Сметелив Олечкин обед, Серёжа вырвал из чьей–то школьной тетрадки листок и написал на нём:
«Оленька! Ты – самая красивая! Ты – самая добрая и нежная! Ты самая хорошая и самая хозяйственная! Я люблю тебя даже больше, чем Гранита!» и расписался размашистой росписью будущего Генерального конструктора.
Потом Серёжа ещё раз обошёл и внимательно осмотрел всё: кухню и комнату, сарайку, свежую поленницу дров. Всю дворовую территорию и огород, всё было как при старом режиме. После этого запер дом, спрятал ключи, подошёл к телеге, подумал немного и сбросил с поленницы на сено пару берёзовых полешек (вдруг кто–нибудь спросит: «Куда ездил?» – а вот, дрова отвозил). Гранит особо не отличался от своего хозяина размерами аппетита. Он уже приканчивал свою двойную порцию. Пора было собираться в обратный путь. И надо было спешить: впереди было ещё много работы.
До сих пор осталось неизвестным, почему Серёжа поехал домой не прямым путём, а дальней, окружной дорогой: может быть, он немного сдрейфил, а, может, решил таким хитрым манёвром просто замести свои преступные следы? Словом, он избрал далёкий путь.
Как хорошо жить на Урале!.. было нашим таганайско–аркаимским предкам. Какими загадочными красотами богат каждый таёжный уголок дремучего и гордого в своей величественной непоколебимости Уральского мира! Как вольготно жилось на его живописных предгорьях нашим далёким гордым и непобедимым прапредкам! В любую сторону скачи на своих вольных скакунах: везде найдутся чистые водопои и просторные луга с сочными кормами!
Так и Серёжа, как древний воин объезжал свои бескрайне владения, любовался их непреходящими красотами, неспешно останавливался на отдых и подкрепление в самых богозданных и привлекательных местах, а потом отправлялся дальше по своему (как вы, может быть, думаете) неправедному пути.
В дороге всегда хорошо думается (особенно, если у тебя есть такие умные и молчаливые, как Гранит, спутники).
(А Серёжу нашего иногда посещали и вполне благонамеренные мысли: «А, может быть, сдать эти сокровища в Государственную казну?... Нет, никак нельзя». Во–первых, тогда пронырливые правоохранительные органы непременно докопаются и извлекут из чернозёмного мрака подгнивающую николенькину тушу, и нашим героям, Серёжке и Оленьке, привыкшим мирно почивать в одной мягкой постельке, придётся разъехаться в разные стороны и коротать свои покаянные ночи на жёстких казённых нарах. А во–вторых, Серёжа (а впоследствии Сергей Васильевич) всю свою жизнь сомневался в искренности и честности советских и российских «властей предержащих». Они, конечно, с радостью примут найденное Серёжей золото. Но в том, что они используют его на благо народа, а не на своё личное обогащение, Серёжа сильно сомневался. Государство – это одно, а решения–то принимают правители. А какие они, наши «правители»? – Простой народ, во всяком случае, об этом даже и не догадывается. Поэтому Сергей Васильевич никогда не жалел и не раскаивался в том, что он утаил от руководящей народом «элиты» свою находку, как и никогда не упрекал себя в том, что однажды в минуту горячечного просветления он уничтожил и сжёг все результаты своих многолетних научных исследований, а также разработки и чертежи совершенно неординарных, уникальных, летательных аппаратов и эффективные схемы воздействия на массовое сознание и поведение враждебных русскому миру правительств и народов... Нескоро ещё кто– нибудь из далёких потомков сможет повторить его творческий путь, даже и освоив Принципы Познания нашего Мира).
Въезжали Гранит и Серёжа в родные места уже мимо Большого Сунукуля через деревню Непряхино. Представляете, какую петельку пришлось преодолеть этим двум неутомимым трудягам!
Серёжа заранее продумал маршрут и цель путешествия. Всё это время они упорно продвигались в окрестности Малого Кисегача. Серёжа прекрасно знал эти места, регулярно обирая плодовитые тамошние малинники. Он даже и подходящую полянку уже наметил для будущего схрона.
Когда добирались до места назначения, Серёжа, как опытный коневод, прежде всего, подумал о своём четвероногом друге. Он распряг жеребца, снял хомут, сбросил чересседельник, снял седёлку и привязал его к стоящей неподалёку сосне, но так, чтобы он не смог подходить к месту предстоящей Серёге работы, любопытствовать и мешать ему. Пусть пока обсохнет.
