(Некоторые, неискушённые в проблемах наркопотребления, молодые читатели наши удивятся постоянной внутренней борьбе, метаниям и переживаниям нашего героя. Он, как вы уже давно поняли, – человек волевой, но… попал. А большинство легкомысленных молодых людей ломаются с первой же дозы… Поэтому, дорогие наши, никогда, ни в какой обстановке, не прибегайте к наркотикам. Обратной дороги нет. Впереди только болезни и ранняя гибель. И ещё раз напоминаем вам: те, кто предлагает вам Это – ваши смертельные враги. Они ненавидят вас. Не верьте им. Берегите свою жизнь. У вас ничего, кроме вашей жизни, нет).
Но надо уметь выживать в любой обстановке (Даже если вы когда-нибудь попадёте в ад, не унывайте, вставайте пораньше, делайте зарядку, бегайте кроссы вокруг кипящих котлов… и вы обязательно увидите садящихся на ваши плечи ангелочков).
Многоопытные этапники потихоньку обживались и на новом месте. Потекли суровые карантинные будни: подъём, поверка, медсанчасть, опера, режимники… Оперативник вызывал новоприбывших зеков с карантина по одному на собеседование. Когда они разговаривают, на столе перед оперативником лежат личные дела, где сказано всё о каждом: кто отрицательно относится к администрации, кто подрабатывает у неё стукачом, кто на что способен. Арбалет заходил в опер.отдел пятым.
– Здравствуйте, гражданин начальник!
Перед Арбалетом сидел грузный мужчина средних лет. Свисающие брежневские брови, очень некрасивое лицо в оспинах, но проницательный взгляд доставал до самого нутра.
– Ну, осужденный, с тюрьмы пришла характеристика, что вы отрицательно настроены… Ну, ты, может, хочешь встать на путь исправления?
– Это на какой? На ваш? У меня свой путь, а у вас какой? – ёрничал неугомонный Арбалет.
– Ну, нужно помогать Администрации, то есть, идти в ногу. Мы со всеми общаемся, и все рады с нами дружить. А вы как на это смотрите, осужденный?
– Отрицательно.
– Поживём, увидим. Торопиться в этом деле некуда. Ну, давай обживайся! Не нарушай режим содержания! Можешь быть свободен. (Фамилия оперативника очень подходила к его неказистой физиономии).
Арбалет прикидывал мысленно: в зоне торгуют все четыре смены, за всем этим стоят оперативники. Всю движуху устраивают именно они, без их авторитетного дозволения никто бы торговать не осмелился. Они дают наркотики своим осведомителям, узнают, что творится в зоне, и одновременно делают деньги. Вся зона – в их руках. Если у всех блатных – зависимость и все они колются, то, получается, что они зависят от оперативников. А между собой у них всё хорошо! Одним – наркотики, другим – деньги и информация. Чудненькая системка! Пришёл, мило побеседовал, получил, что надо… и все довольны. Среди наркоманов, людей слабых телом и духом, стукачей достаточно. Блатные думают, что они зоной рулят, а на самом деле рулят опера, и орудие управления у них самое сильное – наркотики. Все деньги, которые зеки затягивают со свободы, уходят к ним. Да, неплохо устроились золотопогонники в 42-й колонии! Сиди себе спокойненько в тёплом кабинетике, а тебе в это время две зарплаты прямо в карманы служебного кителя лезут! А если зависимые зеки залупятся и потребуют улучшения условий, то заставь их покумарить дня четыре без наркотиков, и тогда вся зоновская аристократия – верхушка братвы, смотрящие – будут болеть, станут недееспособными… и сразу превратятся в послушных барашков, готовых на всё за любимое лакомство. Да не зря отцы (воры в законе) запрещают употребление наркоты. Но эта зона – наркот.зона. Более тысячи наркоманов продолжают здесь, как и на воле, возиться в неотмываемой наркотической грязи, погружаясь в неё всё глубже и глубже… Есть и здесь, конечно, отдельные стойкие личности, стремящиеся к арестантской порядочности, не употребляющие дурман по советам отцов-основателей. Они держатся и рулят зеками справедливо, надёжно и без шума регулируя внутрилагерные вопросы. Многое в зоне решается этими здравомыслящими людьми. Но подавляющее большинство, если есть возможность, сидит на системе. Стараются, конечно, спрятаться за серьёзными лицами и трафаретными жаргонными фразами, но сидящий внутри каждого из них червь не прекращает свою разлагающую работу. Зоны, сидящие на наркоте, ломают очень быстро и грубо, и зеки почти бессознательно делают то, что надо администрации: маршируют строем, поют гимны…
Вечером к Арбалету пришли уральские ребята. Пришли опять вчетвером. Арбалет был рад, что они крепко держатся вместе. Все – бывшие спортсмены, отмороженные подвижники преступного мира, воспитанные и закалённые в уличных бригадах, неоднократно проверенные в опасных ситуациях.
