Фру Карено. Да, и потомъ?

Бондесенъ. О, потомъ было еще много другого. Но я перешагнулъ черезъ все.

Фру Карено. И перешли въ противную партію?

Бондесенъ. Честно и открыто въ противную партію. Я началъ работать въ другой газетѣ и защищать другое дѣло.

Фру Карено. И вы это смогли? Вѣдь для этого надо много мужества.

Бондесенъ. Дѣло сложилось такъ, что я не могъ поступить иначе. Въ этомъ и было мое мужество.

Фру Карено. Но на васъ, вѣроятно, сильно нападали?

Бондесенъ. Да, въ газетахъ. Х-хо! у меня была своя поддержка. И когда дѣйствительно надо выбиться на дорогу…

Фру Карено. Да, въ самомъ дѣлѣ, я чувствую, что поступила бы точно такъ же, какъ вы. Такъ-то въ концѣ концовъ приходишь къ покою и становишься на твердую почву.

Бондесенъ. Вы совершенно правы. Перестаешь рваться то туда, то сюда, успокаиваешься, обрѣтаешь внутренній миръ.

Фру Карено. Какъ вы думаете, Иваръ со временемъ тоже измѣнитъ свои взгляды?

Бондесенъ. Мнѣ бы хотѣлось такъ думать. Я не понимаю, почему господинъ Карено единственный среди насъ не выберется на дорогу. Но на это можетъ понадобиться время.

Фру Карено. Да, къ сожалѣнію, на это, вѣроятно, понадобится много времени.

Бондесенъ, улыбаясь. Вы говорите "къ сожалѣнію". А что, если бы послушалъ вашъ мужъ?

Фру Карено. Мнѣ это было бы безразлично.

Бондесенъ. Что вамъ было бы безразлично, сударыня?

Фру Карено. Ахъ, ничего. Мой мужъ спитъ.

Бондесенъ. Какая тишина во всемъ домѣ!

Фру Карено. Что вы будете дѣлать за городомъ?

Бондесенъ. Веселиться. Немножко шампанскаго, немножко танцевъ.

Фру Карено. И танцы? Я совсѣмъ еще не такъ стара, а ужъ почти забыла, что значитъ танцовать.

Бондесенъ просительно. Поѣдемте вмѣстѣ. Вамъ будетъ очень весело.

Фру Карено. Нѣтъ, что вы! Развѣ я могу ѣхать на пикникъ?

Бондесенъ. Мы васъ будемъ на рукахъ носить!

Фру Карено, перемѣнивъ тонъ. Господинъ Бондесенъ, вы совершенно правы, мое вчерашнее оживленіе относилось главнымъ образомъ къ другому человѣку.

Бондесенъ. Вы можете не указывать на это, я и самъ вижу, сударыня.

Фру Карено. Ахъ, Боже мой, я была въ такомъ отчаяніи! И это я тоже хотѣла показать.

Бондесенъ. И достигли своей цѣли?

Фру Карено. Нѣтъ. Ничего не достигла.

Бондесенъ. Жаль, потому что вы приложили не мало старанія.

Фру Карено искренно. Не сердитесь на меня! Пожалуйста! Если бы вы только поняли мое положеніе. Какъ вы думаете, что у насъ дѣлается? Сегодня утромъ онъ отослалъ Іервену деньги, и вотъ мы опять въ прежнемъ положеніи. Онъ не думаетъ обо мнѣ, онъ не думаетъ и о себѣ тоже, только о своей работѣ, всецѣло и единственно о своей работѣ. Такъ ужъ цѣлыхъ три года. Но онъ говоритъ, что три года — это пустяки, даже и десять лѣтъ, по его мнѣнію, не долгій срокъ. Я и подумала, если онъ такъ себя ведетъ, значитъ онъ меня больше не любитъ. Я его ночью и не вижу; онъ сидитъ за своимъ столомъ и работаетъ до разсвѣта. Все это такъ ужасно. У меня все спуталось въ головѣ. Я могла бы, кажется, сжечь всѣ его рукописи; ревновала его къ Ингеборгъ, отказала ей отъ мѣста…

Бондесенъ. Ингеборгъ? Кто это?

Фру Карено. Горничная.

Бондесенъ. Которая вчера подавала кофе?

Фру Карено. Да.

Фру Карено. Нѣтъ, я знаю, это было глупо. Но я для него совсѣмъ не существовала, и на это, казалось мнѣ, должна же быть причина. А сегодня утромъ принесли сокола; знаете сокола? Вы думаете, ему захотѣлось его здѣсь повѣсить?

Бондесенъ. А гдѣже онъ хотѣлъ его повѣсить?

Фру Карено. Онъ, конечно, совсѣмъ его и не желалъ, это я замѣтила. Теперь соколъ стоитъ въ спальнѣ на полу. Нѣтъ, и такъ идетъ постоянно.

