– Черт с тобой, Паркер, – махнул рукой в конце концов Элиот и согласился.

Признаться честно, Трой надеялся, что Элиот откажется.

Во-первых, потому что из-за его отказа можно было бы поскандалить, а потом сладко нацеловаться вдоволь – в последнее время только так они и контактировали. Омега днями пропадал пропадом, потом появлялся, ел как волк, выводил Троя из себя, тот бесился, говорил, как Элиот ему должен по гроб жизни, и в качестве платы терзал омежьи губы, пока те не начинали отвечать. Пару раз удавалось просто зажать мужа в одном из закутков дома и после короткой безмолвной схватки, когда омега уставал отбиваться от крепко припечатавшего его к стене Троя, приникать к нему нежно, почти несмело, спускаться цепочкой поцелуев по шее, захватывать губами мочку уха или проводить кончиком языка по самому его краешку, пока Элиот не начинал жалобно скулить: “Отпусти.” Задевал больше сам тон в голосе – обиженный и обречённый, как будто альфа не ласкал его, а пытал зверски.

Во-вторых, и это было для Троя странным, он сам не хотел идти. На зимнем вечере Мэра он успел побывать уже не раз, однако теперь альфа не находил в себе привычного ажиотажа: не привлекали внимания юные глупые омежки, которые явно соревновались друг перед другом в худобе и весу драгоценных камней в украшениях; не интересно было общаться с молодыми, но уже пузатыми бизнесменами, которые делали крупные ставки в казино, где, смешно сказать, проиграться было невозможно согласно правилам. Трой вдруг подумал, как же это глупо – играть в игру, где есть только победители. Разве это не делает одновременно всех проигравшими?..

Альфа с какой-то вялой тревогой осознавал, что он не вписывается. Будто наблюдает за происходящим из вне, и ни на чём взгляд не хочет останавливаться, хотя… Сильвер. Каждый раз, когда Трой пытался втянуться в какие-нибудь обсуждения, или развлечения, или тупо сосредоточиться на поедании фуа-гра – на глаза попадался он. И моментально собеседники начинали звучать забитым тромбоном, развлечения выглядели идиотскими, и кусок в горло не лез, а всё потому, что Элиот вёл себя странно.

Дома омега появился только под вечер, весь разодетый и лощёный. Трой бы, может, и попытался сказать комплимент, если бы это не выглядело так дико. Он как-то привык к Элиоту с его растрёпанными волосами, закутанному в чёрный шарф до самого носа, а у его тёмно-синей вечно в чём-то изгвазданной парки обязательно в основании капюшона шнурок торчал только из одного отверстия, но каждый раз почему-то из разного. Сегодня же Трою казалось, что омега не просто переоделся, а напал на какого-то бедолагу в безлюдном переулке Центра, и влез в его шкуру.

На вечере Элиот продолжил быть не собой. Он, в отличие от альфы, не имел трудностей с раздачей улыбок налево и направо, заводил беседы и смеялся над пошлыми шуточками. Вот только Трой прекрасно видел, как едва вздрагивает его верхняя губа презрительно, и как холодеет взгляд, когда очередные собеседники отвлекаются от его персоны. Это грело альфе душу, ведь означало, что омеге так же не нравится здешнее общество, но также где-то в сознании покалывало обидой, ведь было видно, что Элиот ведёт какую-то свою игру, а Трой об этом ничего не знает, и впервые в жизни ему вдруг было дело до чужих дел.

Подкараулить омегу одного было не сложно, потому что через пару часов активной “игры”, Элиот закономерно начал почти в открытую закатывать глаза и порыкивать, а потом выскользнул на одну из утеплённых лоджий в отдалённой части зала, думая, что никто не видит. Трой увидел.

– Вижу, что тебе так же тошно тут как и мне, муж мой, – заметил альфа, прикрывая за собой стеклянные створки.

Омега опёрся руками на подоконник, уложив подбородок на подушечки ладоней и даже не оглянулся на голос.

– Потрясающая наблюдательность, – без энтузиазма съязвил он.

– О-о-о, если Элиот Сильвер не сыпет грязными ругательствами в мой адрес, значит, дело и правда плохо, – покачал головой мужчина, – к счастью, я знаю, как вернуть немного жизни в это почти мёртвое тело.

