СынХена не раз перебрасывали из батальона в батальон, он обошел почти всю границу Кореи. Враги уже потеряли свои имена. Теперь воевали не страны. Воевали выжившие. И чем дольше шла война, тем меньше людей оставалось. И СынХен понимал, что они должны защитить от чужаков хотя бы тот маленький кусочек, который остался от их страны. Но понимать – это одно, а видеть, как в твой взвод присылают мальчишек и девушек, которые в руках оружия никогда не держали – это тяжело, это больно. СынХен уже не осознавал, что сам он был таким же мальчишкой, который до этого видел только бутафорское оружие, когда снимался в клипах. В душе он чувствовал себя взрослым, в свои двадцать три он уже знал, что такое ответственность командира. Ответственность за чужие жизни. То ощущение, когда ты забываешь о себе и думаешь лишь о том, как положить больше врагов и понести меньше потерь среди своих. В свои двадцать три СынХен был отличным бойцом и командиром.

А потом было ранение в правое плечо. Не слишком серьезное, рана быстро зажила. Но поврежденные связки иногда замыкали, рука дрожала, пальцы переставали сгибаться. СынХен понимал, что в таком состоянии он уже не нужен на фронте. Но он мог воевать. И он хотел, хотел спасать людей, защищать тот мир, что стоял у него за спиной.

Поэтому его отправили сюда. Эти окраины были тихие. Вокруг прорывались Рейдеры, но в этой местности стояла тишь, да глушь. Сплошь окруженная болотами и лесами, деревенька была надежно защищена. Даже Рейдеры не решились бы идти через гиблые места, по неизвестным дорогам, ради удовольствия добраться до центра этой Свободной зоны. Хотя именно дорога через болота и леса была, хоть и опасной, но самой короткой. Однако Рейдеры этого знать не могли.

СынХен и здесь был командиром. Только кем ему было здесь командовать? Как будто издеваясь, начальство присылало сюда одних головорезов, в надежде, что в тихой, почти курортной обстановке, вдали от насилия, те утихомирятся.

СынХен злился. Нет, он мог и этих головорезов заставить по струнке ходить. Его холодный, равнодушный взгляд, вечно хмурое выражение лица и довольно внушительная комплекция действовали пугающе на людей. Но это был не детский сад, не воспитательный лагерь, и СынХен не собирался заниматься перевоспитанием каких-то уголовников.

Поэтому почти каждый день он писал рапорты, прямо высказывая начальству, что он думает о командах, которые ему присылают. Начальство делало ему выговоры, но остановить поток недовольства Чхве СынХена они не могли. Поэтому волей-неволей приходилось сменять команды. Однако люди были одни лучше других. Чхве все время оставался недоволен.

Получив очередную порцию нелестных высказываний, начальство, наконец, сдалось.

-И чего ты хочешь? – устало выдохнула трубка сотового телефона. СынХен сначала плохо расслышал. Связь была плохая, все время прерывалась, нечеткие голоса слышались словно издалека. Но это было единственное средство связи в этой зоне, ведь они чудом сумели сохранить одну станцию телефонной связи.

-Хочу нормальных людей, - вздохнул парень.

-Чем тебя эти не устраивают?

-Сколько можно слать сюда уголовщину? У Вас больше мест нет, где их неуемную жажду деятельности применить? Здесь она как-то не очень требуется. Не хватало еще, чтобы они своим шумным поведением и постоянными вылазками внимание Рейдеров привлекли. Шлите порядочных, спокойных, не причиняющих беспокойства.

-Ладно, - недовольно отозвалась трубка. – Будут тебе и тихие и порядочные. И только попробуй и с ними не справиться… - эта неоконченная угроза звучала пугающе, и СынХен поспешил согласиться:

-Так точно.

Прошло три дня, а новые люди все не прибывали. Работы в деревне было много. Мужчин, кроме СынХена только пара стариков, остальные – бабы недееспособные. Они, конечно, старались, как могли. Но СынХен в принципе к женским потугам относился скептически. Ну что они могли сделать стоящего? Только по хозяйству работать.

