В небесах заключается брак,

А потом выявляет разлука,

Что мужик – скандалист и дурак,

А жена – истеричка и сука.

Я долго жил, как холостяк

И быт мой был изрядно пуст,

Хотя имел один пустяк:

Свободы запах, цвет и вкус.

Семья – надежнейшее благо,

Ладья в житейское ненастье,

И с ней сравнима только влага,

С которой легче это счастье.

Не брани меня, подруга,

Отвлекись от суеты,

Все и так едят друг друга,

А меня еще и ты.

Чтобы не дать угаснуть роду,

Нам Богом послана жена,

А в баб чужих по ложке меду

Вливает хитрый сатана.

Детьми к семье пригвождены,

Мы бережем покой супруги;

Ничто не стоит слез жены,

Кроме объятия подруги.

Мое счастливое лицо

Не разболтает ничего;

На пальце я ношу кольцо,

А шеей чувствую его.

Тому, что в семействе трещина,

Часто одна причина:

В жене пробудилась женщина,

В муже заснул мужчина.

Завел семью. Родились дети,

Скитаюсь в поисках монет.

Без женщин жить нельзя на свете,

А с ними – вовсе жизни нет.

Если день осенний и ветреный

Муж уходит, шаркая бодро,

Треугольник зовут равнобедренным,

Невзирая на разные бедра.

Я забыл подружек стаю

Бросил спорт и онанизм,

Я теперь в семью врастаю,

Как кулак в социализм.

Был холост – снились одалиски,

Вакханки, шлюхи, гейши, киски;

Теперь со мной живет жена,

А ночью снится тишина.

Цепям семьи во искупление

Бог даровал совокупление;

А холостые, скинув блузки,

Имеют льготу без нагрузки.

Я по любви попал впросак,

Надев семейные подтяжки,

Но вжился в тягу, как рысак,

Всю жизнь бегущий из упряжки.

Удачливый и смелый нарушитель

Законности, традиций, тишины,

Судьбы своей решительный вершитель,

Мучительно боюсь я слез жены.

Бьет полночь. Мы давно уже вдвоем.

Спит женщина, луною освещаясь.

Спит женщина. В ней семя спит моё,

Уже, быть может, в сына превращаясь.

Еще в нас многое звериным

Осталось в каждом, но великая

Жестокость именно к любимым

Лишь человека данность дикая.

Господь жесток. Зеленых неучей,

Нас обращает в желтых он,

А стайку нежных тонких девочек

В толпу сварливых, грузных жен.

Я волоку телегу с бытом

Без напряженья и нытья,

Воспринимая быт омытым

Глубинным светом бытия.

Когда в семейных шумных сварах

Жена бывает неправа,

Об этом позже в мемуарах

Скорбит прозревшая вдова.

Жена довольно многое должна

Уметь, ничуть не меньше понимая;

Прекрасна молчаливая жена,

Хоть, кажется, прекраснее немая.

Суров к подругам возраста мороз,

Выстуживают нежность ветры дней;

Слетают лепестки с поблекших роз

И сделались шипы на них видней.

Если б не был Создатель наш связан

Милосердием, словно веревкой,

Вечный Жид мог быть жутко наказан

Сочетанием с Вечной Жидовкой.

Разве слышит ухо, видит глаз

Этих переломов след и хруст?

Любящие нас ломают нас

Круче и умелей, чем Прокруст

Жалко бабу, когда счастье губя,

Добиваясь верховодства оплошно,

Подминает мужика под себя,

И становится ей скучно и тошно

Когда взахлеб, всерьез, не в шутку

Гремят семейные баталии,

То грустно думать, что рассудку

Тайком диктуют гениталии

Хвалите, бабы мужиков;

Мужик за похвалу

Достанет месяц с облаков

И пыль сметет в углу.

Где стройность наших женщин? Годы тают,

И стать у них совсем уже не та;

Зато при каждом шаге исполняют

Они роскошный танец живота.

Семья – театр, где неслучайно

У всех народов и времен

Вход облегченный чрезвычайно,

А выход сильно затруднен.

Закосневшие в семейственной привычке,

Мы хотя воспламеняемся пока,

Но уже похожи пылкостью на спички,

Что горят лишь от чужого коробка.

Бойся друга, а не врага

Не враги нам ставят рога.