– Есть у кого бутылка? Наберите воды!

Все топтались в давке у своих баулов, кто-то начал рыться в сумке, нашёл бутылку и передал её в другой конец камеры, чтобы набрать воды. Но воды не было. Почему-то и воду отключили. Сумасшедший стук в дверь не прекращался ни на секунду.

– Начальник! – бух-бух-бух!

Арбалет, обессиленный в такой чудовищной давке, держа из последних сил деда, уже ничего не понимал, ему казалось, что он сам теряет сознание.

Ну вот, наконец и спасение пришло. Из-за дверей раздался командирский голос:

– Чё долбишься?

– Начальник, у нас деду плохо!

– А я чё?

– Вызови врача! – надрывался Арбалет, поддерживая кое-как совсем обмякшее тело старика.

– Он занят. Встречает этап. Терпите, скоро будет.

– Слышь ты, урод, – не выдержал парень, стоявший рядом с Арбалетом, – Дед умирает. Открой дверь!

– Я – один. Один не могу открыть. Сейчас вызову корпусного.

– Да дед умрёт. Он уже – всё.

– А я что? Знаешь, сколько тут вас, уголовников, мрёт каждый день? Одним меньше, одним больше… – цинично ответил из-за двери надзиратель-философ.

Арбалет был в шоке от происходящего. Он понял, что всем здесь насрать и на тебя и на твою жизнь. Не стоит она, твоя драгоценная жизнь, здесь ни гроша. Ты – никто. Ты просто уголовник, утащивший мешок картошки. Жаль деда. Смерть настигла его не в домашней постели в кругу родных людей, а в этой ужасающей давке на пересыльной тюрьме, в угарном чаду табачного дыма, в спёртой и ядовитой, специфической тюремной атмосфере. Дед уже не дышал, а Арбалет в каком-то лихорадочном трансе всё тряс его, тщетно пытаясь привести несчастного деда в чувство…

Только через полчаса, под непрекращающийся ломот в дверь, пришёл, наконец, корпусной. Арбалет вынес тело деда и положил на пол. Бережно, как живого. Арбалет был в крайней степени возбуждении. Под давлением новых трагических реалий он сразу забыл о своём печальном прошлом. Всё начиналось заново. Это событие запечатлелось в его памяти навечно: первый день в тюрьме и сразу смерть соседа по камере. Он почти ничего не соображал, в голове висел какой-то копошащийся туман.

Но ещё больший шок испытал Арбалет, когда увидел рядом с их битком набитой камерой другую камеру… совершенно пустую.

– Начальник, вы что творите? Нас натолкали как селёдок, а рядом – пустая камера. Разделили бы, и дед был бы жив.

– Давай иди обратно, умный слишком.

– Да вы что творите? – огрызался Арбалет.

– Скажи спасибо, что ты не сдох.

– Спасибо.

Арбалет понял, что доказывать что-то таким людям совершенно бесполезно. Им давно уже просто безразлична чужая боль. Они до того к ней привыкли, что не обращают на страдания других людей никакого внимания. У них на всё один ответ: «Не надо попадать сюда».

(Удивляться такому бездушному поведению надзирателей особенно и нечего: каков поп, таков и приход. Вернее, какие у нас в тюрьмах надзиратели, такие и правители в стране. Господ Е., Х. и Р. в любой тюрьме примут на должности вертухаев).

Когда крайне расстроенный Арбалет вернулся в камеру, ребята всячески поддерживали его.

– Ничего, ничего, крепись, браток. Мы-то пока живы.

Все старались как-то подкрепить друг друга, взаимно успокоить после случившегося в их камере несчастья. Кто-то горько пошутил: «Вот и на нас дохнуло смертью. Мы живы. Но разницы большой нет: все мы, ребята, в большой ж…е».

Наконец-то дошла очередь и до Арбалета и его удручённых внезапной смертью старика сокамерников. Надзиратели начали потихоньку разводить народ по камерам. Можно и оглядеться: кажется, что все эти изнурённые долгим ожиданием лица, давно уже знакомы. Арбалета и ещё четверых вновь прибывших увели в карантин.

Опять переполненная камера. Беспокойный народ сгребали сюда со всей области.

– Здорово, братва!

