– Грев нормальный, – распылялся мелким бесом Черепуха, – недавно перекинули, так что сейчас покайфуем недельку-другую. Мы решили вас угостить, а остальные черти, – небрежно-снисходительно отозвался Череп о мужиках с отряда, – и так перебьются.

– А-а, черти, говоришь? – вроде бы равнодушным тоном отозвался Арбалет.

Ударник хим.производства Глыба продолжал неутомимо копошиться в своём углу у плитки, постепенно наполняя каптёрку так знакомыми всем присутствующим соблазнительными ароматами (Наших верных читателей уже не удивляет то обстоятельство, что в учреждении, созданном в том числе и для лечения наркомании, так свободно курсируют наркотики. Немного шире поразмыслив на эту тему, вы убедитесь, что многие государственные учреждения, с таким похвальным усердием работающие в нашей стране, служат целям, прямо противоположным тем целям, для которых они, собственно говоря, и создавались. Приложив ещё немного умственных усилий, вы зададите (в глухое пространство) вполне резонный вопрос: А зачем нам, простым гражданам, нужны все эти учреждения?).

В то, что Череп хотел бескорыстно поделиться наркотиками, никто из челябинской братвы не верил. Было ясно, что Череп решил затянуть, возможно, даже посадить на систему, а потом предъявить им счёт: тяните, ребята, деньги с воли. В такой ситуации проще было и открыть за ними какие-нибудь косяки. Обыкновенно так и загоняли доверчивых лохов, которым потом приходилось слёзно вымаливать деньги у своих родителей, причиняя им, даже находясь в лагере, душевную боль и материальные затруднения. А блатным наплевать на чужие судьбы. Что им какие-то далёкие дяди и тёти! Будучи неплохими психологами, они жили по принципу: «без лоха и жизнь плоха», но при этом смазывали всё происходящее красивыми словами типа «наше общее дело», «святое воровское братство» и тому подобное. Эти наркотизированные ангелы для достижения своих целей не гнушались упоминать всуе и имя господне.

Арбалет взглянул на своих. Димыч понимающе ухмылялся. Он тоже видел не только то, что показывалось, но и тайный, скрытый смысл происходящего. Дешёвая игра. Но открыто отказываться (по воровскому шариату) было не принято: это было бы проявлением явной неуважухи. А на карту было поставлено слишком многое.

Коварный и опытный бродило Череп целился им в самое уязвимое место: в сердце наркомана. Но судил он примитивно, по самому себе. Был он конченым наркоманом, готовым за дозу собственную душу продать, и ошибочно полагал, что никто не устоит перед этим дьявольским искушением. Он думал, что все наркоманы одинаковы. И ни при каких условиях не откажутся от предложенного «внимания».

Ситуация действительно была довольно щекотливая, но хитроумный Арбалет и на этот раз нашёл изящный, чисто технический приём для любезного отказа. Учтиво, но несколько натянуто улыбаясь, чувствуя себя благовоспитанным иезуитом, зашедшим в пещеру к диким варварам, он ошарашил «смотрящего» Черепа весьма двусмысленной тирадой:

– Братва, блин, от всей души благодарим за приглашение, за внимание. Но мы, прикинь, вчера зарубились (поспорили) на турнике: кто первый уколется – неважно где, в зоне или на воле, – с того спрос, как с понимающего.

(На нормальном человеческом языке это значило: «Нет, вкалывай сам себе эту ядовитую дурь, Черепушка коварная!»).

Отказываться было, конечно, тяжеловато, но верить надо не в силу наркотиков, а в самого себя.

Услышав такие неожиданные слова Арбалета, Глыба резко повернул своё изумлённое лицо кашевара. Он первый раз в жизни видел наркоманов, отказавшихся от наркотика. Да, не удалась хитроумная уловка Черепа. Не сработал его план: затянуть и поиметь с Урала. Явно разочарованный Череп ещё пытался как-то неуклюже поддержать падающее реноме.

– Ну-ну, «Спорт – наш друг».

– Вот именно, уважаемые братья.

– Ну-ну, давайте. Наркота умеет ждать. Всё равно вернётесь. – озлившись, Череп совсем уж откровенно выдал свои тайные помыслы.

«Возможно. Но не здесь и не сейчас». – подумал Арбалет, и, с целью щёлкнуть по блатному носу ещё раз, он, улыбнувшись своим друзьям, дополнил свою содержательную речь:

– А мы ещё все вместе собираемся бросить курить.

