Наконец, смущенная тишина была нарушена.
-Завтра я уезжаю.
Эту фразу ДжиЕн тоже помнил хорошо. Она была сказана холодным, бесстрастным тоном, которого у его брата никогда не бывало. И ДжиЕн понял, что, куда бы ни собирался его брат, решения он уже не изменит. Но все равно спросил, робко, тихо:
-Куда?
-На войну.
Тогда ДжиЕн удивился. О чем говорит его брат? Какая война?
Брат ему объяснил, что война идет в далеких государствах, что Кореи она не касается и никогда не коснется. Но он сам не может игнорировать то, что где-то умирают люди.
ДжиЕн принял это. Плакал втайне, но провожал брата с улыбкой на лице. Приклеенной намертво улыбкой. Он писал брату длинные письма, получая в ответ короткие, но теплые послания.
Вскоре его брат получил послание о том, что их мать вышла замуж во второй раз. Но отчим бросил их через несколько месяцев. Их мать оказалась беременна, и вскоре родилась маленькая девочка. Она была похожа на маму и на ДжиЕна, потому что младший Квон был копией матери. Улыбка парня снова вернулась, настоящая улыбка, живая. Он решил, что станет самым лучшим братом на свете. Он будет заботиться о своей сестренке, своей маленькой крошке. Тем более что мать таяла на глазах. Она тяжело перенесла второе расставание с любимым мужчиной, и роды только ухудшили дело.
ДжиЕну было тяжело. Он работал, смотрел за домом, заботился о семье. Он рано стал взрослым. Он так и не смог доучиться. Все откладывал на потом. А потом началась война.
ДжиЕн понял, что его брат просто врун. Он обещал, что война никогда не коснется Кореи.
Квон отправился на фронт. Не по своей воле. Просто нужно было защищать свою семью, свой дом. Потом ДжиЕн узнал, что его брат погиб. Погиб где-то там, на чужих границах, защищая чужих людей. А должен был защищать их семью.
А вот с семьей было все хуже и хуже. Соседи слали весточки на фронт, что мать ДжиЕна больна, что за его маленькой сестренкой она уже смотреть не может. О ней обещали позаботиться. Но ДжиЕн не верил. Он уже никому не верил.
Чтобы заглушить внутреннее беспокойство, парень яростно отдавался войне. Его не брали ранения, и сколько парнишку ни пытались отправить в тыл, как хилого, ненадежного бойца, он просился в бой. Так он чувствовал, что защищает дом.
Вскоре он заработал своим рвением хорошую славу. Маленького, по-детски худого и круглолицего неулыбчивого подростка ценили товарищи по команде, ценило начальство. Поэтому, когда ДжиЕну объявили, что он отправляется в резерв, на окраины, сказать, что он был в шоке, ничего не сказать. Он не понимал, почему его вдруг перевели. Радовало только одно, в той местности тоже нужны были бойцы, чтобы отстреливать вражеские самолеты. Значит он, ДжиЕн, не будет сидеть без дела, пока его уже бывшие товарищи по команде подвергают себя опасности. ДжиЕн хотел быть полезным.
Новая команда привела его в ужас. Все отправлявшиеся с ним выглядели так, будто только вышли из салона красоты. Они считали, что едут на курорт. Эти дети вообще не осознавали реального положения дел.
ДжиЕн отсиживался в стороне от шумных бестолковых подростков, тренировался отдельно, потому что превосходил каждого в умениях во много раз.
Команда тоже злилась. Им не нравился вечно недовольный подросток с колючим взглядом. Они не понимали, почему он воротит от всех нос и относится к ним с таким превосходством. Но скоро Джи выдался случай показать, на что он способен.
Когда их перевели в эту местность, в первую же ночь они проснулись от приближающегося гула самолетов. Некоторые все же запаниковали, хотя и старались держать себя в руках. ДжиЕну не было нужды держать себя в руках, он спокойно собрался и первый вышел к командиру, подавая пример остальным. Люди потянулись за ним, кто-то смотрел серьезно и сосредоточенно, как Севен, ЕнБэ и ДэСон, кто-то дергался и волновался, как СынРи и девушки зенитчицы. Но все упорно выходили, не смея показывать своего страха.
Когда над деревней показался первый самолет-жук, ДжиЕн уже был наготове. Он прищурился, с тихой ненавистью наблюдая за приближающейся шумящей точкой. Прозвучала короткая очередь, и прошитое насквозь крыло «жука» загорелось. Самолет потерял управление, закружил и камнем полетел вниз.
