И хотя дочь была замужемъ за милліонеромъ, противъ этой торжественности не послѣдовало никакихъ возраженій….

Пріѣзжій врачъ былъ буквально заваленъ работой. Онъ долженъ былъ подвергнуть наружному и внутреннему освидѣтельствованію многихъ знатныхъ господъ и выдать имъ свидѣтельства соотвѣтственно состоянію ихъ здоровья. Это былъ молодой темноглазый господинъ въ свѣтло-сѣромъ костюмѣ. Сердцеѣдъ Оксентандъ совсѣмъ терялся рядомъ съ нимъ, и за эти дни, пока пріѣзжій врачъ былъ въ пансіонѣ, онъ потерялъ всякій интересъ. Вначалѣ онъ старался казаться равнодушнымъ; но когда онъ замѣтилъ, что глаза красавицы Трампе стали блестѣть болѣе обыкновеннаго въ присутствіи врача, то бѣдный сердцеѣдъ окончательно потерялъ голову.

— Вы мной играли, — сказалъ онъ госпожѣ Трампе.

Онъ ежедневно повторялъ ей эту фразу и упрекалъ ее.

Однажды она отвѣтила ему прямо безъ обиняковъ, — такъ какъ онъ надоѣлъ ей:

— Я вовсе вами не играла. Но я не люблю васъ такъ, какъ бы вы этого желали. Все равно, что вышло бы изъ этого? Я же замужемъ, обдумайте это.

— Вамъ слѣдовало бы начать съ того и сказать мнѣ это, — возразилъ онъ. — А вы совсѣмъ не съ того начали.

— Но мы останемся очень, очень хорошими друзьями, не правда ли? — продолжала она.

Сердцеѣдъ горько разсмѣялся.

— И вы будете мнѣ сестрой, это такъ говорится?…

Она влюбилась въ доктора и по вечерамъ разговаривала съ нимъ въ саду.

— Я знаю особу, которая могла бы быть счастливѣе, — сказала она и замѣтно покраснѣла.

— Но вѣдь это не вы?

— Нѣтъ, это я. Вы врачъ и должны понятъ нездоровыхъ. Такъ опасно лежать на пескѣ и набираться здоровья отъ воздуха и моря. А здѣсь нѣтъ никого, съ кѣмъ можно было бы поговорить. Никого не было, пока не пріѣхали вы.

Сердцеѣдъ Оксентандъ прошелъ мимо нихъ. Казалось, онъ искалъ кого-то, чтобы убить.

— Эта госпожа Андерсонъ можетъ бытъ съ вами всегда, когда захочетъ, — сказала женщина. Докторъ разсмѣялся:

— Только при дѣловыхъ обстоятельствахъ, — мы страхуемъ людей. Она зарабатываетъ пропасть денегъ… Покажите мнѣ ваше кольцо. Дайте же мнѣ вашу руку. Нѣтъ? Всего на минутку!

— Нѣтъ, я не рѣшаюсь. Госпожа Андерсонъ дѣлаетъ это?… Боже мой, вотъ я кладу свою руку въ вашу, будто я въ чемъ-то соглашаюсь. Ахъ Господи, я этого не дѣлаю, я ни на что не соглашаюсь, вы меня понимаете? Но, любезнѣйшій, что вы тамъ дѣлаете?

Она выдернула свою руку. Но онъ успѣлъ ее поцѣловать.

— Какая у васъ красивая и теплая рука! — сказалъ онъ.

И госпожа Андерсонъ прошла мимо нихъ. Проснулась ли въ ней ревность? Ея глаза такъ странно скользнули по нимъ, какъ будто они увидали ихъ обоихъ. Госпожа Андерсонъ гордо продолжала свой путь. Все-таки, когда сердцеѣдъ Оксентандъ заговорилъ съ ней на верандѣ, она стала говорить съ нимъ какъ-то необыкновенно горячо. Они оставались сидѣть и вели длинный лихорадочный разговоръ, желая показать сидящимъ въ саду, что они, наконецъ, обрѣли другъ друга. Госпожа Андерсонъ больше не боялась счетовъ. Она разомъ заплатила по счетамъ, будто это былъ маленькій долгъ, пустякъ, «на чай», перепавшій отъ страховой преміи. А статскій совѣтникъ бросалъ въ темные вечера большіе букеты въ ея окно. Правда, она была въ немилости у здѣшнихъ дамъ, но ему-то какое до этого дѣло? По отношенію ко всѣмъ у нея, казалось, было каменное сердце, за исключеніемъ всѣхъ, кѣмъ она лично интересовалась. Такъ, напримѣръ, она не взлюбила своего несчастнаго конкурента, агента Андерсона. Онъ былъ болванъ и не пользовался ничьимъ расположеніемъ. Изъ небольшого количества словъ, которыми они перекинулись между собою, окружающіе могли замѣтить, что они питаютъ другъ къ другу полное презрѣніе и злобу. Агентъ Андерсонъ выглядѣлъ опаснымъ заговорщикомъ.

Въ одну изъ душныхъ ночей дѣйствительный статскій совѣтникъ высунулся изъ окна, чтобы освѣжиться. Было темно, и онъ слышалъ только тихій шумъ деревьевъ въ саду. Онъ бросилъ взглядъ на окно госпожи Андерсонъ, находящееся въ нижнемъ этажѣ: оно было закрыто, лампа потушена, и она сама, вѣроятно, спала. Вдругъ онъ слышитъ въ темнотѣ, какъ одно изъ оконъ госпожи Андерсонъ открывается и какой-то человѣкъ прыгаетъ на землю. Дѣйствительный статскій совѣтникъ почувствовалъ, какъ у него заныло сердце, и онъ не могъ уснутъ въ эту ночь.

