У пристани онъ встрѣтилъ стараго учителя съ дочерью и сказалъ:- Онъ спасенъ!

— Спасенъ? — воскликнула Фредерикка. — Ты шутишь?

— Онъ спасенъ.

Старый учитель сказалъ: — Слава тебѣ, Господи! — онъ радовался отъ всего сердца.

Но Фредерикка сдѣлалась сразу молчаливой и задумчивой…

Лодки приблизились; въ одной изъ нихъ сидѣлъ Симонъ Рустъ и гребъ изо всѣхъ силъ; онъ былъ мокръ съ головы до ногъ и дрожалъ.

— Ты ушибся? — спросила Фредерикка. — И гдѣ твоя шляпа?

— Мы не нашли ея, — сказалъ Марселіусъ.

— Ты могъ бы пока одолжить ему свою фуражку, — сказала Фредерикка; она безпокоилась за Симона.

— Онъ не хочетъ ея надѣвать, — отвѣтилъ Марселіусъ.

— Нѣтъ, извини меня, я не хочу ее брать, — сказалъ гордо Симонъ, хотя онъ дрожалъ отъ холода.

Старый учитель разспрашивалъ теперь своего коллегу и сослуживца о подробностяхъ катастрофы, и тотъ отвѣчалъ ему.

У Іоахима было такое впечатлѣніе, что разговоръ, который они вели между собою, носилъ характеръ чего-то заранѣе обдуманнаго и неискренняго. Симонъ Рустъ разсказывалъ, что онъ научился плавать еще въ семинаріи, и только благодаря этому его удалось спасти сегодня. Но все-таки, пока онъ не увидалъ спасательной лодки, онъ испытывалъ муки тантала. Онъ хочетъ подробно разсказать, какъ произошло все это приключеніе для того, чтобъ никто не могъ построить на этотъ счетъ ложныхъ предположеній.

— Одно мнѣ было бы интересно узнать — сказалъ онъ, обращаясь къ Фредериккѣ. — Какъ ты себя чувствовала, Фредерикка, когда лодка опрокинулась вмѣстѣ со мною?

— Какъ я себя чувствовала? — спросила Фредерикка.

— И какое было твое первое слово?

Фредерикка собралась съ духомъ и сказала:

— Это я заставила людей бѣжать къ тебѣ скорѣй на помощь.

— Это хорошо, — сказалъ Симонъ.

Марселіусъ молчалъ. Онъ понялъ, что Симонъ Рустъ опять завладѣлъ ея сердцемъ.

— Идемте теперь скорѣй домой, тебѣ надо переодѣться въ сухое платье, — сказалъ старый учитель. — Право, это будетъ чудо, если ты перенесешь эту катастрофу.

Всѣ стали помогать втаскивать лодки на берегъ, и Марселіусъ не дѣлалъ никакого различія между своей лодкой и лодкой Симона. Онъ положилъ столько же подпорокъ подъ его лодку, какъ и подъ свою, чтобы онѣ стояли на мѣстѣ и не уплыли къ море. Онъ пропустилъ всѣхъ впередъ и тогда только отправился домой, погруженный въ тяжелыя мысли. Вечеромъ Фредерикка прошла въ домъ къ сосѣду, но къ Марселіусу она не заглядывала. Онъ вышелъ, чтобы дождаться ее и, когда она проходила, онъ сказалъ:

— Добрый вечеръ! Ты хочешь прогуляться при сѣверномъ сіяніи?

— Мнѣ надо было тутъ по одному дѣлу, — отвѣтила она.. — Что ты скажешь о сегодняшнемъ чудѣ?

Марселіусъ отвѣтилъ:

— Я скажу тебѣ откровенно: мнѣ кажется, что ни о какомъ чудѣ не можетъ быть и рѣчи.

— Да? но если бъ ты вылетѣлъ изъ лодки, ты думаешь, ты остался бы въ живыхъ?

— Онъ вовсе не вылетѣлъ. Онъ нарочно выпрыгнулъ изъ лодки, когда увидалъ, что до моря всего одна сажень. Такъ говоритъ отецъ.

— Онъ самъ выпрыгнулъ? Да? А ты бы во всякомъ случаѣ этого не сдѣлалъ.

Марселіусъ молчалъ.

— Ты вѣдь не умѣешь плавать, — продолжала Фредерикка. — И ты не учился всему тому, чему онъ учился. Ты также не учился играть на органѣ.

— Значитъ, вы поженитесь? — спросилъ Марселіусъ.

— Я не знаю еще, какъ это будетъ, — отвѣтила Фредерикка, — но, пожалуй, это можетъ случиться.

На это Марселіусъ грустно сказалъ:

— Теперь мнѣ безразлично; ты и онъ, вы можете получить лодку даромъ, какъ я это рѣшилъ раньше.

Фредерикка обдумала все, что онъ ей сказалъ, и отвѣтила;

— Да, да, наше дѣло, вѣроятно, выгоритъ; тогда мы можемъ получить лодку, какъ ты говоришь. Но если онъ откажется отъ своего слова, тогда мы поженимся съ тобой и заставимъ его заплатить за лодку.

Никакого удивленія не проскользнуло на лицѣ Марселіуса по поводу этого договора, и онъ спросилъ:- Когда же я узнаю объ этомъ?

Фредерикка отвѣтила:- Завтра онъ ѣдетъ домой, и тогда этотъ вопросъ рѣшится. Но вѣдь ты понимаешь, что я не могу спросить его объ этомъ.

