Замки начали ломаться. В магниты кто-то вставлял хлеб, гвозди и разное прочее. Локалки не закрывались. Режимники с электриками как угорелые бегали по зоне, восстанавливали повреждённое, но техника почему-то снова ломалась.

Большинство зэков не понимало предназначения локалок, этих вольеров для животных.

Каждую субботу начальник колонии вместе с остальным руководством совершал обход лагеря. Зэки, выстроенные за решетками, громогласно, хором, приветствовали своё любимое начальство. Сначала одна локалка, потом другая и т.д. Все это походило на звериный рёв в голодном зоопарке. Администрация горделиво-величественно проходила по плацу, давая строгие указания. Постоянно находили какие-то упущения. В Зоне всё время что-то меняли, красили, подкрашивали… суетливо создавали видимость работы.

Заходили на отряд и задавали традиционный вопрос перед строем:

- Вопросы есть?

- Никак нет! – ревели наученные горьким опытом перепуганные зэки.

Вот и хорошо. Удовлетворенная толпа начальства шла дальше по объектам: баня, пекарня, промзона. И нигде нет вопросов. Как прекрасно, когда все молчат и со всем согласны. Иллюзия порядка лучше, чем явный беспорядок. И почему они вскрываются, эти неразумные зэки? Наверное мозги у них как-то по-особому устроены. (Да, конечно, зэки-борцы – это и есть прямые потомки свободолюбивых Русов).

А тут ещё один казус подоспел. На этот раз – «производственный». Утром, когда врачи пришли на смену, у них были какие-то странно озабоченные лица. Даже Ёлочка не улыбнулась при встрече с Яшей. Потом, в течение дня, выяснилась причина их плохого настроения. Яша прямо спросил у Елочки о причине всеобщего дурного расположения духа, Ёлочка опасливо прошептала:

- Нам начальник запретил с тобой общаться.

- В каком смысле «запретил»? – не понял Яша. – А как же работать? Молчать будем? – недоумевал он.

Она всё рассказала:

- Какие-то разведчики с медсанчасти доложили, что ты нас с Алёной склоняешь к сожительству.

- И кому такое в голову могли прийти? – рассмеялся Яша. – Явная оперативная недоработка. Домыслы любителей постучать.

Да, Яша действительно общался с женщинами, но склонять кого-то куда-то он не собирался. Девочки были явно расстроены. Яша успокаивал их, зная причину всей этой нелепицы.

Поседнее время строитель «Тёплый», 19-летний детина, которого БОР спрятал на МСЧ, буквально ходил по пятам за Яшей. Всюду совал свой любопытный нос, заглядывал туда, куда ему, как «строителю», заглядывать было не положено. Раньше он работал в столовой, но убежал оттуда, испугавшись трудностей. Вот тут-то БОР им и воспользовался. Тёплый целый день старался не упустить Яшу из виду. Многим из ордена, и Яше, конечно, хотелось набить Тёплому морду, но…

Комиссия пройдена, суд, и домой. Раньше со стукачами Яша жестоко расправлялся, а тут такая ситуация, зависимость от УДО, руки связаны, черт побери!

Сначала Яша пошел на разговор к Пруссаку. Яша упрекнул его в том, что он, зам. начальника колонии по Л.П.Р., начальник медсанчасти, подполковник ГУФСИН РФ, когда на оперативке при всей администрации оскорбляли какими-то гнусными домыслами (тем более, замужних женщин) он, их непосредственный начальник, не вступился за них, и, вообще, не среагировал на это безобразие, а отделался молчанием.

- В оперчасти идут на поводу у девятнадцатилетних лизоблюдов, извращают их информацию. А ВЫ? – Яша высказывал всё, что он думал по этому поводу. – В конце концов, мы же все работаем в одном коллективе!

- Да я всё понимаю, - оправдывался смущённый Пруссак, - но не всё зависит от меня. Я – раб системы. Она диктует, а мы играем по её правилам. Мы, люди подневольные, только исполняем приказы. Ну, скажу я слово против течения, уволят меня, а будет ли людям лучше, если на моём месте будет другой?... То-то, Яков Григорьевич, я прекрасно понимаю, что всё это – чушь. Иди, Яш, работай и не гони.

