Куда заявился наш измочаленный герой только в 10 часов утра. Папа был на службе. А мама и сестрёнка, казалось, начали уже постепенно привыкать к экстравагантным Серёжкиным выбрыкам и эскападам.

Мама сразу же заставила его выпить полную кружку густого смородинного чая. Серёжке немного полегчало. Он сходил в ванную, искупался, переоделся во всё сухое, зашёл на кухню... и с присущей только оголодавшим волкам яростью набросился на стоящие на столе и заполнившие всю кухню всю кухню ароматами домашние деликатесы, главными из которых были настоящие сибирские пельмени...

Едва Серёжка туго набил своё брюхо маминой стряпнёй и хотел было уже отправиться в заслуженные им объятия Морфея, прибежал со службы отец.

— Ну, что, Серёжа, расселся? Быстро одевайся, пойдём в баню – сегодня мужской день.

Пришли в поселковую баню, разделись, залезли в парилке на самую высокую полку, и, как обычно, начали весело и отчаянно «париться»... Потом Серёжке стало плохо (сам же отец всегда учил: с набитым брюхом в баню ходить, а тем более париться нельзя. А тут опять такая промашка вышла... Но всё обошлось. И всё равно, с того памятного случая Сергей Васильевич, как и все прочие осторожные и трусоватые людишки, в баню ходит с сугубой осторожностью, ан а верхние полки уже не залезает).

Так начинались у Серёжки школьные каникулы.

Оленька поселилась на другом берегу Кисегача в комфортабельном номере (деньги, говоря откровенно, хороши только тем, что их можно «транжирить», а в остальном они причиняют, даже и самым мудрым людям, сплошной и неисправимый вред). Серёжа периодически ездил к ней «в гости»: или в объезд на мотоцикле или напрямую в лодке по озеру. Везде они побывали. Все сокровенные райские места показал своей подруге бывалый таёжник Серёжка. Словом, отдыхали славно. А когда в конце июля мама, папа и Людочка уехали в отпуск, Серёжа в этот же день, легко обогнув КПП, привёз свою Оленьку прямо в опустевшую без хозяев квартиру. Ольга Юрьевна сразу же сменила свою «курортную форму» на скромную мамину одежду и с радостью вступила в роль «молодой хозяйки». А хозяйство было, как обычно, весьма обширное: двое прошлогодних телят, пара поросят, куры, мотоцикл, лодки, сети, мёрды, грибы, ягоды, сено и прочие простые земные радости для понимающих толк в этой жизни молодых людей.

Когда докучливые соседки спрашивали у Серёжи, кто такая хозяйничает в их огороде, Серёжа спокойно и деловито отвечал, что это его двоюродная сестра, приехавшая к ним в гости из Сибири. Соседки, кажется, этим объяснением удовольствовались и отстали от наших, наслаждающихся «семейным счастьем» героев. Лето было прекрасным. Погода стояла отличная. Живите и радуйтесь, незарегистрированные «молодожёны»! вечерами можно было даже и передачи по недавно приобретённому телевизору посмотреть (Тогда телевизоры были в новинку).

Однажды даже соседка, Валюшка Боровая, зашла посмотреть художественный фильм, но, видимо, что–то осознала своим девичьим чутьём, и больше не приходила (Её защитник Андрюха уже в колонии парился на нарах). Но Серёжке и Оленьке и не было какого–то особого дела до других. Им и вдвоём было хорошо.

К первому сентября Серёжа отвез Оленьку и коляску, забитую разносолами, в Миасс к Марфе Сергеевне, а сам вернулся домой, состроил невинную мордочку и стал ждать приезда своей семьи, которая вскоре и приехала.

Мама с папой сразу обежали всё своё немаленькое хозяйство и остались весьма довольны: всё было в идеальном порядке. Оленька успела даже за этот месяц забить весь погреб вареньями и соленьями. Папа радовался такому усердию Серёжи, а мама почему–то сразу засомневалась. Потом, уже наедине, она спросила своего «хозяйственного» сыночка:

–      Серёжа! А что за Ольга жила тут у тебя, да ещё и по хозяйству помогала? (Успели соседки «обрадовать» маму этой новостью).