Марселіусу пришлось дожидаться нѣсколько мѣсяцевъ, пока, наконецъ, онъ узналъ опредѣленный отвѣтъ.

На Рождество Симонъ Рустъ уѣхалъ домой, и передъ отъѣздомъ вопросъ не былъ разрѣшенъ; послѣ этого онъ сватался во многихъ семъяхъ на церковномъ островѣ, и, благодаря извѣстности его отца, его предложенія были всюду приняты. Но Симонъ ни къ кому не привязывался и до поры до времени считалъ себя вполнѣ свободнымъ. Наконецъ, онъ рискнулъ сдѣлать предложеніе учительницѣ пастората, и тутъ Симонъ Рустъ получилъ отказъ. Она была барышня и къ тому же изъ хорошей семьи. Обо всемъ этомъ слышала Фредерикка и очень грустила. Танцы въ ночь подъ Крещеніе были, какъ всегда, назначены въ домѣ лодочника Іоахима, и Марселіусъ долженъ былъ, какъ всегда, исполнятъ роль хозяина дома. Своевременно были приглашены скрипачъ и тотъ самый Дидрикъ, который такъ искусно пѣлъ и выбивалъ ногами тактъ. Всѣ парни выбрали себѣ заранѣе дѣвушекъ, и Фредерикка обѣщала Марселіусу прійти.

Но вотъ къ острову подплыла четырехвесельная лодка. Она была послана сьарымъ рыбакомъ Рустомъ за Фредериккой, чтобъ везти ее на церковный островъ. Въ этотъ вечеръ у него предполагались танцы. Въ одно мгновеніе Фредерикка была готова, она нарядилась по-праздничному.

Марселіусъ пришелъ на пристань и сказалъ ей:- Да, да, теперь, вѣроятно, ваше дѣло будетъ рѣшено?

— Да, теперь этотъ вопросъ рѣшится, — послѣдовалъ отвѣтъ. Во время переправы видно было, что она на что-то рѣшилась.

Она была радушно принята старымъ рыбакомъ Рустомъ, и вечеромъ, когда начались танцы, она пользовалась большимъ успѣхомъ среди молодежи церковнаго острова. Но Симонъ, сынъ хозяина дома, шутилъ со всѣми одинаково и съ каждой въ отдѣльности, и Фредерикка осталась по прежнему въ неизвѣстности.

Въ промежуткахъ между танцами гостямъ подавали спиртные напитки и кофе, и старикъ Рустъ выпилъ изрядное количество вина; онъ сидѣлъ въ удобной и непринужденной позѣ въ той же комнатѣ съ нѣсколькими пожилыми рыбаками. Симонъ Рустъ тоже выпилъ нѣсколько стакановъ вина, чтобы не подумали, что онъ гордится, но онъ не танцовалъ съ дѣвушками-рыбачками, потому что это не приличествовало его званію учителя.

Ночью, когда всѣ разошлись по домамъ, Фредерикка осталась одна съ Симономъ. Она должна была уѣхать на слѣдующее утро. Но даже и теперь Симонъ не выказывалъ по отношенію къ ней большей нѣжности, чѣмъ обыкновенно, да и она не была такъ глупа, чтобы считать любовью ласки, данныя ей мимоходомъ.

— Я стою здѣсь и освѣжаюсь, — сказала Фредерикка.

— Право, тебѣ не слѣдовало бы этого дѣлать, — возразилъ Симонъ, — это можетъ имѣть вредныя послѣдствія для твоего здоровья.

— Почему открыты ворота сарая? — спросила Фредерикка и указала туда рукой.

Симонъ также не зналъ, почему ворота были открыты.

— Пойдемъ закроемъ ихъ, — сказала она.

И она пошла къ сараю. Ярко горѣло сѣверное сіяніе и звѣзды.

Фредерикка заглянула въ овинъ и сказала:

— Покажи мнѣ, много ли у васъ корму?

Они оба вошли туда.

— Тутъ у насъ одинъ сѣновалъ, а тамъ другой, — сказалъ Симонъ.

— Гдѣ?

Симонъ полѣзъ на сѣновалъ. Фредерикка послѣдовала за нимъ.

Вскорѣ Фредерикка стала обнадеживать Марселіуса, говоря, что она выйдетъ за него замужъ, и онъ ждалъ этого съ тайной надеждой. Но на масленицѣ, въ мартѣ мѣсяцѣ, Фредерикка уже больше не сомнѣвалась и сказала Марселіусу:

— Нѣтъ, теперь рѣшено, — Симонъ женится на мнѣ.

«Такъ, такъ», думалъ Марселіусъ.

О лодкѣ онъ больше не говорилъ. Она могла получить ее задаромъ, теперь ему было это безразлично. У него было достаточно времени, чтобы подготовиться къ своей судьбѣ, и въ продолженіе всей весны можно было видѣть Марселіуса, какъ всегда, спокойно исполняющимъ свою работу. Но мысли его были далеко не прежнія, онъ искалъ уединенія. Дни теперь стали длиннѣе, солнце и теплая погода причинили снѣгу не мало вреда, такъ что пришлось прекратить спусканіе лодокъ на ледяныхъ глетчерахъ, съ сѣверной стороны острова. Въ продолженіи двухъ недѣль лодочники ходили безъ всякихъ дѣлъ. Но зато, когда прошли весеннія бури, и Атлантическій океанъ опять успокоился, лодочники отправились на рыбную ловлю. Въ одну изъ такихъ поѣздокъ Марселіусъ и его братъ заработали цѣлую кучу денегъ. Они нашли корабль, носившійся по морю съ поломанными мачтами и безъ экипажа.