Хотя ему все же стоило признать, что бывали в его командах девчонки, которые воевали похлеще мужчин, и работали наравне с ними, и заслуживали уважения. Но это было там, на фронте. Не здесь, не в резерве, не в этой глуши.

Наконец, на утро четвертого дня его разбудила хозяйка дома, неказистая женщина в возрасте, в котором СынХен жил, и сообщила, что прибыла его команда. Осторожно так сообщила, недовольным тоном. СынХен со сна не разобрался и поинтересовался тем, что его больше всего волновало:

-С командиром?

-Не похоже.

Чхве СынХен выдохнул облегченно. Он очень ревниво относился к своему месту главного, и делить его ни с кем не собирался. О чем и сообщил хозяйке.

-Рано радуетесь, - женщина улыбнулась загадочно, а СынХен отозвался недовольно:

-Радоваться после войны будем.

Хотя чему там радоваться, он и сам не знал. Не ясно, что после этой войны будет, и кончится ли она вообще когда-нибудь, если учесть, что диких племен в пустошах все больше, а островкам жизни держать оборону все сложнее. Может, когда-нибудь их всех уничтожат, тогда жизни уже совсем не останется, и люди просто погибнут? Тогда война и кончится…

СынХен тряхнул головой, решив не забивать голову мрачными мыслями, оделся и вышел.

И оторопел: перед домом стояло человек двадцать подростков. Самым старшим, наверное, было столько же, сколько самому СынХену, но таких среди команды нашлось не много. Но самое ужасное было не это. И даже не то, что половина этой команды были девчонки. Самым ужасным было то, что все эти дети, в понимании СынХена, по виду определенно были звездными мальчиками и девочками, может, детьми богатых родителей, и до этого времени участвовать в военных действиях точно не планировали. Конечно, война все решила за них, но такие оружия не то, что не держали, наверное, даже не видели никогда.

-Дааа, нашли значит тихих, культурных… - протянул СынХен, недовольно цокнув языком. – Культура так и прет.

Девчонка, стоявшая к нему ближе всего, скрестила руки на груди, завешанной цепями, и встала в позу.

-Не нравится – отошлите нас обратно, - отозвалась она. – Мы на это не подписывались. Нам обещали безопасность, а что оказалось? Зачем стрелять учили? Оружием пользоваться? Какая же это безопасность? А теперь еще и работать заставите?

-А ты, значит, самая главная здесь? – поинтересовался СынХен.

-Что-то вроде, - покивала эта рыжая, вихрастая, всем недовольная девчонка. Паренек лет шестнадцати, стоящий рядом с ней, и тоже отнюдь не по военному одетый, бросил в сторону рыжей колючий взгляд и, буркнув что-то, отвернулся к коренастому, немного приземистому парню с выбритыми висками и затылком.

СынХен решил проигнорировать всеобщее недовольство и спросил:

-Вам даже специальную одежду не выдали? Что вы все как на парад оделись? Неформалы хреновы…

-Эй! – вскинулся один мальчик с аккуратной прической, одетый в строгий костюм, но тут же смущенно стушевался.

-А ты у нас образец чего? – насмешливо спросил командир Чхве. – Вы хоть осознаете, куда приехали? Это не курорт, не база отдыха. Здесь тоже нужно будет работать, и может воевать. Но на данный момент, это самое безопасное место в нашей зоне и не вам, поверьте, не вам возмущаться. Поэтому заткнитесь и все сейчас же переоденьтесь в ту одежду, которую вам должны были выдать при перевозе. Запомните, хотите мирной жизни – вы не должны привлекать внимания.

Его новая команда неохотно разбрелась по местам, которые им выделили для жилья, и переоделась в соответствующую одежду. Темные костюмы, напоминающие рабочие робы, действительно привлекали меньше внимания. И хотя не все были довольны новой одеждой, ведь почти все прибывшие привыкли к кричащим краскам и вызывающим тряпкам, но никто уже не решился перечить СынХену.

-Из расположения без моего позволения ни ногой, - объявил командир Чхве, когда удовлетворился внешним видом своей новой команды.

-А по ягоды, да по грибы ходить можно? – хитро поинтересовался парень примерно одного с СынХеном возраста, прищурив свои огромные раскосые веселые глаза. СынХен успел его приметить