Но Серёжа не растерялся и бодро так, не моргнув единым глазом, проинформировал свою маму:

–      А это, мама, тёти Мани дочь Ольга приехала к тебе в гости, а тебя уже не было. Она осталась отдыхать, ждала вас, а только вчера уехала домой. На работу надо.

Серёжа невинными глазами смотрел на свою маму, мама тоже внимательно к нему приглядывалась.

–      Серёжа! У моей сестры Мани дочери Ольги нет. Мы как раз целую неделю гостили у неё. Все её дочери замужем и живут своими семьями. А кто тут у тебя жил, я даже догадаться не могу.

Мама печально замолчала. Серёже тоже нечего было сказать в своё оправдание (А чтобы вы посоветовали нашему находчивому герою сказать в такой очевидной ситуации?).

–      Понимаешь, мама...

–      Я – не дура, и всё понимаю. Кто эта Ольга, которая тут жила у нас и хозяйничала? Ты что, уже женился?

–      Да что ты, мама! Я же ещё школьник!

–      Ты не школьник, а бурбон! Быстро говори, кто она такая?

–      Мама, понимаешь...

–      Не верти хвостом, говори прямо и честно! Мы с отцом уже устали от твоего постоянного вранья.

–      Её зовут Ольга. Она живёт в Миассе. Мам! Да она хорошая.

–      А где вы с ней спали? Не в нашей комнате?

–      Да нет, что ты! В моей. Вот тут – на полу. На полу летом спать лучше, прохладней.

–      А что будет, сынок, если отец об этом узнает?

–      Да нет, мама, это они тебе насплетничали, а к отцу они побоятся сунуться. Он сплетен не любит.

И тут мама посмотрела внимательно на своего изворачивающегося скользким ужом сына и слово в слово повторила Светочкино пророчество:

–      Ну и дура будет та, которая надумает за тебя замуж выйти!

Хитроумный Серёжа сразу решил применить свою излюбленную и

хорошо опробованную тактику обходного манёвра.

–      Мама! Мне надо ехать в Миасс. Начинается последний решающий учебный год. Надо взяться за ум и готовиться к поступлению в институт. Все силы надо отдать учёбе.

Но испытанный манёвр на этот раз дал осечку.

–      А жить ты будешь у этой Ольги?

–      Что ты, мама! Я снимаю комнату у бабушки Марфы. Зачем мне какая–то Ольга!

–      Охо–хо! – простонала мама. – Только бы Вася об этом... не узнал.

Серёжа, чтобы избежать дельнейших навязчивых расспросов, сказал, что ему срочно надо в школу, и отправился... к Оленьке.

Итак, начинался новый, решающий для молодого поколения выпускников, учебный год. Обычно первого сентября проходят торжественные мероприятия с непременным участием новоиспечённых первоклассников и просидевших на школьных партах просто неимоверное количество «жопочасов» десятиклассников.

Наш, не вписывающийся ни в какие стандартные рамки, герой никогда не посещал массовые мероприятия и, тем более, никогда не принимал в них участия. И не потому, что считал себя выше и умнее этих ликующих и скандирующих здравицы по поводу всякой ерунды толп, просто он, как ни старался, так и не нашёл в этих помпезных ритуально–магических действах какого–либо подлинного, глубокого, а не поверхностного смысла.

Вот и на этот раз, услышав, ещё на подходе к школе громогласные звуковые признаки очередного школьного праздника, он спокойно подождал в переулке, пока коллективные шумы и руководящие возгласы прекратятся, отгомонившие толпы разойдутся по классам, школьный двор опустеет, и только после этого Серёжа неспешно, но деловито прошёл к своему классу.

На первом уроке классная руководительница определила круг первоочередных задач, стоящих перед десятым «А» классом.

Она также огласила список «наших лучших учеников», претендующих на получение золотых медалей. В этот «золотой» реестр вошло всего три человека: Вадик Фурман, Вульфик Жириновский и Наташа Баскова. В числе претендентов на серебряные медали было уже пять человек (к сожалению, все их фамилии оказались забыты нашей исторической наукой). Серёжа в списках жертв педагогического тщеславия вполне предсказуемо не значился (Вот так и проживёт он всю свою жизнь: в расстрельные списки не попал, пулю в затылок не получил – спасибо, дорогая Родина, и за это!).