Тут же, забыв про давешнее огорчение, Сережа с жаром стал объяснять, как будет руководить бригадой, откуда возьмет строительные материалы, какие постройки отремонтирует раньше.

Ребята догадались, что парень уже давно обдумал каждый шаг и только ждет, чтобы начать работу.

Неожиданно пасечница спросила, чем он будет кормить строителей.

— А! Об этом позаботится Иван Андреевич, — беспечно махнул рукой Сережа. — Будут давать продукты из совхоза или соберут по родителям.

— Соберут? — усмехнулась Матрена Ивановна. — Ты ж, сынок, деревенский, сам знаешь, как получается. По домашнему делу, ежели семья вкупе, накормить детей не задача: плеснул щей, дал стакан молока — и гуляй себе. А послать парня со щами в тайгу разве можно? Надобны и мясо, и сало. И не на один небось день, не на два.

— Да-а, — насторожившись и подумав, вынужден был согласиться вожатый. — Понадобятся еще и хлеб, и сахар, и крупы… Может, собрать с родителей на прокорм деньгами?

— Нет, родимый, — возразила старушка. — Деньгами тоже не выйдет. В Кедровке-то народ не больно денежный. И зарплата у каждого наперед рассчитана: одному сапоги требуются, другому одежка, а третий, глядишь, путевку на курорт купил. На школьную стройку расходы не планировались.

Сережа растерялся.

— Что ж тогда делать? — спросил он.

Женщина ответила не сразу.

— Сказать точно не скажу. Только, на мою думку, надобно бы вам с Андреичем добыть деньжонок в районе. Будут деньги — купите продукты в сельпо. Подсобит небось и совхоз — выпишет молочка, яиц, меду…

Остаток дня Сережа думал над задачей, поставленной Матреной Ивановной, — не шутил, не посвистывал, как всегда, не рассказывал о жизни пчел. А Петьке с мальчишками тоже было не до него. Они с жаром обсуждали назревающие события, составляли всякие планы. Лишь вечером, когда кончили работу и Митька угнал корову на свою пасеку, Коля подстерег момент и спросил у вожатого, возьмет ли он его с Петькой в строительный отряд.

— А как же? — насмешливо откликнулся Сережа. — Разве я могу отказать таким великим специалистам и богатырям? Тебя назначу архитектором, Петьку прорабом, а Людку — главным бухгалтером и по совместительству рассыльной.

Услышав такое, Коля от возмущения плюнул и даже отказался идти на речку. Искупавшись и прибежав с Людкой обратно, Петька нашел его на сеновале. Мальчишка лежал на полости и угрюмо смотрел в потолок.

— Ну чего ты надулся? — спросил Петька. — Стоит из-за пустяков переживать, травить себе душу?!

— Из-за пустяков? — еще больше нахмурился Коля. — Не понимаешь, да? Он же специально насмехается над нами: «великие специалисты», «голопузики»! Будто мы и вправду ничего не понимаем… Кабы не история с отцом да не жалко Андрюшку с бабкой, я б доказал…

Насмешки вожатого обижали и Петьку. Но, поразмыслив, он решил, что сердиться на парня все-таки нечего. Разве вожатый виноват, что дела так складываются?

— И правильно насмехается, — сказал он. — Размазни мы с тобой.

— Чего — размазни? Если сам размазня, так на других пальцем не показывай.

— И ладно. Не хочешь — не буду. Только ты от моего молчанья лучше не станешь. Сережа ведь не один над нами смеется. Помнишь, что говорил Лян, когда у него были?

Коля отвел взгляд в сторону.

— Вот видишь? — продолжал Петька. — Там разговор был про одно, а тут про другое.

— Про что другое?

— А про то. Умываться в холодной речке боимся? Боимся. Когда работы много, хнычем? Хнычем… Пчел кусачих не любим?

Он хотел продолжать, но приятель понял и так.

— Ладно. По-твоему, значит, пускай Сергей смеется и дальше?

Петьке такое в голову, конечно, но приходило. Кому, в самом деле, нравится быть шутом — терпеть насмешки?

— Нет, зачем же? — возразил он. — Надо, наверно, заставить, чтоб перестал.

