- Наши генералы не сочли это необходимым, - ответил Лигуриус. –

- Кажется, что наша первая победа, после захвата шахт, произошла на Полях Хесиус, - припомнила я.

- Да, - согласился Лигуриус.

- Вторая - на берегах Озера Иас, - продолжила я, - А третья - к востоку от Иссис.

Иссис - это река, текущая на северо-запад, и впадающая в Воск далеко на севере отсюда.

- Да, моя Татрикс, - признал Лигуриус.

- Теперь мы победили ещё раз, на сей раз на Равнинах Этеоклес, -добавила я сведения к уже имеющимся.

- Да, моя Татрикс.

- Эти равнины находятся в пределах ста пасангов от Корцируса, -подвела я итог.

- Это - часть плана, моя Татрикс, - попытался объяснить Лигуриус. -Мы растягиваем их линии снабжения. В тот момент, когда мы сочтём это целесообразным, мы навалимся как тарн на табука, и перережем их. Вот тогда, измотав голодного деморализованного противника, мы покончим с ним одним сокрушительным ударом. Не волнуйтесь, Леди. Враги скоро будут беспомощны. Они уже очень скоро окажутся под нашими мечами.

- Нет ли в городе недостатка продуктов? – осторожно поинтересовалась я.

- Во дворце ни в чём нет никакого недостатка, - отмахнулся Лигуриус. - Леди Шейла ведь насладилась своим пряным вуло этим вечером?

- А в городе? – уточнила я.

- Во время войны, всегда возможны некоторые незначительные лишения.

- Так ли они незначительны?

- Да, - кивнул он и, пятясь к двери и кланяясь, произнёс: - С Вашего разрешения.

Лигуриус ушёл. А я спросила сама себя, как чувствует себя женщина, обязанная вставать в позу «поклон рабыни» перед таким мужчиной, и каково это оказаться в его руках.

Отбросив ненужные мысли в сторону, я вновь повернулась к зарешеченному окну. Отсюда, если присмотреться, можно было разглядеть, колеблющуюся на ветру и поблёскивающую в лучах солнца, противотарновую проволоку. Она было натянута над внутренним двором, между крышами дворца и стенами. Насколько я слышала, её натянули и других частях города.

Вновь открылась дверь и переступившая через порог Сьюзан опустилась на колени и склонила голову. Обычно, рабыни обязаны вставать на колени, входя в помещение, в котором находятся свободные людей. Это правило распространяется, и на обратную ситуацию, они встают на колени всякий раз, когда в помещение где они находятся, входит свободный человек.

- Ты можешь закончить свою работу, - сообщила я рабыне из Цинциннати, штат Огайо.

- Да, Госпожа. Спасибо, Госпожа, - сказала девушка, и через мгновение, уже снова стояла на четвереньках, опустив голову, и мокрой тряпкой оттирала каменные плитки пола, тщательно с них удаляя остатки липкого, уже подсохшего вина.

- Сьюзан, - окликнула я её.

- Да, Госпожа? – девушка оторвалась от работы и подняла голову.

- Лигуриус уже говорил с Тобой? – спросила я.

- Да, Госпожа, - кивнула она.

- Значит, Ты уже знаешь, что сегодня вечером Тебе придётся танцевать перед мужчинами, - поняла я.

- Да, Госпожа. Перед отобранными им гвардейцами. Танец плети.

- Это была не моя идея, Сьюзан. Я не просила, чтобы Лигуриус наказал Тебя. Это он сам решил. Я хочу, чтобы Ты знала это. Мне, правда, жаль.

- Мне даже в голову не могло прийти, что это, могло, быть Вашей идеей, Госпожа, - улыбнулась Сьюзан. – Ведь Вы даже не хотели моего наказания. Госпожа всегда выказывала ко мне невероятную мягкость. Госпожа всегда была невероятно добра ко мне. Почти как если бы ….

- Что? – не поняла я её оговорку.

- Почти, как если бы Госпожи кое-что понимала в беспомощности и уязвимости рабыни.

- И что могу я, свободная женщина, понимать в этом? – сердито спросила я.

- Простите меня, Госпожа, - взмолилась Сьюзан. – Конечно же, Вы, как свободная женщина, не могли!

Признаться, я рассердилась на неё. Я даже на секунду задумалась о том чтобы немного выпороть эту щлюху в стальном ошейнике. Сьюзан, словно почувствовав неладное, быстро опустила голову, и продолжала свою работу, грязную работу, работу, подходящую для таких как она, для рабынь.