И Яша пошёл по МСЧ, рассказывая всем за этого информатора, курсуя всех, что в МСЧ за всеми ведется негласное наблюдение, все находятся «под колпаком у Мюллера». Но Тёплый по-прежнему не давал покоя Яше. Яша попытался уволить его через нарядную. Но пацаны-нарядчики только развели руками и признались в своём бессилии перед БОРом. Тёплый – его человек… Эх, была не была, УДО не УДО, и в зоне можно жить! Яша решился.

Он увёл Тёплого в сушилку, закрылся там. По лицу бить не стал, но все внутренности отбил ему основательно. И тут, слава тебе Господи, разум Тёплого из заднего места быстро вернулся в его непутёвую голову. И полилась исповедь стукача Тёплого. И как его БОР завербовал: «Ты встал на путь исправления, но для УДО ты должен доказать это делом, проще говоря, носить нам информацию. Поэтому мы и оставили тебя здесь работать» - «А что носить-то?» - «Всё, - говорил БОР, - И каждый день ты должен доказывать, что исправился», Тёплый приходил к операм и говорил, что на МСЧ все хорошо, но это их не устраивало: «А может ты не туда смотришь? Или ты с ними заодно?» - и так каждый день. Пришлось Тёплому сказать, что Яша общается с женщинами, и, бывает, остаётся с ними наедине… А дольше уже пошли домыслы испорченного иезуитского разума.

Яше даже как-то стало жаль Тёплого. Хотел исправиться, вот его и «исправили», сделали стукачем (в девятнадцать лет). Молодой запутавшийся пацан, просто хотел раньше освободиться. На этой слабости и сыграли «добрые» опера.

(Да сколько же у нас в стране безымянных героев тайной войны против собственного народа, всяких доносчиков, стукачей, следаков и прочей челяди! Неужели наши верхушки, создавая систему стукачества, не понимают очевидной истины, что эта система со временем начинает работать не на заказчика, а на самую себя! Не надо за народом следить, господа начальники. Вот народ за вами не следит, а прекрасно знает, кто вы такие).

Тёплый клятвенно обещал Яше больше не доносить.

- Ага, как же, - поверил Яша, - стукачество, как наркота прилипает. Теперь ты – меченный, и запомни: простого зэка бьют с одной стороны, а стукача – с двух. И запомни навсегда, интриганка долбанная, если ещё раз донесёшь, тебя педика, зацелуют и обоссат, а потом поедешь к петухам в гарем. Понял? Да? Вот и отлично. Давай дёргай на свою липовую «стройку» - И уже без жалости проводил его увесистым пинком под зад.

Никто с Тёплым, зная его слабости, не разговаривал. Один только старшина Юсуп этого информатора приглаживал.

Пруссак потом все же спустил на него «Полканов» по какому-то поводу, не обвиняя прямо в информаторстве. Пришлось дальше Теплому кочевать по зоне.

Яша вспомнил, как его, 16-летнего, на малолетке воспитатели обольщали условно-досрочным освобождением. Вербовали, чтобы он стучал на своих. Что вот они такие хорошие беспокоятся за его исправление. Потом Яша узнал, какие они «хорошие», когда его подвешивали за наручники и гноили в одиночке как «не исправившегося». (Сейчас Яша благодарил судьбу за суровые испытания, за уроки жизни).

Пацаны говорили Яше: «Ты освободишься, мы тоже уйдем. И зачем работать бесплатно да ещё и подвергаться всяким унижениям. Батон – человек, ты – человек, а Юсуп… сам знаешь…»

Да, условия и обстоятельства жизни бывают разные, но только от нас, людей, от нашего разума это зависит, как мы будем жить: достойно или нет. Свобода выбора есть у всех. Надо только научиться самому малому: правильно выбирать.

Подходило время суда, который назначили не в колонии, а за зоной. Время то медленно тянулось, то пролетало незаметно. В принципе Яша надеялся на положительный исход, но после инцидента с Тёплым, засомневался, не сдаст ли тот его. Но разговор состоялся правильный. Порой просто необходимо сбившемуся с пути человеку сделать физическое внушение. Во-первых, зло должно быть наказано, во-вторых, было немало случаев, когда поученные «по-отцовски» ребята потом благодарили за то, что вернул их к человеческому сознанию.

Слежка на МСЧ временно прекратилась. Все стали открыто корить разведчиков за стукачество. Совершенно понятно, что к таким людям всегда неоднозначное отношение.