— Заставить? — криво улыбнулся Коля. — Как же ты его заставишь?

Не зная, что ответить, Петька собрался уже перевести разговор на другое, но передумал и прищурился:

— Надо доказать, что мы не игрушечные, а настоящие мужчины… Да! Как те мушкетеры, помнишь?

Коля удивленно взглянул на товарища.

— Какие еще мушкетеры? Те, про которых говорил Вася-летчик?

— Да нет, другие — которые из книги «Три мушкетера», а потом «Десять лет спустя» и «Двадцать лет спустя». Рыцари без страха и упрека! Я ж тебе рассказывал про них, когда жили у Ляна. Помнишь: шпагой раз-раз — и десять врагов на тот свет. За железную решетку взялся — полетела, будто из хворостинок!..

Потом Петька объяснил, что им с Колей нужно внимательно следить за собой и делать так, чтобы ни у Сережи, ни у других не было причин для насмешек.

На какой-то миг у Коли загорелись глаза.

— Оно хорошо бы, — сказал он. — Да разве ж угадаешь, над чем будут смеяться?

— Хо! Это же пустяки! — мотнул чубом Петька. — Если все делать, как настоящие мужчины, небось не подкопается ни одна душа. Надо только стараться.

Коля согласился и с этим. Не сходя с места, они принялись выяснять, что значит быть мушкетером и что нужно сделать, чтобы заслужить гордое звание мужчины. Но каждый рассуждал, конечно, по-своему, и потому получилась путаница.

— Нет. Так ничего не выйдет, — сказал Коля. — Нужно бумагу. Запишем все по порядку, тогда разберемся.

Он сбегал в дом, принес тетрадный листок, карандаш и, пристроившись у бочки, приготовился вести запись. Каждую строчку будущего документа обсуждали долго, подробно, а когда совещание пришло к концу, на листке значилось следующее:

— Вот и все! — перечитав написанное, хлопнул ладонью по листку Петька. — Повесим над постелью и за дело. Что забудем — можно заглянуть.

На следующий день, выбрав удобный момент, мальчишки зазвали Митьку на сеновал, рассказали о своей затее и предложили вступить в лигу. Любой серьезный мальчишка на его месте ухватился бы за такое обеими руками. Но белобрысый встретил предложение без воодушевления:

— Подумаешь — затея! — фыркнул он. — Я и без ваших выдумок стану настоящим мужчиной. Да!

Петьку такое бахвальство обозлило.

— Станешь? — прищурился он. — Как станешь?

— А вот так! Буду расти — и все. Как вырасту с отца или Сергея, так и стану.

— Думаешь, если большой, так уже и мужчина? Да?

Спорили горячо, долго. И кто знает, чем бы все кончилось, если бы Коля не рассердился и не заявил:

— У тебя, Митька, вечно всякие возражения. Не хочешь в нашей компании — катись тогда на все четыре стороны. Не держим.

Белобрысый такого оборота дела не ожидал и, как при встрече на таежной дороге, сразу стал шелковым.

— Да я ж, Коля, что? Я ж ничего. Если за компанию — пожалуйста. Только сам, чай, знаешь: Сергея такими штуками разве прошибешь? — Митька кивнул на листок с заповедями мушкетеров.

— Это почему же не прошибешь? — удивился Коля.

— Да потому. Сергей ведь сам никогда не нюнит, не задается. И если ты будешь делать так же, он твое геройство и не заметит. Подумаешь, скажет, достижение! Так и должно быть.

— А какой же штукой прошибить тогда Сергея? — спросил Петька.

Митька похлопал белыми ресницами, подумал.

— Вот кабы… Кабы сделать такое дело, с каким он не справится сам, хоть и взрослый. А?

Мысль понравилась. Разве плохо, в самом деле, щелкнуть насмешника по носу? Да не каким-нибудь пустяком, а настоящим делом!

— А каким делом? Каким делом? — придвинулись Петька с Колей к мальчишке.

Митька, почувствовав, что попал в точку, приосанился и расправил плечи.

— Ну каким?.. Взять и построить, например, школьную ферму. Да! Он вон вздыхает, не приложит ума, как с этим делом управиться, а мы раз — и построили!