Он написал Мадзини: «Je ne crois en Russie à aucune autre révolution qu'à une guerre de paysans», и он отсылал к Пугачеву. Это была революция, которая должна была ударить по «le despotisme glacial de Péersbourg». Уничтожит все связи которые привязывали деревенскую общину к дворянам и государству. Останется периодическое распределение земли, тем самым предотвращая возникновение пролетариата и голода. Разовьется внутреннее само-администрирование.
«Pourquoi la Russie perdrait-elle maintenant sa commune rurale, puisqu'elle a pu la conserver pendant toute la période de son développement politique, puisqu'elle l'a conservée intacte sous le joug pesant du tzarisme moscovite, aussi que sous l'autocratie à l'européenne des empereus?»
Но способна ли была Россия совершить революцию? Здесь тоже, его ответ не собирался быть пророчеством. Он лишь указывал дорогу на пересечение социалистических тенденций Западной Европы и возможностей, которые, как он верил, существуют в российской деревне.
Два фактора, однако, поощрили его дать утвердительный ответ на свой вопрос: сила русского крестьянина, который сохранил свою человечность несмотря на деспотизм, вместе с чувством независимости и отдаленности от власти; и больше всего духовная и интеллектуальная жизнь современной России. Потом он написал одну из своих лучших работ, для того чтобы объяснить тем, кто был побежден в Западной Европе во время борьбы 1848 года, что означает «развитие революционных идей в России».
И для будущих революционеров, для тех кто откажется быть «des révolutionnaires», Герцен писал: «Народ много страдает, ему тяжела жизнь, он многое ненавидит и страстно догадывается, что скоро будет перемена, но он ждет не приуготовленных трудов, а откровения того, что закрыто бродит в его душе, он ждет не книг, а апостолов, людей, у которых вера, воля, убеждение и сила совпадают воедино, -- людей, никогда не разрывавшихся с ним,-- людей, не выходящих из него, но действующих в нем и с ним, с откровенной, непотрясаемой верой и с ничем не развлекаемой преданностию. Кто чувствует, что он так близок с народом, так освободился от среды искусственной цивилизации и так переработал и победил ее, кто до того окончил с собою, что ему остается одно действие, и кто достиг целости и единства, о которой мы говорим, тому принадлежит речь, тот пусть говорит народу, да он и будет непременно говорить -- мы склонимся перед ним.» (А.И. Герцен «Письма из Франции и Италии» Письмо тринадцатое. Ницца, 1 июня 1851 г. http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0420.shtml)
Герцен, продолжая, говорил, что немногие будут к этому способны и становился весьма пессимистичным. Но этот параграф содержал идеал, который вдохновит народников.
Основные элементы русского народничества — недоверие ко всякой демократии, вера в возможное независимое развитие социализма в России, вера в будущие возможности крестьянской общины, необходимость создания революционеров — это были принципы на которых стоял Герцен после 1848 года, идеалы, которые он создал для следующего поколения.