Но тут уж добродушный Кулан не выдержал и проворчал:

– Ну, нет. Хоть одно удовольствие себе оставлю. Курить не брошу, не дождётесь. А вы, братья, не расстраивайтесь. Вам больше «удовольствия» достанется.

Под весёлый общий хохот они ушли, оставив озадаченных Черепа и Глыбу наедине с приготовленным на большую компанию варевом.

Да, хороший день. Организм положительно заряжен, принимаются правильные решения.

Для Арбалета этот блат.комитет вообще не представлял никакой реальной угрозы. Так, мелкие фраера дорвались до власти и используют её на благо своих вен и во вред простым мужикам-работягам.

(А в более широком, скажем, государственном масштабе, разве не то же самое творится? Дорвутся до кормушки мелкие сошки холуйского пошиба, напяливают на свои туповатые комсомольские рожи маски общенародных «смотряг», окружают себя вороватыми блатными пособниками и водят за собой доверчивый народ по историческим ухабам. А народу и невдомёк посмотреть, за кем же он идёт: за Человеком или за маской, за идеей или за образом?).

Вот так и жили враждующие группировки на ограниченном пространстве «исправительной» колонии строгого режима. Улыбались друг другу, но многие в глубине души только и ждали момента, когда человек споткнётся, и его можно будет запинать, забить по самое горло в грязь, чтобы он оттуда уже никогда не выбрался! Арбалет всё же упрямо полагал, что все люди рождены братьями, должны жить рядом и делиться поровну и печалями и радостями… Но тут, в реальной жизни, всё было не так. Не дай бог, чтобы кто-нибудь увидел у тебя некую слабинку, такую брешь в твой духовный мир, через которую можно проникнуть в душу и уничтожить её… Вот поэтому в зоне – да и вообще по жизни – расслабляться нельзя. Необходимо постоянно быть бдительным и укреплять себя и свой дух. Более всего это касается тех, кто знает свою слабость к наркоте.

В начале памятного 98 года было внесено множество поправок и изменений в уголовное законодательство. Была объявлена частичная амнистия. Арбалет со своей 158-й статьёй, как и большинство потеющего на нарах свободолюбивого народа, попал под эти изменения. Срок ему не скостили, но сменили режим со строгого на общий. Его вызвали в спец.часть.

– Распишитесь и готовитесь на этап!

Вот те на! Только начал обживаться в этой зоне, вникать в утончённую колонийскую политику, приобрёл друзей и врагов, многое понял за короткое время, успел других посмотреть и себя показать… и уже надо собирать вещички на выход.

В тюрьме человек себе не принадлежит, им распоряжаются, как хотят: сегодня ты здесь, а завтра – там (то есть у чёрта на куличках). Даже несмотря на то, что зона эта была весьма далека от идеала наших наивных правозащитников, вернулся Арбалет из спец.отдела очень расстроенным. Собрал всех своих в кубрике.

– Всё, братики. Я уезжаю, – показал соответствующую бумагу по изменению режима.

Опечалились лица его верных друзей. Они же в нём души не чаяли, хотя бы за то, что он бесстрашно растормошил этот полумёртвый муравейник. А тут приходится расставаться…

А вот Череп, узнав, что Арбалет уезжает даже не скрывал своей шакальей радости. Тут же засуетился и побежал сам, запамятовав даже о своём верном Карасе, заваривать чай. Явно лицемерно уверял, как был рад знакомству… (Ну чего только на радостях не наговоришь!). Но Арбалет смотрел на всё это безучастным взглядом. Его мысли были уже где-то вдалеке.

Откровенно говоря, ему не хотелось расставаться со своими друзьями. Вроде бы только приобрёл что-то, и тут же теряешь. Нужно было научиться легко отрывать от души дорогие миражи, отдавать их бестрепетно и спокойно вялотекущему времени. Всё проходит. Он больше никогда не увидит Черепа, Глыбу, Семёна, Кулана, Жука и множество других колоритных обитателей этого прокалённого кузбасским зноем узилища. Но для чего-то же они приходили в его жизнь и оставили каждый свой след в его восприимчивой к чужому горю душе! У всех них он чему-то научился, и благодарил их всех как за хорошее, так и за плохое, просто за то, что они были в его жизни.