Нюрка удивленно посмотрела на него, прыснула в кулак и показала ребятам большой белый гриб с тонкой ножкой и зеленоватой шляпкой.

— Знаете, что такое?.. Злющая поганка! Съешь — и гроб. Да! Все равно, что гадюка укусит. А вот этот, с красной головкой, поганкин братец. От него мухи с одного понюху дохнут.

Петька попытался возразить, что, если грибы не годятся людям, так их можно скормить свиньям. Но Нюрка просмеяла его опять.

— А свиньи, думаешь, не подохнут? Не надейся. Подохнут, как миленькие. Слон и тот сдохнет.

Так Нюрка обошла всех ребят. Только промашек, вроде Петькиной, больше не заметила. Алешка и Лян разбирались в грибах неплохо. Не уступала им в знаниях и Вера. А Людка и Юрка не зевали и под шумок выбросили поганки еще до проверки. Посмеялась Нюрка только над очкариком. Показывая свои разноцветные, как флаги, трофеи, он думал, что хвастает по крайней мере пятью видами грибов. А на самом деле вид оказался один — сыроежки. Во всей куче замешалось только несколько подосиновиков да пара лисичек…

После того как мальчишки и девчонки набрали по новой куче грибов, все сели передохнуть.

— А знаете, ребята? На свете есть грибы, за которыми охотятся с собакой, — сказала Вера.

— Ну-у! Шутишь? — не поверили мальчишки. — Собака ж ищет по следам, а грибы разве бегают?

Вера улыбнулась.

— О том, бегают или нет, не знаю. А что ищут их с собакой — точно. Бывает доже, что ходят за грибами с поросенком. И он ищет не хуже собаки.

Это сообщение показалось и вовсе невероятным. Мальчишки повалились на траву и захохотали.

— Ой, уморила! — дрыгая ногами, кричал Петька. — Гриб скачет на одной ножке, а хавронья следом: нос пятаком, хвост винтиком!

— Ага! — утирая слезы, поддакнул всегда сдержанный Лян. — Гриб, как белка, прыгнул ветку, а свинья сидят задних запах, лает.

Дождавшись, когда мальчишки нахохочутся, Вера продолжала:

— Смешно, да? Я, когда узнала, тоже хохотала. А все, оказывается, просто. Грибы, о которых я говорю, называются трюфелями. Ни ножек, ни шляпок у них нет. С виду такие грибы похожи на картошку и растут в земле. Из-за этого люди и приспособились искать их со свиньей или с собакой — по запаху…

Вера хотела рассказать о том, как во Франции выращивают трюфели на грядках, но тут как раз на поляне появился Митька.

Потного и запорошенного пылью первым его заметил Алешка.

— Ты что, баламут? Из Кедровки бежал, да?

— А что ж? И бежал, — выпалил Митька. И тут же по своему обыкновению насел на звеньевого: — Хочешь, скажу новость? Да, новость! Такую, от какой глаза на затылок. Вот!.. На пасеку едут ученые. Будут собирать лев… лев… левтеракок. Понял? И они знакомые с Колькой и Петькой… И с Ляном тоже.

Петька насторожился и глянул на Ляна.

— Наши знакомые? Вот здорово!.. Может, кто-нибудь ваш, из поселка?

Маленький удэге покачал газовой:

— Нет. Нашем поселке ученых нету.

— И правда. Но тогда кто же? Лесорубы, к которым мы летали? Геологи? — Петька хотел что-то еще сказать, но вдруг захлебнулся, хлопнул себя по лбу и запрыгал на одном месте: — Знаю, знаю! Это же Маргарита Ивановна и, наверно, Васина невеста! Митька, ну-ка расскажи еще раз, какая девушка? А старушка? А пилоты, которые их привезли?

Все сходилось тютелька в тютельку. И Петька тут же засобирался на пасеку. Что, в самом деле, если Маргарита Ивановна привезла лекарство для матери? А вести от отца? Не встречалась ли она с ним о городе?

Ребята удерживать Луковкина не стали.

— Валяй! — тряхнул головой звеньевой. — Можешь прихватить с собой даже Ляна. Только предупредите Сережу, чтобы приготовили новые бочки. Эти уже полные, видишь?

Ученые были уже на пасеке. Они выехали из Кедровки вслед за Митькой и наверняка догнали бы его, окажись дорога длиннее.

