Будь сильным и живи доблестной жизнью, потому что итог будет стоить того, как мы сами в этом убедились.
Среда, 1 октября 1913 г.
То, что мы сказали прошлым вечером относительно Дома Музыки, было всего лишь беглым наброском того, что мы видели и слышали; и мы побывали только в одной части того пространства музыки. Нам сообщили, однако, что оно гораздо более протяженное, чем мы думали, и простирается далеко — от озера до горной страны, обступающей равнину, на которой лежит озеро. В тех горах есть другие колледжи, все связанные с теми, которые мы видели, посредством своего рода беспроволочного телефона, и согласованная работа продолжается непрерывно.
На пути назад к нашему дому мы свернули в сторону, чтобы увидеть еще что-нибудь новое. И увидели плантацию очень больших деревьев, на которой была построена башня, не просто колоннообразное строение, а целая композиция со шпилями, башенками и куполами всех цветов. Нас встретили очень учтиво и тепло, и первое, что поразило нас, было удивительное свойство стен. То, что снаружи казалось глухим, внутри было полупрозрачным, и, проходя от залы к зале и от палаты к палате, мы заметили, что свет, заполняющий каждое из помещений, несколько отличается оттенком от предыдущего — не другого цвета, потому что различия почти не были выражены, но лишь в легкой степени глубже или светлее.
Во всех без исключения маленьких помещениях свет был одного определенного и нежного оттенков, но, попадая в большие залы, мы видели, что в них были собраны все оттенки окружающих их палат. Я не вполне уверена, совершенно ли я права, говоря, что во всех меньших мастерских был только лишь один чистый оттенок, но рассказываю тебе точно так, как могу вспомнить. Мы так много всего увидели, что трудно припомнить все подробности — и это был мой первый визит. Так что я не притязаю ни на что большее, кроме правдивого описания общего устройства.
Одним из таких огромных залов был Оранжевый Зал, и в нем были все оттенки этого основного цвета — от легчайшего бледно-золотого до самого глубокого темно-оранжевого. Другой зал был Красный, где оттенки перетекали один в другой повсюду вокруг нас, от самого бледного тона розового лепестка до самого насыщенного малинового тона роз или георгинов. Фиолетовый Зал лучился оттенками от нежнейшего гелиотропа или аметиста до роскошного тона темных анютиных глазок. А теперь я должна сказать тебе, что там было много больше таких залов, переливающихся теми оттенками, которых ты и не знаешь или которые называешь ультрафиолетовыми и инфракрасными, — и они были прекраснее всех.
Теперь эти лучи не смешивались друг с другом в единый тон, но каждый оттенок присутствовал отдельно в своих переходах, и всё же все гармонизировались чудесным и прекрасным образом.
Ты недоумеваешь, для какой цели служат эти здания из хрусталя. Они нужны для изучения воздействия цветов в приложении к различным областям жизни, — животной, растительной и даже минеральной, но к двум первым — главным образом, а также и к одежде. Ведь как фактура, так и оттенок наших одеяний приобретает свое качество от духовного состояния и характера носящего. Наше окружение есть часть нас, как это и у тебя, и свет — один из важных компонентов нашего окружения. Поэтому он очень могуществен в определенных условиях, каким мы видим его в этих залах.
Мне сказали, что результаты этого изучения передаются тем, кто опекает деревья и прочую растительную жизнь на Земле и на других планетах. Но есть и иные результаты, которые слишком тонки по своей природе, чтобы применять их в более грубой окружающей среде Земли и планет, так что лишь малая часть этих исследований пересылается в вашем направлении.
Мне жаль, что я могу сказать тебе лишь немного и из-за этих самых ограничений и потому еще, что это слишком научно и поэтому далеко от меня. Но вот что я могу добавить, потому что разузнала об этом подробнее. В той колонии не собирают основные цвета вместе в одном зале. Почему, я не знаю. Может быть, потому, как полагают некоторые из моих подруг, которые понимают этот предмет лучше меня, что сила, произведенная таким сочетанием, будет слишком громадна для того здания и потребует другого, особо сконструированного, и то вдали, на какой-то высокой горе; потому что возможно, сказали они мне, что никакая растительность не сможет жить даже на большом расстоянии от таких мест. И они добавили, что сомневаются, способны ли люди того уровня, которых мы видели, безопасно управлять такими силами. Они думают, для этого нужны более высокий уровень и мастерство. Но на более высоких сферах, наверное, есть место, где это делается. Судя по тому, как всё здесь организовано, это почти наверняка точно.