– Здорово, здорово. Заходи, будь как дома, но не забывай, что ты – в гостях. – встречал новоприбывших казавшийся на первый взгляд главным заводилой в камере Чугун. – О, братела, привет! – узнаёт Чугун Арбалета.

Крепкие рукопожатия, братское обнимание. Да, Земля действительно круглая. Всегда за колючей проволокой кого-нибудь знакомого встретишь.

(Так что, дорогие сограждане, попадайте чаще в тюрьму, и будете чувствовать себя там как дома! Особенно это касается наших московских так называемых правозащитников и борцов за гражданские свободы, тех самых, которые залезают в задний проход американского посольства и, получив там свою мзду, вещают оттуда подсказанные своими благодетелями, этими злонамеренными доброхотами, избитые болотные истины. Не нравится вам современная вороватая власть, которая по комсомольской дури своей ещё и садится с вами за один стол для каких-то переговоров?... Самим вам хочется порулить. Зря стараетесь, вам бы оберегать надо эту власть, а то, когда в Кремле будет действительно новая власть, она всех вас, иностранных агентов и холуёв, в первый же день к стенке поставит…

Кстати, полный список всех российских содержанок заклятых врагов Российского государства у этой, будущей власти уже есть.

Так что самое безопасное место для вас, господа «несистемная оппозиция», сегодня это… тюрьма).

Чугун оказался старым знакомым Арбалета. Когда-то они были в добрых, приятельских отношениях. Роднил их одинаковый высокоинтеллектуальный образ жизни: квартирные кражи и наркотики. Они хоть и жили в разных районах далеко друг от друга, но им приходилось часто общаться как членам одного профсоюза «наркозависимых».

Когда-то в молодости Чугун также занимался спортом, пока ему на соревнованиях по боевому самбо не встряхнули очень крепко голову. После этой травмы врачи запретили ему заниматься любимым спортом. А он, Чугун, ничего больше делать не умел, так как всё своё время проводил в спортзале. После запрета голова болела, и он начал с алкоголя. Кто-то скажет, что это слабость. Может быть. А может, просто рядом не оказалось человека, который бы поддержал вовремя и помог…

Однажды, после очередной попойки в кабаке, произошла драка. Обычная драка, в которой Чугун нанёс своему обидчику такой удар головой, что того сразу понесли с поля боя в мир иной. Не подрасчитал Чугун случайно свои силы, зато получил звучную кликуху на всю оставшуюся жизнь. Потом последовал суд, затем тюрьма и зона – хорошо протоптанный путь многих известных и выдающихся российских личностей. После отсидки, так как в алкогольном состоянии он не мог себя контролировать, Чугун решил попробовать наркотики… Именно так он и объяснял своё пристрастие.

Добывать средства на лекарство он начал с квартирных краж, и всегда общался с людьми преступного мира, то есть с теми людьми, которые живут и работают в рамках допустимого. Бывают ведь ещё и нелюди, которые не признают и не придерживаются ни человеческих, ни воровских законов. Чугун был порядочным человеком, истинным джентльменом. При понятиях (пусть даже и воровских).

Вот он и встретил Арбалета в карантине, сразу организовав чифир, конфеты, всё как полагается в скромных наглухо зарешёченных условиях.

– Бля, братан. Я тоже на кумаре. Пятый день креплюсь. – в разговоре Чугун постоянно недоумевал по одному крепко засевшему в его травмированной голове пунктику.

– Не пойму, почему они запрещают наркотики? Ну, не хочешь, ну и не употребляй. А кому надо, те всё равно будут. С моей головой мне только с ними хорошо. А если бы лекарство было в свободной продаже? Да я бы и воровать никогда не пошёл. Укололся, вылечился, на душе хорошо, никому не делаю плохо, только самому себе. И барыг этих поганых извели бы, если бы государство этим занималось. А то ввели запреты, создали вокруг всего этого такой ажиотаж… Это же мой выбор. Сколько приходится переплачивать, идёшь на всё, чтобы приобрести лекарство и вылечить больную душу, а потом сидишь за это, – никак не мог успокоиться Чугун, – Ничего не понимаю! Сколько криминала вокруг этого! Весь преступный мир на этом держится, всё вокруг этого крутится. Да если бы государство взяло продажу наркотиков под свой контроль, то и преступность упала бы на 85%, не меньше… Все, кого я знаю из преступного мира – наркоманы!