Семевский, один из самых знающих исследователей русской крестьянской истории, пытается проследить истоки плана к брошюре аббата Антуана де Курнан времен французского революционного периода; к произведениям Чарльза Холла; и даже к влиянию карбонариев и других групп. Но нет смысла в определении этой связи, так как она и глубже и шире. Слова Пестеля — это результат его размышлений, размышлений человека, который думал над теориями всего французского 18-го века; над работами Мабли и физиократов.
Пестель внес свежий вклад в дебаты, привязывая «Аграрный закон» к традиционным обычаям российской деревни. «Ежели при первом взгляде», - пишет он, «покажется введение таковаго порядка сопряженным с большими трудностями то надлежит только вспомнить что сие постановление может большия затруднения встретить во всяком другом государстве но не в России, где понятия народныя весьма к оному склонны и где с давних времен уже приобыкли к подобному разделению земель на две части.» (П.И. Пестель «Русская Правда» http://az.lib.ru/p/pestelx_p_i/text_0020.shtml ) (Помещичья земля всегда существовала вместе с общинной.) Он добавляет, что в любом случае общие земли должны периодически перераспределятся по традиционным обычаям аграрного коллективизма.
Таким образом эгалитарные идеи нашли привязку к реальной ситуации в России. Община, освобожденная от феодального общества, чей частью она была, должна была стать основой социального порядка, основанного на всеобщем праве человечества на жизненную необходимость.
Таким образом «Русская Правда» не была утопией. Это было предложение земельной реформы, основанной на уже существующих институтах и под влиянием европейских достижений. Через это осталась связь с менее решительными и менее революционными схемами других декабристов. Они тоже были знакомы с изменениями, происходящими в Европе в последние десятилетия и понимали последствия возможной ликвидации крепостного права. Они видели, что дать свободу без земли, означало посеять роковые семена пауперизма и пролетариата. В 1809 году, Сперанский, министр-реформатор Александра I, сказал: «Участь крестьянина, отправляющаго повинности по закону и имеющаго в возмездие свой участок земли, несравненно выгоднее, нежели положение бобылей, кокавы суть все рабочие люди в Англии, во Франции и в Соединенных Штатах.» («О коренных законах государства» М.М Сперанский) И декабристы часто упоминали его слова и планы.
Таким образом, боязнь создания рабочего класса и пролетариата заставила декабристов отклонить свободу «без земли» и отвернуться от примера Англии. Но и простое распределение участков земли, по примеру французов, также не казалось лучшим решением. Так как это тоже могло привести к созданию класса сельскохозяйственных рабочих.
По этой причине декабристы обращались к общине снова и снова, находя в ней гарантию стабильности и безопасности. Однако Муравьев и Якушкин, двое из руководителей восстания, поддерживали идею о том, что на втором этапе общинная собственность также должна быть поделена. Но вскоре Якушкин признал, что общинная собственность является гарантией против бедности. И с социальной точки зрения, общинная собственность приструнит чрезмерный индивидуализм, создавая коллективный дух: «Каждое действие отдельного человека внутри общины руководствуется духом всей общины.» (Перевод с английского переводчика. Оригинал из «Политические и общественные идеи декабристов» В.И. Семевский) Во французской версии «Русской Правды» Пестель сам говорит о «principe de solidarité», которыйм бы руководствовались сельскохозяйственные общины.
Поэтому декабристы вернулись к обсуждению возможности деления общинной земли, к дискуссии, которая была исчерпывающе развита в Европе в восемнадцатом веке. В самой России не было недостатка в защитниках общины, но хвала эта исходила от консерваторов. Периодическое распределение земли и предположительное отсутствие нищеты и рабочих, казалось доказательством превосходства русской системы собственности, включая конечно и ее краеугольный камень — крепостничество. Эти защитники древней традиции Отечества против западного влияния были первыми в прославлении общины. Среди них были Щербатов, может Ростопчин, и самый важный среди них — Болтин.
Сельскохозяйственные общины стали принимать другое значение. Они должны были сохраниться даже после уничтожения крепостного права и «principe de solidarité» Пестеля должен был защитить Россию от того зла в Западной Европе, о котором они узнали, читая Сисмонди. Община больше не казалась просто свойством российской традиции, но являлась ответом опыту Запада. Пестель не просто принял критицизм Сисмонди общества, возникшего из Французской и промышленной революциях, он составил план, который по своему характеру был социалистический.