Еще издали Петька рассмотрел телегу и деда Панкрата. Телега стояла у дома Матрены Ивановны. Старик достал воды из колодца и, разнуздав коня, поил его с рук. Тяжелые серебряные капли, стекая с ведра, словно звезды, разбивались о землю и кирзовые сапоги деда. На бревнах играла с Андрюшкой девушка в широкополой шляпе, а на телеге среди корзин, ящиков и свернутых в рулоны рогож возился Коля.

Маргариты Ивановны видно не было. Мальчишки заметили ее, лишь подойдя к самому дому. Женщина сидела на крылечке и толковала что-то Сереже.

— А вот и они, легки на помине! — обрадованно воскликнула гостья, заметив рыжий чуб Петьки к черную, как смоль, голову Ляна. — Ну-ка идите, берендеевы баловни, ближе, рассказывайте, как живется… Да не стесняйтесь, не стесняйтесь! Чай, не красные девицы!

Мальчишки, перескакивая с пятого на десятое, рассказали о жизни в отряде.

— Ишь, как! — удивилась Маргарита Ивановна. — Значит, жизнь стала совсем другая? Путешествовать уже не тянет? И убегать никуда не собираетесь?

— Ну! — мотнул головой Петька. — Некогда.

— Что ж, это хорошо… А работать со мной и Зиной хотите? Сережа вот вас рекомендует.

Мальчишки, недоумевая, уставились на Маргариту Ивановну.

— Работать у вас?.. Вы ж ученая, а мы что? Что мы умеем?

— Не беда, — улыбнулась женщина. — Чему нужно, обучитесь у Зины. Вы с ней еще не знакомы?.. Знакомьтесь.

Потом мальчишки узнали вот что.

Маргарита Ивановна и ее помощница, закончив работу в женьшеневом совхозе, получили задание изучать лекарственное растение элеутерококк. Это растение попадается в приморской тайге часто. Но самый лучший элеутерококк всегда находили возле Кедровки и Березовки. Маргарите Ивановне с Зиной поручили обследовать здешние леса, собрать гербарий и заготовить корни растения. Для этого давались деньги, палатки, разная упаковка и прочее. Не хватало только рабочих. Дядя Егор и Вася, перевозившие женщин на вертолете, уверяли, что их можно нанять в Кедровке. Но Митькин отец Маргариту Ивановну разочаровал. Единственно, что можно сделать, сказал он, это выделить лошадь да человека для перевозки вещей. О рабочих же нужно беспокоиться самим или обратиться за помощью к Сереже.

Вот об этой-то помощи и толковала Маргарита Ивановна с вожатым. Сережа только что предложил ей взять на работу пионеров. И Маргарита Ивановна охотно согласилась, особенно после того, как узнала, что вожатый вместо двух человек отдает ей все звено. Да еще и со взрослой девушкой — Верой…

Пока Сережа и Митькины сестры угощали гостей свежим борщом да варениками со смородиной, Петька вертелся возле Маргариты Ивановны. Вопрос про лекарство для матери раз двадцать навертывался на язык, да все кто-нибудь мешал. В конце концов женщина сама потрепала его по плечу и сказала:

— Ну ладно, ладно! Знаю, чего ты трешься возле меня. Не беспокойся. Я уж давно отослала все для мамы. Спроси вон у Зины. Она сама ездила в ваш город и отдала лекарство отцу.

Надо ли говорить, с какой радостью взялся Петька после этого за работу?

Место для заготовки элеутерококка ученые выбрили километрах в четырех от дома Матрены Ивановны. Сначала ехали по дороге на Березовку, потом свернули на тропу вправо, перевалили через пологую сопку и оказались на большой поляне у ручья.

— Тут и остановимся, — сказала Маргарита Ивановна. — Старая гарь — самое подходящее место для элеутерококка. Вон какие заросли на опушке! И для жизни тут тоже удобно — вода и дрова рядом, солнце светит весь день.

Дед Панкрат разгрузил телегу, повернул коня и, попрощавшись, поехал назад. А вожатый с женщинами и мальчишками принялся устраивать лагерь.

Занятый своими заботами Петька раньше не мог перемолвиться с Колей ни словом. Теперь же, оставшись с другом наедине — они вырубали колышки для крепления палатки, — спросил:

— Ну как дела? Рассказывай.

— Ничего… Родители помирились.

— Точно? Откуда знаешь?

— Маргарита Ивановна привезла письмо бабке. От матери…

Голос мальчишки звучал ровно. Но Петька заметил, как порозовели его щеки. Это сдержанное ликование друга сразу же передалось ему.