А Серёжа обежал ближайшие окрестности с разведывательными целями. Но, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся к своей телеге, попил из канистры водички (сердечное спасибо, брателлы по духу!), поснедал слегка варёными яичками, салом и хлебом, отвязал отдохнувшего Гранита и повёл поить его (и себя) к берегу Малого Кисегача. Эх, и хороша же ты была когда–то, чистая озёрная водичка! Отдать бы всю нашу водопроводно–канализационную систему за один глоток той, кисегачской воды!
Но постепенно начинало смеркаться. Пора было и к работе приступать (у запасливого и предусмотрительного Серёжи даже и фонарик был).
Первым делом Серёжа аккуратно снял верхний слой почвы и уложил его кусками в строгом порядке, потом в одну сторону сложил плодородный чернозём, а в другую – глину.
Когда наш неугомонный герой увлечённо занимался земляными работами, Гранит вдруг иногда начинал угрожающе фыркать и даже топать подкованными копытами. Вслед за этим сразу раздавался беспорядочный топот других копыт... Но Серёжа не прекращал своей целенаправленной вредительской деятельности. Он знал, что в этих местах обитает большое стадо диких косуль, которых он неоднократно видел во время сбора малины. Он даже однажды необдуманно предложил отцу «пойти и пристрелить парочку косуль», за что и получил от отца строгий выговор. Оказывается, потеря двух особей почти никак не повлияет на численность стада, зато выстрелы могут так напугать робких животных, что стадо может броситься спасаться от них и попасть в такое место, что погибнет безвозвратно очень много этих красивейших обитателей ильменского рая (Всё своё детство Серёжа мотал на ус отцовскую науку... увы, не всегда в достаточной мере).
Когда Серёжа выкопал схрон на глубину примерно своего роста, он вылез из ямы, подтащил к ней всё своё выстраданное богатство, спустил его вниз, и уже там тщательно упаковал в принесённые рогожи и клеёнки, потом, оценив примерно объём своего золотого запаса, взял ведро и отнёс несколько вёдер глины в ближайший овраг, там разбросал её, вернулся и стал прощаться со своей неправедно добытой добычей. Потом сбросил вниз всю оставшуюся глину, спустился, потоптался на ней... Ага! Объёмы рассчитаны верно! Слой глины остался на прежнем уровне. Серёжа вылез, ссыпал вниз чернозём и уложил куски дёрна на прежние, родные места. Получилось немного выше среднего уровня, но это – на неизбежную усадку. Главная работа была закончена. Да и ночная темнота сгустилась уже настолько, что вокруг почти ничего не было видно. Серёжа погасил фонарик и ещё раз обошёл ближнюю территорию. Он привык по ночам бродить сквозь таёжные дебри, и его зоркие глаза видели всё. Не заметив ничего подозрительного, Серёжа вернулся к мирно пасшемуся Граниту и повёл его на очередной водопой. Там он искупал своего верного коня, да и сам смыл с себя прилипчивый рабочий пот. Потом они вернулись на свою временную стоянку диких кочевников. Гранит получил две очередные порции овса. Серёжа забрался в телегу, поужинал и улёгся на сене ждать таёжного рассвета (Вы никогда не ночевали в тайге? – Ну и не повезло же вам в вашей сероватой городской жизни!). А Серёжке было о чём подумать. Он устало смотрел на где–то вдалеке мерцающие звёзды, обдумывал все перипетии сегодняшнего дня, вспоминал, не совершил ли он где-нибудь чреватой последствиями ошибки, и как там Оленька страдает в одиночестве, ворочается на коечке и никак без него заснуть не может...
(Вот вы, наш привередливый и любознательный читатель, смогли бы спокойно уснуть в таких необычных условиях и обстоятельствах?... Нет, конечно, не смогли бы. Пусть наш герой думает в блаженной ночной таёжной тишине. А мы в это время немного поведаем вам о дальнейшей судьбе этого Серёжкиного схрона... Только в следующую весну, собирая по водоёмам рыбацкий улов, Серёжа на мотоцикле подъехал к своему золотохранилищу... Всё было в полном порядке: земля над схроном, действительно дала усадку, и поверхности почвы и схрона сравнялись. Все занесённые в Серёжкину память ориентиры и метки остались на своих местах... Серёжа удовлетворённо повёз рыбу домой.