Но восстание декабристов было подавленно, а Пестель был казнен. Его «Русская Правда», которая буквально была зарыта в землю, была откопана в результате расследования и была одним из фактов, убедившим Николая I в серьезности восстания. Действительно, царь признал документ настолько опасным, что даже не разрешил показать документ комитету для изыскания. «Правда» осталась под замком в архивах до конца прошлого века и была опубликована только после революции 1905 года. Но зерно социализма, в ней содержащееся, дало всходы у некоторых декабристов. Они продолжали обдумывать идеи (в Сибири), которые вдохновили их на поднятие восстания. Наверное самым важным из ссыльных был Н.А. Бестужев, один из немногих декабристов, который изучал экономику. Были и другие, такие как Н.И. Тургенев и М.Ф. Орлов, которым удалось избежать ссылки и казни и которые позже были тесно связаны с молодым Герценом.
Бестужев был убежденным сторонником свободной торговли. Он всегда боролся против любой формы монополии и протекционизма. Он изложил свое мнение в работе «О свободе торговли и промышленности», опубликованной в 1831 году. Но рассматривая ситуацию во Франции, Англии и Соединенных Штатах, он еще глубже разработал критику монополии, скорее всего из-за влияния Сисмонди. Теперь у него сложился пессимистический взгляд на концентрацию капитала и возникновение рабочего класса. Позже, он заинтересовался проблемой земельной собственности, за которой он следил по французским книгам, которые ему удавалось достать в Сибири. Он прочитал книгу Бушеза и Ру «Histoire de la formation de la nationalité française». Он почерпнул из нее идеи Клода Фоше, который поддерживал право всех людей на землю и обсуждал спартанский аграрный закон и юбилейные годы библии. Таким образом, Бестужев, в какой-то мере, пришел к тем же выводам, что и Пестель.
«Что важнее для сельского хозяйства большие поместья или малые участки? Есть пример Англии, где постоянный раздел позволил нескольким большим капиталистам владеть почти всей землей. С другой стороны есть пример Франции, где раздел удвоил производство. Опять же, есть пример России, где регулярное распределение земли до сегодняшнего дня смогло избежать создание безземельного пролетариата. И что же можно сделать? Разделить землю на частные владения? С какими результатами? Или пусть земля принадлежит государству, как в России? Но может ли земля принадлежать кому-то?» (Перевод с английского переводчика. Оригинальный текст из Н.А. Бестужев «Статьи и письма»)
Идеи Пестеля (также как и Герцена) выкристаллизовались революцией 1848 года. Они стали защитой русской традиции против Западной Европы и панегирик семенам коллективизма и демократии, которые можно найти в жизни российской деревни. Обсуждая книгу Н.И. Тургенева «La Russie et les Russes», опубликованную во Франции в 1847 году, Бестужев написал в феврале 1850 года:
«Давайте рассмотрим пролетариат. Он существует в Европе, потому что земля является неотъемлемой собственностью частных владельцев. Со временем, права распоряжаться землей приводит к ее концентрации в руках немногих. Даже в самых богатых странах, количество владельцев редко тысячная от населения. Все остальные становятся безземельным пролетариатом. Не говоря даже об Англии, давайте взглянем на Францию. После революции 89 года земля была распределена, и меньше чем через век, она была так поделена через наследство, женитьбы и так далее, что половина сейчас принадлежит монополистам, а другая половина не приносит доход. Опять же, тоже самое мы видим и у нашего дворянства. Половина принадлежит большим поместьям, а другая заложена банкам. По моему мнению, земля, воздух, вода, которых мы мы не можем создать, не могут нам принадлежать. Бог сказал Моисею: ' Земля моя, а вы лишь гости на ней' . Это было подтверждено аграрными законами Екатерины II и у нас не могут быть пролетарии. Каждый, даже самый бедный, всегда имеет право на клочок земли для своего пропитания, если у него есть силы и желание получить его. Община фактически является социальным коммунизмом на практике, в которой земля — средство для работы, тогда как французские коммунисты не представляют средства, а требуют прав. Право на труд без средств ведет к голоду.» (Перевод с английского переводчика. Русский оригинал в «Декабрист Николай Бестужев» М. Барановская)
