– Покажи-ка руки, осужденный! – прервал Хозяин откровенную арбалетовскую туфту.

Арбалет вытянул руки, но счёл необходимым пояснить:

– Я спортом занимаюсь. А в камере – холодно, приходится приседать, отжиматься, чтобы согреться…

– Врать не надо, я и не таких вралей перевидал. Но тебе, осужденный, сказочно повезло. Уж очень много жалоб накопилось на эту парочку. Родственники и наверх уже ворох жалоб настрочили. Поэтому садись и пиши объяснительную.

– Не могу, гражданин начальник, мне по рангу не положено.

– Ну и чёрт с тобой, у нас и без тебя на них целая жалобная книга слезами исписана. А кстати, что ты за типок такой: уж больно много ходатаев пекутся о твоём освобождении из ШИЗО в зону?... А, что молчишь?

– Не знаю, гражданин начальник, я – простой российский заключённый.

– Не юмори. Ты не простой заключённый, простых наши волкодавы бьют, а чтобы надзирателей побили… Бумагу писать не хочешь, иди досиживай положенное. А кстати, за что сидишь?

– Не захотел расстаться со своим спортивным костюмом, гражданин начальник.

– Молодец, я бы тоже погиб в бою, но свою офицерскую форму никому бы не отдал.

Хозяин (то есть Начальник колонии) нажал кнопку в столе и приказал вошедшим надзирателям:

– Уведите в камеру. Пусть досидит своё.

– Спасибо, гражданин начальник! – не смог удержать своей неожиданной и неописуемой радости многострадальный Арбалет.

– Ну, ШИЗО – это ещё не УДО. Идите.

Буквально на крыльях летел наш герой в «свою» камеру штрафного изолятора, но когда остался в одиночестве, всё же подумал: «Наверное, широкая крыша съехала куда-нибудь севернее, в Ханты-Мансийск или Салехард».

Последствия этого очередного приключения нашего героя были следующие: ДПНК Фрола понизили в должности до рядового надзирателя за организацию коллективной пьянки на территории особого режима, надзирателей Деменчука и Тлуща уволили из органов за многочисленные случаи избиения заключённых и издевательств над ними (Вряд ли во Львове и Ивано-Франковске смогут найти себе работу эти «специалисты». Уж очень многие в этих областях норовят устроиться именно надзирателями). Арбалет отделался и на этот раз, как говорится, лёгким испугом. Да, случай редчайший! Но ведь Арбалет не просто везунчик судьбы, он ещё и наш с вами любимый герой.

Тяжело дались основательно и профессионально избитому Арбалету эти трое суток. От постоянного хождения туда-сюда кружилась голова, но ходить приходилось, чтобы не замёрзнуть. Подсчитывал минуты до отбоя и почти без сил валился на матрас. Но, несмотря на усталость, сна не было, в голову навязчиво лезли разные мысли, о чём он только не передумал в минуты одиночества.

Некоторые «герои» попадали в эту камеру и на пять и даже десять суток. Куда их потом увозили из этого проклятого морозильника?

Оперативники думали выпускать шебутного заходника в зону. Мстительный Индюк, со своей стороны, как только не разрисовал Арбалета, представил его настоящим «чёрным злодеем».

Но была ещё и третья влиятельная сила.

По первому сроку в этой зоне у Арбалета было очень много близких друзей. На момент освобождения Арбалета многим его закадычным приятелям Антону, Жуку и другим весьма авторитетным зекам оставалось отдыхать на бакальском курорте четыре, пять и даже более лет. У них, в свою очередь, завязывались дружеские отношения с вновь прибывшим контингентом подневольных курортников, которым они рассказывали о славных деяниях уважаемого и любимого многими Арбалета. Немало находившихся ныне в зоне зеков слышали о нём и заочно знали нашего героя. Одним из таких заочных знакомцев Арбалета был Женя. Женя – личность, даже на лагерном фоне, весьма неординарная.