-Стреляй, Квон!.. Стреляй!.. – кричали ему в спину, но он ничего не слышал.
Он ждал. Ждал, не сводя перекрестия с падающей точки. И когда рейдер перед самой землей рванул парашют, надеясь на спасение, еще одна короткая очередь начисто разрезала далекую фигуру. Девчонки кинулись к нему с радостными визгами, даже СынРи подбежал и обнял ДжиЕна, восторженно улыбаясь. ДжиЕн отвечал наклеенной улыбкой. Он чувствовал себя неуютно.
-Ну, ты молодец, Квон. Я-то думала, что ты такой гордец, а ведь есть, чем гордится! Стрелок отменный…
ДжиЕн кисло улыбнулся рыжей РиВук, которая после этого, кажется, решила к нему приклеиться намертво.
Рыжая девчонка, в прошлом модель, оказалась боевой девахой: не смотря на свою бывшую профессию, на показное возмущение, она понимала, что такое война, что касается это каждого, и готова была броситься на помощь в любой момент. Девушку обучили, как санитарку. И, не боясь гремящих выстрелов, она стояла со своей санитарной сумкой, помогая тем, кого задело обломками. ДжиЕн уважал ее за характер, но особо сближаться не хотел.
Впрочем, он вообще держался особняком ото всех. Все вокруг были для него какие-то не серьезные, не знавшие ничего толком, думающие только о развлечениях, поцелуйчиках, благо команда состояла из представителей обоих полов, а ДжиЕна вся эта несерьезность только раздражала.
Он разгонял всех спать, пытался контролировать неуемную жажду любви и приключений у малолеток, что давалось ему крайне сложно. То на девчонок с парнями наткнешься в каком-нибудь темном углу, то на эту чокнутую парочку, ДэСона и СынРи. Последние поражали его больше всего. Вроде бы оба парни взрослые, даже с мозгами. Заняться им, что ли больше нечем, чем эксперименты всякие проводить.
-Спать! – орал он в такие моменты, сердито сверкая глазами, от чего ДэСон смущался, и вечная улыбка сползала с его лица, а СынРи старался незаметно спрятаться за друга, отводя испуганный взгляд от ДжиЕна. И в тайне самого ДжиЕна это даже забавляло, но он вряд ли бы в этом признался. Он хмурился еще сильнее. – Еще раз увижу – вдоволь на часах у меня настоитесь. И не надейтесь, что вместе.
-Да ладно тебе, Квон, - лениво тянула РиВук. – Пусть себя встречаются: интересно же.
-Пусть влюбляются, я слова не скажу. А вот так прятаться по углам – этого я не понимаю.
-Так может у них и есть любовь, - улыбалась РиВук. – Ты не видишь что ли?
И ДжиЕн замолкал сразу. Он действительно не видел. Он знать не знал, что такое эта пресловутая любовь. Единственная любовь, которая у него была, это семья. Маленькая сестренка, больная мать и мертвый брат-обманщик, которого он все равно любил. А другой любви он и не знал.
Вскоре опять случился налет. Отстреливаться пришлось часа два. Рейдеры выбрали удачное время, зашли с солнца и пикировали на стрелков, поливая их стеной огня. Но команда держала оборону. Держала до последнего. ДжиЕн тоже держал. С маниакальным упорством, не видя опасности. Его бы подстрелили, точно подстрелили бы, если б не Дон ЕнБэ. Приземистый, не очень поворотливый на вид парень заметил, что Квону грозит опасность и с молниеносной скоростью кинулся к отчаянному парнишке. Он вовремя успел оттащить ДжиЕна от старой счетверёнки перед тем, как в нее попал заряд. ДжиЕн брыкался до последнего, пока на его глазах не взорвалась это самая счетверёнка, из которой он только что палил по рейдерам. Он смотрел округлившимися глазами на взрывы вокруг, будто только что до него дошло, что он на войне.
Щеку внезапно обожгло, и ДжиЕн очнулся. Перед ним стоял Севен, а ЕнБэ продолжал удерживать его за плечи. Рука Севена опускалась медленно, и парень цедил сквозь зубы непривычно серьезно:
-Соберись. Ты лучший стрелок, так прекрати гробить себя и просто делай, что должен. Давай, вперед!