Бондесенъ, откашливаясь. Дѣло въ томъ, что вы еще очень молоды, сударыня, чтобы быть замужней женщиной, вотъ и все…

Фру Карено. Да, я слишкомъ молода для этого. Это правда.

Бондесенъ. И это ему слѣдовало бы понять.

Фру Карено. Но онъ этого совсѣмъ не понимаетъ. Онъ такъ увѣренъ, что я всецѣло и безраздѣльно принадлежу ему. Послѣ паузы. Но онъ не долженъ быть такъ увѣреннымъ.

Бондесенъ. Что вы хотите этимъ сказать?

Бондесенъ. И теперь вы хотите доказать ему противное?

Бондесенъ. Простите, если мой вопросъ былъ нескроменъ. Я только былъ бы очень радъ, если бы могъ въ чемъ-нибудь вамъ быть полезнымъ.

Фру Карено, взглядывая на него. Я очень вамъ благодарна, что вы пришли, господинъ Бондесенъ. Я немного ждала васъ. Мнѣ было такъ грустно, а вы приносите съ собой столько жизни. "Доброе утро!" сказали вы. И казалось, что для васъ было счастьемъ сказать эти слова,

Бондесенъ. Это правда. Пожелать вамъ добраго утра.

Фру Карено. Вчера я, васъ немного боялась. Помните, когда вы спросили объ этихъ журналахъ?

Бондесенъ. Да.

Фру Карено. Вы сказали, что принесете ихъ назадъ сегодня. И вы спросили, когда мой мужъ бываетъ дома.

Бондесенъ. Да, помню, и?..

Фру Карено. Повѣрьте, у меня было такое чувство, будто вы спрашиваете, когда моего мужа не бываетъ дома. И мнѣ стало немного страшно васъ.

Бондесенъ. Вы и теперь боитесь меня? Беретъ ее за руку.

Фру Карено отодвигаетъ немного стулъ. Нѣтъ, теперь нѣтъ… Но не истолковывайте и этого въ другую сторону; я не очень смѣла, но все-таки…

Бондесенъ, улыбаясь. Будьте покойны; я ничего не перетолковываю. Я все еще сижу здѣсь и изображаю собой ширмы?

Фру Карено. Ширмы? Теперь? Вы это серьезно думаете, вы? Измѣнивъ тонъ. Съ вами за городъ ѣдетъ много дамъ? Вы поѣдете въ экипажахъ?

Бондесенъ. Да. Они уже заказаны. Шампанское и музыку мы веземъ съ собой.

Фру Карено. Іервенъ ѣдетъ съ вами? И фрэкенъ Ховиндъ тоже?

Бондесенъ. Они приглашены.

Фру Карено. И вы часто совершаете такія прогулки?

Бондесенъ. Сегодня случай особенный. Сегодня мы празднуемъ рожденіе одного изъ нашей компаніи.

Фру Карено, вздрагивая. Рожденіе?

Бондесенъ. Да. Что же изъ этого?

Фру Карено. Ничего. Я только вспомнила, что у насъ сегодня тоже рожденіе. Грустно улыбаясь. Но у насъ оно не празднуется.

Бондесенъ. А? Сегодня день рожденія господина Карено?

Фру Карено. Да.

Бондесенъ. Поздравляю… Ну, да вѣдь музыка и шампанское — это просто глупыя выдумки. Можно прекрасно провести день рожденья и безъ этого.

Фру Карено. Ахъ, во всякомъ случаѣ это праздникъ. Вдумайтесь только въ это слово: праздникъ! Мнѣ представляется все: веселые мужчины съ цвѣткомъ въ петличкѣ, шляпа на затылкѣ, шумъ, смѣхъ. "Застегните мнѣ перчатку, завяжите мнѣ шнурокъ отъ башмака! Съ удовольствіемъ, фрэкенъ; вы очень веселитесь?" А потомъ кто-нибудь становится на камень и говоритъ рѣчь, и если она не удается, всѣ громко смѣются. А затѣмъ играетъ музыка.

Бондесенъ. И начинаютъ танцовать.

Фру Карено. Да, начинаютъ танцовать. Безпокойно, встаетъ съ улыбкой. Какъ смѣшно, я сижу здѣсь, но всѣми мыслями тамъ.

Бондесенъ настоятельно. Развѣ вы не можете тамъ быть?

Фру Карено. Нѣтъ, нѣтъ, конечно, нѣтъ. Взглядываетъ черезъ дверь веранды, поворачиваетъ, подходить къ нему ближе, стоитъ одну минуту и смотритъ на него сзади.

Бондесенъ, оборачиваясь. На что вы смотрите?

Фру Карено, садится. Почему вы сказали, что вы — ширмы?

Бондесенъ. Ну да, ширмы, или Эндресенъ, или NN, это вѣдь все равно.