Получив десять лет сроку за убийство сотрудника, Женя, по прибытию в колонию, сразу зарекомендовал себя как несгибаемый, отъявленный отморозок. Первое время в лагере упрямо пёр за воровской идеей, и, как следствие, много суток провёл в изоляторах, ПКТ и других, столь же богоугодных заведениях. Вдоволь насидевшись в одиночках, однажды Женя согласился на неожиданное, но дальновидное предложение Начальника опер.части и, к изумлению многих… встал на должность старшины столовой. Женя понял, что просиживая время в изоляторах, пользы он никакой и никому не приносит, только подрывает своё здоровье. Поэтому Женя, махнув рукой на умозрительные принципы, и пошёл работать в столовую.

Энергичный Женя сразу начал во вверенном ему подразделении настоящую, а не горбачёвскую перестройку.

До его прихода в этой несчастной столовой расхищалось всё. Что можно было вырвать с корнем и унести. А практически вся зона в это время буквально голодала. Первым делом Жена зарубил всем, и даже «блатным», операм, сотрудникам, есть (кушать то есть) с заднего хода. Пресёк всякие попытки воровства и продажи продуктов с общего котла. Набрав в штат мордоворотов под два метра ростом, навёл железную дисциплину в системе общественного питания. Пойманных за руку «расхитителей общественной собственности» нещадно перевоспитывали поварским черпаком и другими увесистыми подручными средствами. Женя не побоялся взять на себя ответственность, рулил столовой честно, не по-комсомольски; и дело пошло на лад: питание в зоне значительно улучшилось, мужики-работяги стали жить (относительно, конечно) более сытно. Мнения, как всегда разделились: блатные Женю глухо ненавидели, зато простые мужики, колотившие ящики для укрепления обороноспособности страны, уважали, а самые беззащитные чуть ли не боготворили справедливого Женю.

Впоследствии его поставили комендантом жил.зоны. Он перестроил, модернизировал буквально полколонии. Подходил к делу всегда с душой и всегда доводил задуманное до конца. С неистощимым энтузиазмом брался он за любую работу.

В колонии Женя отбухал уже 8 лет, можно сказать, всю молодость угробил на нарах, но приспособился жить с любых лагерных условиях. Будучи заочно знакомым с легендарным Арбалетом, он с нетерпением ждал встречи с человеком родственной души, но задержался на полчаса и не успел вовремя подойти к этапу.

Подскочил он уже к шапочному разбору, где и узнал о случившемся на приёме кипише, спровоцированном ненасытной жадностью штатного пакостника Индюка, с которым он, как человек чести, тоже был в постоянных контрах (Женя ссадил прожорливую секцию дисциплины и порядка (СДП) с диеты и усадил их рубать за общий стол. Кстати, кишка человеческая – штука деликатная, но всесильная. Некоторые урки и человека могут убить за миску баланды. Имейте ввиду, вольные граждане, – нет ничего страшнее голодного зека. И когда встретите беглых заключённых, сперва накормите их, а уж потом бегите стучать мусорам).

Женя нещадно винил самого себя за опоздание на приёмку этапа. Знал он гнусные повадки злобного Индюка, знал, что тот распишет сотрудникам Арбалета, как опасного для лагерного коллектива террориста. И пока Арбалет в одиночной камере восстанавливал, даже можно сказать, возрождал братское единство русских народов, Женя, а также ещё несколько авторитетных зеков и даже некоторые сотрудники обскочили все лагерные звёзды до самого Хозяина с убедительными просьбами выпустить нашего героя с КИЧи. Эти влиятельные ходатаи сумели добиться своего, и через трое суток Арбалета выпустили, наконец, в зону.

Когда он вышел из ШИЗО, в глаза ему ударил блеск полуденного солнца. Но Арбалет не сомкнул своих серых, утомлённых полумраком глаз. Он долго стоял и, не отрываясь, смотрел на пылающее для всего живого любвеобильное светило. Оно согревало его глаза, тело, душу, оно оживляло его исстрадавшееся сознание. И почему это наш доверчивый народ возносит молитвы не восходящему Солнцу, а уходящим в небытие призракам тёмного прошлого? Ведь это именно оно даёт нам, землянам, силы для жизни на этой земле.

Никогда не отворачивайтесь от Солнца, оно светит и для вас, потомки великих Русов.

Оно светит всем, и никакие следователи, прокуроры, судьи и даже надзиратели не смогут заслонить его. Они слишком ничтожны по сравнению с нашим всемогущим и всеблагим небесным покровителем.