- Сьюзан, - вновь позвала я девушку.

- Да, Госпожа?

- А это трудно изучить танец плети? – небрежно поинтересовалась я.

- Я не танцовщица, Госпожа, - пожала Сьюзан плечами, - по крайней мере, не больше всех тех, кто исполняет этот танец. Это даже и не, танец, точнее не совсем танец. Обнажённая рабыня просто двигается перед сильными, строгими мужчинами так, как они хотели бы, чтобы женщина двигалась перед ними. А когда кто-то из них достаточно возбудится, он указывает рабыне на это, и Вы ублажаете его.

- А как же Ты узнаешь, что надо делать? – удивилась я.

- Женщины применяют разные приёмы, - пустилась она в объяснения, -например, извиваться вокруг или на предметах мебели, на полу, вокруг их тел, у их ног, на своей спине или животе. Надо испробовать всё и надеяться найти что-то, на что они среагируют. Иногда мужчины сами дают явные инструкции или команды, например, как если бы женщину ставили в рабские позы на торгах. Иногда они направляют, или помогают, иногда плетью, иногда криком или выражением лица. В иных случаях девушка, если можно так выразиться, слушается рабского огня в своём животе, как может показаться, становится единым целым с ним и с танцем. А затем, весьма скоро, уже сама вынуждена, своим танцем, своими жалобными жестами и выражением лица, умолять мужчин уменьшить беспощадное напряжение в её теле, и разрешить ей закончить мучительный цикл возбуждения, позволить ей получить их и подчиниться им, своим владельцам, в чувственной и судорожной капитуляции беспомощной рабыни.

- Но плеть, - вздохнула я. - Разве Ты не боишься её?

- Конечно, я боюсь её, - призналась она и рефлекторно вздрогнула. -Но я не думаю, что почувствую её на себе.

- Почему? – удивлённо спросила я.

- Я хорошо танцую, - улыбнулась Сьюзан, и внезапно посмотрела мне прямо в глаза.

- Ох, - только и смогла произнести я, отвернулась от неё, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

Когда я пришла в себя, и снова обернулась к рабыне лицом, та уже закончила свою работу.

- Госпожа ещё будет нуждаться во мне в течение этого вечера? – спросила она.

Я с удивлением осмотрел Сьюзан, словно увидела её впервые.

Какой целомудренной, скромной и даже застенчивой она казалась в своей короткой тунике и ошейнике, с таким обворожительным лицом и восхитительной миниатюрной фигурой. Какой грациозной и изящной! Какой почтительной и робкой! Конечно, сейчас она была рабыней женщины, и только, но какой внимательной, умной, умелой и вежливой.

Но мужчина, такой как Лигуриус купил её голую с рабского прилавка на Косе. Какая милой и робкой девушкой она была сейчас.

Но сегодня вечером она будет танцевать нагой перед гвардейцами.

- Госпожа? – вывела меня из задумчивости Сьюзан.

- Ты не кажешься несчастной, от того, что сегодня ночью будешь танцевать голышом перед несколькими мужчинами, - заметила я.

Действительно, мне даже показалось, что она нетерпением ждала этого!

- Нет, Госпожа, - улыбнулась рабыня.

- Но почему? – крайне удивилась я.

- Я обязана говорить? – спросила она, опустив голову и, кажется, пряча довольную улыбку.

- Да, - потребовала я.

- Я люблю мужчин, и хочу служить им. Полностью, - призналась Сьюзан.

- Похотливая, бесстыдная шлюха! – крикнула я на неё.

- Я - рабыня, - напомнила она мне. - Простите меня, Госпожа. Но, меня не допускали к мужчинам уже одиннадцать дней. Мои ногти сцарапаны в кровь в каменный пол в моей клетке.

Я вздрогнула. До сих пор я как-то совсем не думала о том, где рабыни содержатся по ночам. Безусловно, я знала, что они не блуждали свободно по дворцу. Теперь, я выяснила, что, по крайней мере, некоторых, запирают в клетках. В этом, конечно, имелся смысл, по той причине, что они, как и похотливая маленькая шлюшка Сьюзан, считались домашними животными.

- Значит, мне не зря показалось, что танец плети, в действительности, не был бы большим наказаньем для Тебя, - отметила я.