А пока переживания вытеснил прием, на который мы направились. Первое время ко мне было повышенное внимание, и Ганнибал помог мне успешно с этим справиться. К счастью, вскоре интерес гостей слегка утих, и только я хотела вздохнуть с облегчением, как начались танцы. Естественно, Ганнибал не мог упустить еще одну возможность блеснуть в обществе. Мне пришлось составить ему пару. Я всегда думала, что хорошо танцую, но рядом с ним почувствовала себя неуклюжей. Мы снова привлекли к себе всеобщее внимание, особенно, когда в конце танца он наклонил меня так, что у меня почти закружилась голова. Гости зааплодировали нам. Мысленно я пообещала поговорить с ним вечером об этом. Но и от этих мыслей меня отвлекли. К нам подошел некто профессор Сольято.
- Доктор Фелл, надеюсь, вы переводите так же хорошо, как вальсируете. Миссис Фелл, - поцеловал он мою руку, а я начала гадать, не почудилась ли мне враждебность в его голосе по отношению к Ганнибалу.
- Наш новый сотрудник. Был утвержден после подробного собеседования, - вмешался в разговор другой профессор, постарше, чье имя я не запомнила.
- Вы проэкзаменовали его в средневековом итальянском. Не стану отрицать, что его знание языка восхищает.
- Благодарю, - ответил Ганнибал.
- Для иностранца, - добавил Сольято.
Нет, мне не почудилось. Этот человек явно имел что-то против Ганнибала. Мне были неизвестны причины этой неприязни, может быть, Ганнибал занял место, на которое тот претендовал. На его лице появилось слегка обескураженное выражение, и оно не сулило профессору ничего хорошего.
- Вы знакомы с деятелями Флоренции эпохи до Ренессанса? Я так и думал, - продолжил он после молчания Ганнибала. - Вы можете держать в руках, руках не итальянца, записку самого Данте. Поймете ли вы это? Не думаю.
Теперь Ганнибал выглядел как человек, которого отчитывают ни за что. Чтобы сгладить неловкость, он отпил вино из бокала. Но только я знала, что значит это его выражение лица. С таким он всегда смотрел на грубиянов. Ганнибал не терпел, когда его унижают. Профессор Сольято на моих глазах подписывал себе смертный приговор. Я решила, что пора вмешаться.
- Профессор Сольято, вы со мной потанцуете? - с улыбкой предложила я.
Лучше уж было снова привлечь к себе внимание танцами, чем его неуместным монологом по поводу способностей доктора Фелла. На нас и без того уже начали оглядываться.
- Конечно, - согласился он и, взяв меня под руку, повел в центр зала.
Казалось, инцидент исчерпан хотя бы на время. Но Ганнибал так просто не успокоился. Внезапно позади нас донесся его голос. Ганнибал декламировал стихи. Мы остановились. Теперь уже внимание всего зала было приковано к нему, почти все гости восхищенно внимали его безупречному произношению. Как я узнала позже, это было старотосканское наречие.
- Первый сонет Данте, - сказал он, закончив. - Поедание сердца — сильный образ.
И снова лишь я уловила за этим описанием намек на опасность. А Сольято все никак не унимался.
- Если он такой эксперт по Данте, пусть прочтет лекцию в «Студиоло». Экспромтом.
- Почту за честь, - ответил Ганнибал, к которому уже вернулась прежняя невозмутимость.
Я все-таки увела профессора Сольято танцевать, стремясь окончательно положить конец этому не самому приятному диалогу. Остаток вечера прошел спокойно, но я была очень рада оказаться наконец дома. Ганнибал смотрел в окно на площадь, когда я принесла ему вина. По нему было заметно, что он на самом деле наслаждается пребыванием в этом городе.
- Мы находимся во дворцах, которым шесть столетий. Они построены купцами, влиятельными лицами и интриганами Флоренции эпохи Возрождения, - задумчиво заметил он.
- Как и интриганами современности, - ответила я. Мне пришлось немного покопаться в истории, раз уж мы оба притворялись жителями Европы.
- Я обрел здесь покой, который хотел бы сохранить, - продолжил Ганнибал. - Едва ли я убил кого-то, пока мы здесь.
Я удивленно воззрилась на него. К чему это уточнение? Ему незачем притворяться положительным здесь и сейчас, в моем обществе. В любом случае, я могу дать ему понять, что он не тот, кем хочет казаться.
- Ты открыл вакансию куратора, убрав предыдущего, - мягко напомнила я ему.
- Несколько секунд на старика и два мешка цемента, - сказал Ганнибал, ничуть не смутившись, и даже выглядел довольным собой.