Омега выпрямился резко, развернулся и оценивающе осмотрел альфу, который так и стоял, расслабленно облокотившись спиной на выход с лоджии. Стало понятно, что нападать с поцелуями он не планирует, а вот правая рука, заведённая за спину, явно что-то прятала.

– Я весь внимание, – поднял бровь Элиот.

– Предлагаю объявить перемирие и выжрать украденный из частной коллекции Мэра бренди, – Трой с победной ухмылкой демонстративно показал в руке трофей.

– Надеюсь, ты взял самый дорогой, – сверкнул глазами Элиот.

Захмелел омега на удивление быстро. Трой был уверен, что они всего-то по паре глотков сделали, пока ехали домой, а на переднем пассажирском уже успел растрепать свои тёмные волосы Элиот, который стал в разы разговорчивей, при чём альфе даже не надо было поддерживать беседу, только изредка угукать, чтобы щебет справа не прекращался.

Как только они остановились у дома, Элиот быстро вылез из машины, схватив с задних сидений едва начатую бутылку, и приложился к ней. Потом поморщился, тряхнул головой и понёсся внутрь.

– Там видно звёзды, прикинь! – услышал Трой, пока омега не скрылся в глубине дома, потом речь стала глухой и неразборчивой, а также добавились какие-то громыхающие звуки.

Альфа поспешил следом, вспоминая, что отпустил всю прислугу на этот вечер – не думал, что они с мужем так быстро покинут приём у Мэра. Остро хотелось дойти до такой же кондиции, что и Элиот, но что-то Трою подсказывало, что если они оба упьются до чёртиков, то глупых травм или несчастных случаев не избежать.

Омега нашёлся на кухне с ножом в одной руке и плиткой горького шоколада в другой, а бросив взгляд на разделочный стол, можно было понять, что одна уже пала смертью храбрых. Трой облокотился о дверной косяк, наблюдая за тем, как Элиот кромсает шоколад поперёк, безжалостно игнорируя разделительные впадинки в плитке.

– Что ты делаешь? – рискнул спросить альфа. Он пока не мог понять, надо ли вмешиваться в происходящее, или будет только хуже – пьяным Элиот был перед ним впервые.

– Ганаш, – ответил омега, глянув на Троя как на идиота.

Он собрал все кусочки шоколада в большую стеклянную миску, отправив в рот несколько долек, и выудил из холодильника пакет со сливками. Вылил половину в приготовленную на плите кастрюльку и начал гипнотизировать жидкость.

– Кхм, – осмелился вставить Трой, – плиту включи.

– Чё, самый умный? – скривился Элиот и потыкал керамическую поверхность, пока та не пискнула о том, что начала согревать сливки.

Омега снова вернулся к холодильнику, с минуту постоял, глядя ему куда-то в душу, потом, видно, вспомнил за чем полез и достал пару апельсинов. Сливки на плите закипели, поэтому Элиот надкусил кожуру фруктов и не глядя сунул их Трою.

– Почистишь? – спросил омега, заливая горячей жидкостью шоколад с таким видом, будто он таймер на бомбе останавливал.

Трой хмыкнул и сделал было шаг в сторону стола, как тут же был остановлен и выпроважен в гостиную. Элиот догнал его через пару минут с начатой бутылкой подмышкой, двумя рюмками и миской шоколадной глазури. Омега плюхнулся на диван рядом, сгрузил добычу на кофейный столик, схватил одну из очищенных долек, обмакнул в шоколаде и отправил в рот.

– О да, – зажмурился Элиот, забираясь на диван с ногами и откидываясь на спинку, – самое лучшее сочетание.

Трой с немалой долей скепсиса повторил действия мужа, но когда во рту разлился цитрусовый сок, смешиваясь с ещё теплым густым ганашем, подчеркнувшим свежесть апельсина из-за горечи шоколада, альфа смог только застонать от удовольствия. Элиот понимающе покивал головой и протянул наполненные рюмки. От шота приятно разлилось тепло к каждой клеточке тела, но в мозгу всё равно было кристально трезво – за столько лет всевозможных тусовок и вечеринок толерантность к алкоголю у Троя развилась немаленькая, что, впрочем, не мешало насладиться ещё одной порцией странного десерта.