– Братан, – начал Димыч, – Мы уже говорили… Короче, чтобы меньше было разных проблем, мы решили здесь не колоться. Конечно, тянет, и они бы, местные авторитеты были бы рады, если бы мы сидели на системе, и потеряли свою силу и лицо. Сколько раз блатные предлагали нам наркоту бесплатно, может и с подачи оперов, чтобы мы потом тянули деньги с родины, со своих родных. В общем, у нас на это табу…
– А ты, лихой братан, как на это смотришь? – спросил Кулан, перебивая Димыча, – ты с нами, или попрёшь играть в блатные игры?
На душе у Арбалета была такая неописуемая радость, что есть ещё братва, близкая ему по духу.
– Конечно, я с вами. Будем вместе держаться до конца.
Чтобы иметь друзей, надо самому уметь быть другом. Чувство огромной радости переполняло Арбалета. Теперь он не одинок в своей борьбе.
– Да вместе мы горы свернём. Куланчик, а ты чем занимаешься?
– Да. У нас за бараком – спортгородок: турники, брусья, мешок. Смастерили макивару. Народу, правда туда немного, все на движухе, но есть ещё бойцы, тренируемся.
Они опять принесли Арбалету чай, курево, конфеты. От себя отрывали, но старались поддержать в самое трудное время, чтобы он ни в чём не нуждался. Молодцы! «Ух, быстрей бы с этого карантина выйти в отряд». – про себя торопил события Арбалет. Ну, хоть что-то радовало.
И сразу вера в себя возрастала. Теперь он был не один, а со своими друзьями, которых он знал очень хорошо, и цель у них была одна: жить по-другому и не возвращаться к прошлому. Но враг силён и коварен, и ещё неизвестно, чем закончится эта неравная битва.
А пока – обычные зековские будни с неотделимыми от них разборками, драками, в общем, со своей специфической жизнью, ограниченной лагерным колючим квадратом.
Арбалет быстро восстанавливал свои прежние силы. Он не курил, каждый день занимался на карантинном турнике. Необходимо было подготовить себя ко всему в этом отдалённом от дома лагере. Главное, он был уже не одинок на своём пути, а когда ты не один, силы удесятеряются. Очень важным было и приобретение опыта в борьбе со своей слабостью.
Кроме регулярных интенсивных тренировок, чтобы отвлечь свой разум от мучительных и бесплодных раздумий, он брал книги из зоновской библиотеки, где, на удивление, был не только порядок, но и весьма приличный выбор литературы. Вёл переписку с отцом, подробно описывая ему все прелести своей беззаботной жизни на этом замечательном шахтёрском курорте. Его радовал каждый проведённый в этом бедламе день. День свободы. День без наркотиков. Он с интересом играл в свою игру, и не чувствовал себя в заключении. Он понимал, как нужна ему эта передышка для скрупулёзного анализа и переосмысления всей своей прошлой жизни.
И что примечательно, весь лагерь сидит на игле, все играют в самоубийственные демонические игры, а они, горстка храбрецов, бесстрашно встали на борьбу с окружающим их со всех сторон злом. Тем, кто в колонии садится на иглу, никогда не известен итог этого «сиденья». Может быть, придётся кончить свои дни за дозу на чьем-нибудь пере, можно и сдохнуть на кумаре в изоляторе под удары озлобленных оперов. За кайф приходится платить вдвойне. Провидение послало наших друзей в самую чёрную задницу, где собрались самые гнойные отморозки, самые твердолобые изгои нашего общества. И они должны пройти выпавший на их долю путь достойно, укрепив свой дух опытом борьбы. Они надеялись и верили, что смогут преодолеть всё. Для этого они и объединились в самом эпицентре событий, в самом логове ненасытного зверя. А уж искушений на каждом шагу было у них предостаточно: то одни предлагают, то буквально под носом варят своё вонючее варево другие страдатели…