Мы покинули поселение, или университет, как его можно назвать, и, когда были на некотором отдалении от равнины, откуда могли видеть центральный купол над деревьями, наш проводник, который пошел с нами, чтобы ускорить наш путь, попросил нас остановиться и принять один прощальный сюрприз, который Глава обещал нам представить. Мы обернулись, но ничего не увидели и, повременив, вопросительно посмотрели на проводника. Он улыбнулся, и мы стали ждать чуда.
Вскоре один из нас спросил: «Какого цвета был этот купол, когда мы первый раз остановились здесь»? Кто-то ответил: «По-моему, красный». Но никто не был уверен. Как бы то ни было, он был теперь золотистого оттенка, и мы сказали, что будем наблюдать за ним. Но вот он уже зеленый, а мы даже не видели, как менялся цвет — так постепенно и плавно происходил переход от одного тона к другому. Так продолжалось некоторое время, и это было исключительно красиво.
Затем купол исчез совершенно. Проводник сказал нам, что он, конечно, на своем месте, а исчезновение купола — один из искусных трюков, которые они научились выполнять, сочетая определенные элементы света из разных залов. Затем купол возник снова, и над ним, и над деревьями появился громадный цветок розы розового оттенка, который медленно превращался в малиновый, и повсюду среди его лепестков были красивые фигурки играющих детей, мужчин и женщин, беседующих друг с другом, привлекательных, красивых и счастливых; здесь же — молодые олени, и антилопы, и птицы, бегающие, или порхающие, или лежащие меж лепестков, очертания которых вздымались, будто холмы или курганы. По этим выпуклостям бегали дети вместе с животными, играя так счастливо и мило. А потом всё медленно исчезло и стало пусто.
Нам показали несколько таких представлений, пока мы там стояли.
Четверг, 2 октября 1913 г.
«Скажи детям Израиля, чтобы они шли вперед». Вот послание, которое мы хотели бы внушить тебе сейчас. Не отставай в пути, ведь вдоль него разлит свет, который укажет тебе дорогу, и, если ты твердо держишься за свою веру в Отца Всего и Его дорогого Сына, Г оспода нашего, тебе не придется ничего бояться.
Мы пишем это из-за определенных затянувшихся сомнений, всё еще остающихся у тебя. Ты чувствуешь наше присутствие, мы знаем, но наши послания приобрели такой вид, что кажутся слишком похожими на сказку, чтобы быть реальными. Так знай же, что никакая волшебная сказка из всех, когда-либо написанных, не может сравниться с чудесами этих Небесных Областей или с их красотами. Ничто из того, что может проникнуть в творческое воображение человека, пока он в земной жизни, не способно сравниться со славой, ожидающей его дивящийся разум, когда он сбросит земное тело с его ограничениями и встанет свободным под светом Небесной страны.
То, что мы хотим попытаться рассказать тебе ныне вечером, во многом иного порядка, нежели предыдущие послания, и относятся скорее к сущностной природе вещей, чем к феноменам жизни, демонстрируемым нам в назидание и для радости.
Если бы человек мог встать на одном конце из высоких пиков, которыми увенчан здешний ландшафт, он мог бы созерцать некоторые весьма странные и непривычные зрелища. Он, наверное, сначала заметил бы, что воздух чист и что даль имеет характер, отличный от того, который она имеет на Земле. Она бы показалась удаленной, потому что, если бы он захотел покинуть пик, на котором стоит, и отправиться к какой-либо точке горизонта или даже за него, он сделал бы это посредством своей воли. От качества этой воли и его собственной природы зависело бы, шел бы он быстро или медленно, а также насколько далеко он смог бы проникнуть в области, которые лежат за различными горными цепями и чья — я полагаю, нам придется использовать это слово — атмосфера более разряжена, чем та, куда его забросила его сегодняшняя судьба.
