Как только он остановился перед нами, мы не сговариваясь опустились на колени, что было обычным поведением рабыни в присутствии свободного мужчины.

- Встать, - рыкнул он.

Мы не мешая, вскочили и выпрямились, после чего он медленно пошёл вдоль шеренги рабынь, пристально рассматривая каждую женщину.

- Так, - протянул он, - похоже, опять обычная коллекция самок уртов и тарсков. Но, я вижу, по крайней мере, две из этого зверинца представляют некоторый интерес. Имя?

- Тиффани, Господин, - не сразу поняв, что мужчина обращается ко мне, а потому замешкавшись, ответила я.

- Мы собираемся быть хорошей девочкой, не так ли, Тиффани? – спросил он.

- Да, Господин, - задрожав от страха ответила я.

Он словно почувствовав мой страх и возбуждение, криво усмехнулся.

- Ну а Ты кто у нас? – повернулся он к стоящей рядом со мной рабыне.

- Эмили, - отозвалась девушка позади меня.

- Ты ведь тоже будешь хорошо себя вести, разве нет, Эмили?

- Да, Господин! – ответила она не менее испуганно, чем я.

Надсмотрщик отошёл от нас, и повернулся лицом к строю.

- Вы все рабыни, - объявил он. – А я - Боркон, ваш мастер плети. И в пределах этих стен Вы всё равно, что мои собственные рабыни и всеми способами. Это понято?

- Да, Господин, - пролепетали некоторые из девушек.

- Громче! - рявкнул он, - все вместе!

- Да, Господин! - хором закричали мы.

– Теперь Вы будете работать, жрать, пить, спать, мечтать и даже течь и ссать по моей команде, - сказал он.

- Да, Господин! – ответил ему дружный хор женских голосов.

- Если в ком-либо из Вас ещё сохранилась гордость или храбрость, я выбью из Вас эту дурь. Я выбью из Вас всё, что будет мешать Вам стать хорошими рабынями. Ну, так что? Есть здесь кто-то, кто сохранил в себе гордость или храбрость?

- Нет, Господин! – прокричали мы.

- А я сохранила, - вдруг громко заявила Лута.

- Шаг вперёд, и встать на колени, - приказал Боркон.

Лута повиновалась. И хотя она была крупной, сильной женщиной и, возможно, случись нам драться, избила бы любую из нас, тех, кто были меньше и слабее, но по сравнению с Борконом, она выглядела маленькой, и становясь перед ним на колени, вдруг показалась робкой и слабой.

- Ты кто? – спросил надсмотрщик, разглядывая коленопреклонённую фигуру.

- Лута, Господин, - представилась женщина.

- И сколько же времени Лута была рабыней? – поинтересовался Боркон, отстёгивая плеть со своего пояса.

- Неделю, Господин, - ответил та.

- Удивительно, что женщина, такая как Ты выжила так долго, -усмехнулся он. – По-моему, к настоящему времени, Ты уже должна быть убита.

- Господин? – запнувшись пробормотала она.

- На четвереньки, - скомандовал надсмотрщик, и Лута не раздумывая встала на руки и колени.

И тут он ударил её. Через мгновение, с недоумением в глазах, рыдая и задыхаясь, Лута уже валялась на животе на камнях двора, превратившись из ещё недавно гордой женщины, в выпоротую рабыню.

- А разве не предполагается, что Ты должна стоять на карачках? – ядовито поинтересовался Боркон.

Лута содрогаясь от рыданий, с трудом поднялась на четвереньки.

- Чтобы ни у кого из Вас, грязных животных, не оставалось сомнений относительно Вашей судьбы, знайте, я имею право, если пожелаю, - объявил он, обращаясь ко всем, - забить Вас до смерти, или просто убить любую из Вас.

Лута сжалась и задрожала.

- А в Тебе я и вовсе не нахожу особенной нужды, - сказал он, уже обращаясь к ней. – Может Ты сама назовёшь мне хотя бы одну причину, по которой я не должен накормить Тобой слина этим вечером, потому что сам я не вижу ни одной.

- Господин? – непонимающе спросила она.

- Ты - рабыня, - прорычал он. - Ты либо работаешь, служишь и отдаёшься, либо подыхаешь. Так и быть в первый раз я позволю Тебе самой принять решение.

- Господин? - спросила она, явно напуганная его словами.

- Решение за Тобой, рабыня, - усмехнулся он. - Выбирай, что Тебе лучше, слушаться, или вместе со мной пойти кормить слина. Меня устроит и то, и другое.

- Пожалуйста, Господин! – заплакала Лута.

- Так что Ты для себя решила, хочешь служить и отдаваться, или сдохнуть в зубах слина? – настаивал он. - Я буду настолько добр с Тобой, что дам десять инов, на раздумье. Раз! Два! Три!

- Я буду служить! – отчаянно закричала она.

- А теперь, повтори яснее, - потребовал он.

- Я хочу служить и отдаваться! – прорыдала Лута.

- И безоговорочно? - уточнил Боркон.

- И безоговорочно! – добавила она.