Все утро онъ мужественно хранилъ эту ужасную тайну, но днемъ не выдержалъ и, отправившись къ госпожѣ Мильде, разсказалъ ей все, что видѣлъ.

Оказалось, что эти двое пріѣзжихъ, познакомившись здѣсь, были между собою въ интимныхъ отношеніяхъ. Виною тому былъ, конечно, здоровый воздухъ.

— Какое тебѣ дѣло до госпожи Андерсонъ, милый мой! — сказала госпожа Мильде.

— Я не желаю этого выносить! — возразилъ дѣйствительный статскій совѣтникъ, — ночью каждый обязанъ пользоваться покоемъ! — Госпожа Мильде бросилась ему на шею и, рыдая, заклинала его думать о ней, только о ней. Ни о комъ другомъ. Иначе она этого не перенесетъ.

— Такъ, такъ, такъ! сказалъ совѣтникъ. — Хорошо, только о тебѣ. Но… конечно, я думаю только о тебѣ.

Но госпожа Мильде продолжала заливаться слезами и упрекала его за то, что дни проходили за днями, а они еще ни разу не встрѣтились другъ съ другомъ. И она сказала:

— Эта посторонняя женщина обворожила тебя, и ты совсѣмъ не хочешь меня знать.

— Можешь ты узнать, кто тотъ негодяй, котораго она принимаетъ по ночамъ? — сказалъ дѣйствительный статскій совѣтникъ, занятый своими мыслями.

Тогда госпожа Мильде опять разразилась упреками:

— Видишь, ты опять думаешь о ней! Нѣтъ, я этого не вынесу!

Цѣлые полчаса долженъ былъ дѣйствительный статскій совѣтникъ оставаться у нея, ласкать ее и дѣлать все возможное, чтобы опять принести ее въ хорошее настроеніе. Передъ уходомъ онъ сказалъ ей съ достоинствомъ:

— Я думаю, что мы должны дойти до того, чтобъ относиться другъ къ другу, какъ братъ и сестра.

Госпожа Мильде настолько успокоилась теперь, что выслушала эти слова, не проливая слезъ. Она откинулась на кушетку и вскорѣ заснула сномъ праведницы.

Но дѣйствительный статскій совѣтникъ понесъ теперь свою тайну генеральному консулу. Глупостью было съ его стороны съ такимъ дѣломъ обращаться къ женщинѣ.

— Конечно, мое подозрѣніе падаетъ не на васъ, — сказалъ онъ генеральному консулу. — Этой мысли я не допускаю.

— Нѣтъ, во вѣки вѣковъ нѣтъ, — сказалъ генеральный консулъ, преисполненный поэтическимъ вдохновеніемъ.

И у обоихъ глаза сдѣлались ясные отъ взимнаго довѣрія.

Они обсудили дѣло и рѣшили, что виновникомъ былъ сердцеѣдъ Оксентандъ. На совѣтника была возложена обязанность зорко слѣдить за окнами соблазнительной женщины.

— Это ужасно непріятно, — сказалъ дѣйствительный статскій совѣтникъ, — что этотъ Оксентандъ получилъ къ ней доступъ. А между тѣмъ вѣдь никто другой, какъ мы, вы и я, были ея истинными друзьями.

— Если это Оксентандъ, то я поговорю съ хозяйкой, — сказалъ генеральный консулъ. — Его нужно выгнать изъ пансіона. Я этого не потерплю.

Совѣтникъ отвѣтилъ:

— Я точно также. Я сегодня всю ночь глазъ не смыкалъ…

Дѣйствительно, были серьезныя основанія подозрѣвать вышеупомянутаго сердцеѣда Оксентанда. Госпожа Андерсонъ очаровывала его все больше и больше, оъ старался въ присутствіи другихъ обратить на себя ея вниманіе сладкими рѣчами. А его бывшее увлеченіе. красавица Трампе, все больше и больше отодвиталась на задній планъ. Однажды онъ отозвалъ въ сторону оптового негоціанта Отто Менгеля и заговорилъ съ нимъ о деньгахъ, ему нужно было совершить новый крупный заемъ.

— Нѣтъ, — сказалъ ростовщикъ, — ваши проценты и такъ наросли. Вамъ и безъ того трудно расплачиваться съ тѣмъ, что я вамъ давалъ раньше.

— Совсѣмъ нѣтъ! Вы ошибаетесь. Къ тому же мой дядя при смерти. Я только что получилъ письмо: со дня на день ждутъ его смерти.

— Да, будемъ надѣяться! — сказалъ Отто Менгелъ. Но онъ не хотѣлъ больше выручать сердцеѣда. Для сердцеѣда наступили тяжелые дни. Онъ объявилъ, что хочетъ застраховать свою жизнь у госпожи Андерсонъ, а теперь не могъ исполнить своего слова. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день онъ получаетъ телеграмму съ извѣщеніемъ о смерти дяди, и тогда оптовый негоціантъ Отто Менгель поспѣшилъ одолжить ему денегъ. Такихъ невѣроятныхъ процентовъ серцеѣдъ Оксентандъ никогда не платилъ. Но онъ молчалъ, такъ какъ телеграмма была написана имъ самимъ.