И еще – копил силы. Потому что их было мало. Очень мало, а рука болела и ныла невозможно.

СынХен все вложил в этот удар, все до последней капли. Рейдер даже не вскрикнул почти, только вздохнул тягуче и опустился на колени. Чхве рванул с него автомат, ремень запутался, и, тяжело вздохнув, парень вырвал его все-таки, а рейдер упал шумно на землю. СынХен даже на секунду не замер, испугался, что на шум кто-то выскочит, и сам бросился к дому, сжимая в руках чужой автомат. Толкнул снятую с петель дверь и влетел в дом с криком:

-Стоять!

А они спали, сонные лица повернулись к СынХену, один только сообразил, что к чему, кинулся к оружию, но Чхве всадил в него пулю. Парня швырнуло в стену, а СынХен, никогда не знавший языка этих дикарей, начал ругаться хрипло и страшно.

А рейдеры не двигались, испуганные. И не крика они испугались, не автомата в чужих руках. Просто подумать не могли, представить себе, что этот парнишка, в грязи измазанный, с перебитой рукой, один здесь, на много миль совсем один. А потому все четверо послушно легли на пол, лицом вниз. Чхве связал их всех, а потом заплакал. Его затрясло, как в лихорадке, он смеялся сквозь слезы и кричал:

-Что, взяли нас, да? Смогли?! Никого вы не взяли! Нас всего шестеро было! Ненавижу, ненавижу! Лично каждого убью, если начальство помилует! Плевать, что дальше будет! Но с каждым расквитаюсь!..

Рейдеры ничего не понимали, не знали они корейского. Только слушали гневные вопли, и им, наверное, тоже страшно было, только СынХена это не волновало. Рука у него ныла так, что все горело внутри, и мысли путались. И единственное, о чем он думать мог, это как сознание не потерять, и из последних сил за него цеплялся.

Тот последний путь до железной дороги он уже никогда не мог вспомнить. Колыхались впереди спины чужаков, болтались из стороны в сторону, потому что шатало СынХена, и иногда он чуть не падал, но тогда подхватывали его ребята, которые, наверное, мерещились ему, улыбались ободряюще, и он шел дальше.

И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнули их по-корейски, когда понял, что навстречу свои идут. Тогда улыбки друзей погасли в голове, и он упал…

========== Эпилог ==========

-Джи… Джи…

-Я люблю тебя, СынХен-а, - улыбался ДжиЕн, обнимая широкую спину над собой тонкими руками. Он слушал привычное гудение из груди, заглядывал в добрые темные глаза. Он уже не вздрагивал, только дышал тяжело, и ждал, пока СынХен тоже выровняет дыхание.

-ДжиЕн-а… - наконец, хрипло протянул Чхве.

-Ты помнишь свое обещание? – строго спросил Джи.

-Да.

-Выполни его. Я верю тебе, СынХен.

-Да…

Чхве проснулся.

Он был в обмороке несколько дней и, наконец, пришел в себя.

Когда его выписали из госпиталя, на службу отправиться уже не позволили. Да СынХен и не стремился.

Попросил работу в городе и уехал. У него было дело, обещание, которое он обязан был выполнить.

Найти сестру Квона было просто, с этим в центре помогли. И теперь СынХен стоял перед дверью одноэтажного, аккуратного домика с чистыми, выбеленными стенами. Вокруг царил покой, изредка появлялись люди на улице, переговаривались, смеялись, торопились куда-то. И парень невольно вспоминал мирные дни в разъезде, которые были когда-то такими же спокойными.

Дверь перед Чхве скрипнула, из-за нее показалось сморщенное женское лицо. Бывшая соседка семьи ДжиЕна, которая после смерти их матери взяла маленькую сестренку Джи на воспитание, улыбнулась парню за дверью. Тот улыбнулся в ответ.

-Здравствуйте. Я Чхве СынХен. Это я Вам звонил вчера.

-Да, да, я помню, - закивала женщина. – Сейчас, подождите.

Она скрылась в глубине дома, чуть приоткрыв дверь для гостя.

-Милая, твой брат приехал!

-Братик? – звонкий голосок, раздавшийся из глубины дома, заставил парня улыбнуться. У сестры был такой же голос, как у ДжиДи. Звонкий, детский, дурной, веселый голосок. Топот маленьких ножек по паркету прозвучал совсем близко, и перед СынХеном появилась точная копия Квон ДжиЕна в миниатюре.

-Привет.

-Привет, - девочка настороженно посмотрела на крупного парня с добрыми карими глазами и чуть глуповатой улыбкой. – Мне сказали, что мой братик приехал.

-Да. Это я, - кивнул СынХен. Женщина, замершая в проходе, наблюдала эту сцену сквозь слезы. Она знала, что случилось с ДжиЕном.

-Точно? – настороженно отозвалась малышка. – Ты не обманываешь?

-Не обманываю. Я теперь твой братик, сестренка. Мне же можно так тебя называть? – спросил СынХен, а девочка на него, склонив голову, посмотрела.

Она помнила братика другим. Она была совсем маленькой, но помнила, знала, что это не ее брат.

Малышка медленно помотала головой, и парень умилился на нее. Настороженная, нахмурившаяся, ничего не понимающая: она так напоминала своего брата. Чхве помнил: Джи тоже вел себя, как маленький волчонок.

-Не надо меня обманывать. Я не глупая. У меня другой братик. Его Квон ДжиЕн зовут.

-Я знаю, - улыбнулся СынХен. – Твой братик подарил тебя мне. Он тебя очень любит. И меня. Поэтому, когда он уходил, то подарил нас друг другу, чтобы нам не было скучно без него.

-А куда братик ушел? – удивилась малышка, широко распахнув кукольные глаза.

-Не знаю.

-А он вернется?

-Нет.

-Ясно, - девочка отрывисто кивнула и, обняв СынХена, спрятала лицо у него на шее.

-Хорошо. Можешь называть меня сестренкой. А я буду называть тебя братиком. И нам не будет грустно. Мы не будем плакать.

СынХен обнял малышку за пояс и прижал к себе, чувствуя, что шее стало мокро.

«Я обязательно защищу нашу сестренку, Джи. Никого не смог, даже тебя, а ее смогу. Я обещаю. Поэтому можешь спать спокойно, ДжиЕн».