Находятся такие, кто спрашивает, почему сегодня Ангелы не являются во множестве, как в старые времена. В этих немногих словах заключено множество ошибок, и две из них выделяются особо. Ведь, во-первых, Ангелы высоких уровней никогда не приходили на земной план во множестве, но раз-другой за целые века; и тогда это отмечалось в анналах великих событий. Ангелы не приходят на Землю в прямом смысле и зримом облике, кроме разве очень редких и особых случаев. Это было бы усложнением нашей и без того сложной задачи: сначала водолаз должен погрузиться в темные и очень глубокие воды, а затем привести себя в такое состояние, чтобы стать видимым для тех почти совершенно слепых созданий, обиталищем которых является океанское дно.
Нет, мы трудимся для людей и присутствуем рядом с ними, соответственно правилам и методам, которых требует каждое задание. И здесь вскрывается вторая ошибка: ведь мы действительно приходим на Землю постоянно. Но в слове «приходим» скрыто больше лжи, чем я могу выразить. Ведь даже те, кто живет по эту сторону, в сферах между нами и вами, всё-таки не понимают наших сил и способов их проявления, но поймут это по мере своего развития. И давай остановимся на этом.
А теперь я объясню тебе другое — лицезрение Иаковом Ангела у Иакова, когда он боролся с Ним и побеждал. [Быт., XXXII, 22–29.] Что бы значила, думаешь ты, эта борьба; и в чем причина сокрытия Ангелом своего имени?
Я думаю, эта борьба была телесной борьбой; и что Иакову позволено было победить, чтобы он увидел, что его борьба с подобным себе во время пребывания в Падам Аране не будет бесплодной — что он победит. Думаю, Ангел скрыл свое имя, потому что было бы незаконно назвать его человеку, всё еще пребывающему во плоти.
Что же, первый ответ лучше второго, который говорит не слишком многое. Поскольку, видишь ли, если он не назвался потому, что это было бы незаконно, спросим, почему это было незаконно?
Борьба была реальной и настоящей, но всё-таки не такой, как обычная борьба людей. Смертный не может прикоснуться к Ангелу безнаказанно. Ведь сила Ангела была такова, что одно прикосновение к бедру Иакова вызвало вывих. И разве Иаков мог удержать его голыми руками? Но Ангела удерживала воля Иакова; не потому, что воля у Иакова была сильнее, чем у Ангела, но благодаря снисходительности Ангела. Ты удивляешься этой огромной терпимости? Вспомни о Господе нашем Христе и его унижении людьми, и ты перестанешь удивляться. Любезность — одно из внешних проявлений любви и не может быть оставлена без внимания в том долгом курсе обучения, благодаря которому мы становимся такими как есть.
Так что Ангела можно было удержать, потому что он это позволил. Но не в этом была победа Иакова. Только что осознанная им самим сила воли и характера превзошла на время его более тонкие чувства и потребовала благословения. Его он получил, но — не имя Ангела.
Было бы не слишком точно сказать, что назвать имя было бы незаконно. Иногда они называют. Но в этом случае иначе, и вот по какой причине: много силы содержится в произнесении имени. Знай об этом и помни всегда; ведь множество несчастий постоянно случается из-за неправильного использования имени, несчастий, которым удивляются и часто считают незаслуженными. Иаков ради его же блага был лишен знания имени Ангела. Нельзя было позволить ему требовать слишком многого. Он вошел в очень близкий контакт с великой силой, и надо было положить предел его приближению, или битва, которую он всё еще должен был вести, уже не была бы его битвой.
В твоем уме вопрос относительно неблагоразумности требовать чего-либо у нас. Тебе может показаться странным, но у этих сфер часто требуют помощи, и она бывает оказана, и всё-таки было бы лучше использовать собственные ресурсы и обретать большую силу, чем посредством помощи.
Если имя с сильным чувством произносится теми, кто на Земле, обладатель этого имени не может не узнать об этом. Он прибывает и делает всё, что можно и нужно.