- Этика тебя более не заботит. Лишь эстетика.
- Этика становится эстетикой.
- Тебе больше интересует внимание публики, чем соблюдение приличий.
- Если речь о моей должности, то расчистив путь, я занял ее честно. Я заслужил это место.
- Ты использовал чужое имя и чужие заслуги.
- Доктор Фелл никогда не занял бы эту должность.
- Даже самые придирчивые флорентийцы не могут устоять перед сонетами Данте, которые звучат среди стен с фресками, - сказала я, намекая на его недавнее выступление.
- Но одному это все же удалось.
Я понимала, что сегодняшнее противостояние будет иметь последствия, поэтому решила осторожно выяснить дальнейшие планы Ганнибала. Убийства это не то, о чем я бы хотела беседовать с Ганнибалом, но выбора не было. Весь предыдущий диалог с ним был рискованным, полным неуместных намеков с моей стороны, от которых так трудно было удержаться. Я решила не сбиваться со своего пути.
- Ты думаешь о том, чтобы… съесть профессора Сольято?
- Убить его сейчас, значит нарушить свой покой.
- В твоем покое нет морали.
- Морали не существует, только морализаторство. Как прошел твой день? - неожиданно сменил тему Ганнибал, видимо, устав от моего занудства.
- Все еще верю, что контролирую свои действия. Учитывая прошлое, это хороший день.
Я чувствовала себя очень уставшей, поэтому начала раздеваться. Снять платье без постороннего вмешательства было непростой задачей. Когда мне это ожидаемо не удалось, Ганнибал подошел и помог мне расстегнуть его. Меня уже ждала теплая ванна, поэтому я направилась туда, а он неожиданно последовал за мной. Сердце екнуло. Ганнибал не прикасался ко мне еще со времени нашего пребывания в Балтиморе. Во Флоренции у нас были отдельные спальни. Я то терялась в догадках, что является причиной такого поведения, то гнала прочь эти мысли, чувствуя себя окончательно запутавшейся в собственных желаниях. Вот и сейчас я, не снимая платье окончательно, оглянулась на него. Он мог расценить это как приглашение или, напротив, как намек, что его присутствие нежелательно. Окинув меня пристальным взглядом, Ганнибал лишь едва заметно усмехнулся и покинул ванную комнату, оставляя меня наедине с собой. Я не сдержала вздоха облегчения, раздеваясь полностью. Лежа в теплой воде, я размышляла о том, чего же я хочу на самом деле. Хотя думать скорее следовало о том, что мне позволят. Я не заметила, как задремала. Мне снился странный и страшный сон. В нашем долгом путешествии мои кошмары отступили, вытесненные новыми впечатлениями, но теперь, видимо, начали возвращаться. Я тонула в воде, и пусть на этот раз она была прозрачной, дно, к которому я стремительно приближалась, все равно оставалось темным, а глубина казалась бесконечной. Я в ужасе проснулась, когда уже почти полностью погрузилась в воду в ванне. Сон отражал реальность как нельзя лучше. Я шла ко дну и не видела для себя путей спасения.
========== Глава 36. ==========
По утрам я часто ходила в один и тот же магазин. Разумеется, его нашел Ганнибал. Там я покупала две бутылки Батар-Монтраше и белые трюфели отличного качества. Признаюсь, в глубине души я просчитывала варианты, что, возможно, именно эти повторяющиеся покупки когда-нибудь привлекут внимание ФБР. Если оно, конечно, вообще обращено на Европу. Я научилась говорить по-итальянски достаточно сносно, чтобы иметь возможность не только произносить заказ приветливому продавцу в магазине. Полицейские довольно часто любезно улыбались мне на улицах. Наверно, меня принимали за итальянку благодаря темным волосам. Только слишком светлая кожа выдавала, что я ею не являюсь. А я не раз ловила себя на мысли, что моих знаний языка уже вполне достаточно, чтобы объяснить одному из них, что новый куратор палаццо Каппони на самом деле объявленный в розыск преступник из Штатов. Однако меня все время что-то останавливало: страх, что меня тоже привлекут к ответственности или желание продлить захватывающее дух приключение в обществе Ганнибала. И я просто улыбалась им в ответ, проходя мимо. Так проходили дни и недели. Как-то раз в магазине я заметила свежеубитого кролика над витриной. С его пасти капала кровь. Я поежилась, а потом мне стало нехорошо, и я поспешила уйти. А потом в моей, то есть в нашей жизни, произошли настолько резкие перемены, что мне стало совсем не до мыслей о разоблачении Ганнибала.
