сейчас стыдно так, что твой стыд за убежавшего папу по сравнению с моим – муравей перед слоном. Но по-другому было нельзя. Или погибала она, или мы погибали все. Или – или. Варианта «не погибнет никто» не предлагалось. Его не было, понимаете?

Я проорался, немного успокоился и после секундной паузы продолжил уже без крика.

– Это война, дети. Умные люди давно сказали – на войне платишь за каждый шаг и платишь очень дорого. У нас нет таких денег, чтобы рассчитаться со всеми сейчас. Но если что-то решил, что я этот должок забуду – он зря так решил. Я не забуду. Я никогда его, блин, не забуду!

Я опять сорвался на крик и, чтобы заглушить внутреннюю боль, стукнул в стенку кулаком.

– Жди, тварь! Я приду!

– Пап, ты про кого? – испуганная истерикой, пискнула Раза.

– Про тех, кто все это сделал с нами. Я не знаю, кто они, но я их найду. Клянусь.

Я посмотрел на испуганно притихших детей, и в который раз обозвал себя идиотом. Нашел время и место для пафосных клятв.

– Но сначала мне надо сдать двух вредных девочек их красавице-маме. И это гораздо важнее, чем спасать мир и цивилизацию.

– Папа… – Раза иногда бывает жуткой занудой – Ну перестань, а? Какое еще спасение мира, какая цивилизация? Что мы можем? Нас всего трое, а нам всего двенадцать лет.

А посмотрел на девчонок. Они смотрели на меня – очень серьезно и пытливо. И я понял, что самый важный вопрос задан. И все будет зависеть от того, сумею ли я ответить на него. Они ведь уже не дети, их не обманешь и сказочкой в ответ не отделаешься. А если человек перестает верить в победу – то он уже проиграл. Это я знал доподлинно.

– Доченьки, открою вам тайну – я тоже, в общем-то, самый обыкновенный папа. Меня зовут совсем не Брюс Уиллис, и не буду спорить – спасать мир для меня может оказаться непосильной задачей. А вот защитить двух обыкновенных девушек двенадцати лет и привести их домой – я даже не то что могу, а даже считаю своей прямой обязанностью. И знаете что интересно? Есть такой странный парадокс – как только обыкновенные папы делают свою обыкновенную работу и целуют, приходя с работы, обыкновенных девочек, а обыкновенные мамы кормят своих обыкновенных пап вкусной едой и учат обыкновенных девочек готовить еду и заботиться о других… Короче, когда все дружно делают свои обыкновенные негероические дела – мир не только не падает, но и стоит прочнее обычного. Но иногда, к сожалению, он все-таки ломается. Тогда его приходится чинить – но опять-таки, не героям, а самым обыкновенным людям. И если обыкновенные папы дружно встают – не спасать мир, нет! Дружно встают защитить своих обыкновенных девочек – мир удается починить довольно быстро. И я верю, что чинить поломавшийся мир мы с вами будем не в одиночестве. Что где-то там, за стенами, есть люди, которые уже этим занимаются. И сейчас, поскольку у нас еще есть пара часов до сна, один обыкновенный папа сейчас пойдет и попробует помочь им в починке мира и немного рассчитаться с долгами.

***

Да, я собирался мстить. Мстить за свое бегство, за свою истерику, за испуг своих дочек. За незнакомую дурочку Нататулечку, в конце концов! Да, я понимал, что этим я подвергаю опасности своих детей. Да, наверное, разумнее и правильней было бы затаиться, чтобы обеспечить себе скрытное убежище до завтра. Но иногда мужчине надо совершать неправильные и нелогичные поступки – просто для того, чтобы утром за бритьем было не стыдно смотреть на себя в зеркале.

Ну и насчет разумности – тоже вопрос. Пока есть время и возможность, лучше позаботиться о сыгранности команды сейчас, нежели заниматься этим завтра в дороге.

Я еще раз внимательно осмотрел вход. Нормально, годится. Ступеньки крутые, тамбур маленький, дверной проем из тамбура в магазин – небольшой, вдвоем никак не пролезешь.

– Значит так, девочки, слушайте меня. Действовать будем так. Я выхожу на улицу и цепляю на себя одного зомби – ну, пулить буду, как в игрушках. Потом бегу вниз в магазин, он спускается за мной в тамбур, а вот на входе из тамбура в магазин я его и встречаю. Гвоздодером. Даже если «зацепятся» двое – ничего страшного, пусть себе в тамбуре толкаются, главное – не дать им за порог прорваться. А здесь только для одного место. Вы прячетесь за стойкой в дальнем углу магазина, там, надеюсь, агрозона не достанет. На глазах не маячите, по возможности помогаете мне – Раз хилит, Два дамажит. Все понятно? Так, создаем группу… Все? Начали! Что стоим? Прячемся, прячемся!

Страшно не было – слишком уж меня распалила злость за недавнее разумное бегство. Умом понимаю, что другого выхода не было, но как же все-таки на душе погано… И никакими аргументами истерзанную совесть не успокоить.

На улице было тихо. Все уже закончилось, и зомби разбрелись по округе, лишь только тело представившейся рабы божьей Натальи сломанной куклой валялась за машиной. Насколько я мог разглядеть – никаких растиражированных ужастиками ритуальных поеданий мозгов и прочих гастрономических гадостей не было. У нее просто отняли жизнь, после чего бросили за ненужностью.