Не сомневаюсь, что Иаков лучше справился со своим соперничеством с Исавом, и со своими сыновьями, и с голодом, и со многими испытаниями, через которые ему пришлось пройти, противопоставляя им силу своей личности, чем если бы он всегда звал на помощь своего Ангела-Хранителя. В такой помощи ему часто было бы отказано, а он, не в силах понять, мог бы ослабеть в своей вере и начать сомневаться. Иногда помощь была бы ему дана, и таким очевидным способом, который почти не потребовал бы вдохновения и потому мало что давал для развития.
Но я не буду больше распространяться об этом. Ссылаясь на эпизод с Иаковым, я преследовал цель показать тебе, что ты не отдален от нас, а мы от тебя, хотя ты и не видишь нас и не слышишь наших голосов. Мы говорим, и ты слышишь, но, скорее, глубоко в себе, чем внешним слухом. И видишь, но зрением, скорее, внутренним. И этим ты должен довольствоваться; ведь мы довольствуемся этим и будем и дальше приходить к тебе, так что продолжай свое дело в спокойствии духа и в молитве Наивысшему через посредничество Его Сына, Которому мы служим и Именем Которого мы приходим.
Вторник, 18 ноябрь 1913 г.
Когда все зримые вещи были созданы, одно было оставлено не вполне оконченным, потому что было последним и величайшим из всего, и это был человек. Он был оставлен развиваться. Дав ему во владение великую силу, ему показали путь вперед, который он должен пройти. Но не в одиночку. Ведь вся Иерархия небесных сфер была поставлена смотреть, как поступит он с дарами, что были ему даны.
Я не говорю сейчас об эволюции, как ее понимают ученые, и не о падениях и новых подъемах, как учат те, кто избрал для себя теологическое знание, но, скорее, о стремлениях человека. Нам позволено взвешивать его будущее и немного заглядывать в те отдаленные пределы и обширнейшие края, что простираются перед всеми нами.
Мы не можем стеснять себя пределами доктринальной теологии, как ее понимают у вас. Ведь, воистину, они так тесны и так узки, что тому, кто долго жил в более просторном помещении, будет страшно втискиваться туда, где его плечи упираются в противоположные стены узкого коридора, а каждый шаг вперед во сто крат ухудшает его долю.
Нет, мой друг, хотя это и будет сокрушительным потрясением для тех, для кого ортодоксальность стала и дыханием и жизнью, еще более печально для нас видеть их боящимися применять свободу воли и разума, что была у них, пока они не сбились с пути, спутав костное повиновение законам и скрижалям с преданностью Тому, Чья Правда свободна.
Поразмысли немного. Каким Господином-Другом является Он для них, трепещущих перед Его неудовольствием? Ждет ли Он и следит ли со зловещей улыбкой, чтобы схватить в свою сеть тех, кто осмеливается самостоятельно думать и будет искренне заблуждаться? Или Он говорит: «Поскольку Вы равнодушны, я отвергну Вас»? Живите, и дерзайте, и применяйте силы, что даны вам, с молитвой и благоговением, и тогда, если Вам случится ошибиться, виной тому будет не упрямство и умысел, но доброе намерение. Стреляйте крепкой стрелой и стоя твердо, и даже если Вы промахнетесь раз или два, всё-таки оставайтесь стоять так же прочно. И хотя ваш выстрел не удостоится похвалы, всё же это Ему на добрую службу. И вы его сделали, насколько то было в ваших силах. Не бойтесь. Не тех, кто борется, и стреляет, и иногда промахивается, отвергает Он, но малодушных, которые вообще боятся сражаться за Него. Это я говорю смело, потому что знаю, повидав результаты обоих способов жизни, что это правда.
А теперь, мой подопечный и товарищ по служению в Воинстве Господа, выслушай меня внимательно, потому что я должен сказать тебе то, что может быть не слишком близко твоему образу мыслей, и я желал бы, чтобы ты записал всё правильно.
Здесь среди перешедших много тех, кто не находит в себе возможности принять Христа как Бога. На эту тему много говорилось по обе стороны Завесы. Ведь не только среди вас на Земле, но и здесь мы должны искать, чтобы знать, и милости откровения не сыплются на нас; и наша свобода мыслей не сковывается никакой высшей силой, кроме нашей собственной. Нас тоже опекают, как и вас, но не принуждают. Так что и здесь много тех, кто говорит, что Христос — это не Бог, и, говоря так, думают, что на том и делу конец.