- Желаешь ли Ты служить и отдаваться, и без каких либо оговорок, -переспросил он.

- Да – сказала она, и сама повторила: - Я желаю служить и отдаваться без любых оговорок!

- А теперь ответь мне, Ты умоляешь меня, чтобы я позволил Тебе служить и отдаваться, и без каких либо оговорок, - спросил надсмотрщик.

- Да! Да, - отозвалась она и эхом повторила: - Я умоляю позволить мне служить и отдаваться, и без каких либо оговорок!

- Теперь Ты можешь поцеловать мои ноги.

Лута, безнадёжно, испуганно и кротко поцеловала ноги Боркона.

- Ещё, - приказал мужчина.

- Да, Господин, - прошептала рабыня, припадая губами к его ноге.

- Ну что, и где теперь твоя гордость? – поинтересовался мастер плетей.

- Её больше нет, Господин, - всхлипнула Лута.

- А куда делась твоя храбрость?

- Её тоже нет, Господин.

- Целуй плеть, - приказал Боркон, - как рабыня.

Лута с ужасом глядя на плеть, только что доставившую ей столько страданий, осторожно прикоснулась к ней губами.

- Теперь, в строй, на своё место, - скомандовал он

- Да Господин, - сказала рабыня и, поднявшись, поспешила к остальным.

- Мы все собираемся быть приятными, и выполнять нашу часть работы, не так ли? - спросил Боркон.

- Да, Господин! – хором прокричали мы все, на этот раз, включая Луту.

Надсмотрщик прошествовал к началу шеренги, и поднеся свою плеть к губам первой девушки, приказал:

- Целуй плеть! Тебе, что нечего сказать?

- Я целую плеть Боркона, - отозвалась рабыня.

- Кого Ты любишь? – спросил он.

- Боркона, - ответила та.

Вскоре и я почувствовала, прижатую к моим губам плеть, и не раздумывая, поцеловав жёсткую кожу, произнесла:

- Я целую плеть Боркона.

- Кого Ты любишь?

- Боркона, - послушно ответила я, и в следующий момент плеть уже целовала Эмили, стоявшая между мной и Лутой.

- А кого любишь Ты, маленькая шлюха? - поинтересовался мужчина.

- Боркона, - быстро отозвалась Эмили. - Я люблю Боркона!

В следующий момент мы уже следовали за нашим мастером плети через двор в направлении одного из цехов. Я знала, что должна буду хорошо ублажать этого зверя. Это был мой мастер плети.

25. Прощай фабрика!

Через приоткрытую дверь подсобки я видела, как он приготовил рабский мешок. Я уже далеко не первый раз была раскована и приглашена сюда.

- Заходи, - приказал он.

Прежде, чем взять мешок с полки, он показал мне на пыльный пол подсобки.

- Ложись здесь и увлажняйся – скомандовал мне Боркон. – И не трать моё время впустую.

Я тут же повалилась на спину и, закрыв глаза, начала думать о его энергии и силе, и о своём беспомощном рабстве. И уже всего через мгновение я была готова принять его. И мужчина не заставил себя долго ждать.

По окончании, повинуясь его жесту, всё ещё дрожа от пережитых эмоций, я заползла в мешок. Боркон натянул кожаный капюшон мне на голову, и затянул завязки, полностью лишая меня света. Следующим моим ощущением было то, что меня куда-то тащат по полу.

Потом он поднял меня в сидячее положение, и прислонил к чему-то спиной, скорее всего к стене. И ушёл, а я осталась одна. В данном случае моё помещение в рабский мешок не было предназначено для того, чтобы оставить меня одну в состоянии полной беспомощности. Для этого, меня требовалось дополнительно связать и заткнуть рот кляпом. Вот тогда я была бы не в состоянии, ногтями или зубами, расковырять швы или прогрызть кожу. Впрочем, повреди я рабский мешок, хотя бы немного, и можно не сомневаться, что порки мне не избежать. Заключение девушки в такой мешок, кстати, является одним из способов наказания за провинность. Вот только в этот раз я не думала, что я наказана. По крайней мере, я не знала ничего такого за что Боркон мог бы меня наказать. Возможно, конечно, что я вызвала его неудовольствие. Но я как всегда, изо всех сил, пыталась быть такой, чтобы доставить ему максимум наслаждения. Можно предположить, что он рассержен на меня из-за синяка у меня под глазом, но это же не было моей виной. Этот синяк мне достался от Луты, вчера вечером. Если кого и следовало наказать за это, так её, а не меня. Эта грымза дико ревновала нас с Эмили за то, что мы оказались в фаворитках у Боркона. Вчера вечером, после ужина, когда мой рабский огонь разгорелся с новой силой, я просто вынуждена была умолять Боркона о милости. И надсмотрщик, снизошёл до моих рабских нужд, и разрешил ублажить его в своей комнате. И вот, когда я удовлетворённая и расслабленная вернулась в нашу общую спальню, а охранник закрыл за мной дверь, я и выяснила, что она не спала и поджидала меня.