Теобальд посмотрел на брата, шагавшего рядом с ним с измождённым бледным лицом.

– Картер.

– Что?

– Я только сейчас понял, как много ты для меня делаешь. Ты всю свою жизнь положил на то, чтобы быть рядом со мной и заботиться. Я был слеп, а сейчас прозрел. Спасибо тебе, мой друг.

Картер тепло улыбнулся в ответ, но сразу же тряхнул головой и натянул на лицо ехидную усмешку.

– Эк тебя на нежности потянуло. Я опасаюсь, что ты сейчас лопнешь от переполняющих тебя эмоций и превратишься в кучку душистых цветов.

Не надо было объяснять, что Картер за своей язвительностью прячет своё смущение и ужас от только что увиденного мёртвого мальчика. Теобальд знал, что в критических ситуациях змеиный язык – единственное оружие, которое остаётся у брата.

– Ладно, ладно, больше не буду, – Тео похлопал Картера по плечу.

Они довольно быстро дошли до спальни герцога. Отперев комнату юношей, Теобальд уселся в кресло у камина, но Картер поспешил поднять его.

– Тео, я считаю, будет лучше, если мы перенесём кресла в соседнюю комнату и будем сидеть там, пока мальчики не проснутся. В такой ситуации в этом нет ничего неприличного. Ты всё равно жених Чарли, а я, как ты знаешь, не мечтаю ночами оказаться в спальне омежки.

– Хорошая мысль. Только надо тихо, чтобы не разбудить их.

***

Проснувшись, Доминик и Чарли немного испугались, обнаружив братьев в своей комнате, мирно спящими в двух креслах. Учитывая необычность пробуждения, юноши сразу поняли, что что-то случилось.

Растолкав спящих мужчин, омеги набросились на них с расспросами, и Картер с Теобальдом в самых мягких выражениях передали им суть случившегося, но и этого было довольно, чтобы повергнуть юношей в ужас.

Не успели омеги прийти в себя, как в комнату заглянул встревоженный Эдгар. Обеспокоенно переглянувшись с Картером, альфа склонил голову перед герцогом.

– Мой господин, граф вернулся.

Теобальд нахмурился. Доминик, привыкший к обществу герцога и его секретаря, смутился чужому альфе в своей спальне, но Чарли тихо и очень быстро пояснил ему суть отношений между Картером и Эдгаром, и Доминик, хоть и был потрясён возможностью подобного, успокоился.

– Что он делает? – поинтересовался Теобальд.

– Завтракает, – в голосе Эдгара прозвучала такая злоба и ненависть, что у герцога не осталось никаких сомнений в том, что альфа всё знает.

– Скажите, Эдгар. Я понимаю, что вы относитесь, так сказать, к «высшей касте». Вы мало общаетесь с конюхами, поварами и прочей прислугой, но, всё же, общаетесь. Я прав?

– Да.

– Вам известно о том, что случилось этой ночью?

– Да.

– Вы узнали об этом не от Картера, так как он всё время был со мной. Так?

– Да.

– Весь дом в курсе того, что случилось?

– Да.

– Что же, тем хуже для Уильяма. Идите, Эдгар, я сейчас подойду к нему. Спасибо.

Эдгар вышел, и Теобальд повернулся к Картеру.

– Это нам на руку. Люд такого не прощает. Уильяма теперь ненавидят все, начиная от нас с тобой и кончая глухим старым привратником. Он ещё не осознал, в какую западню попал.

Картер ухмыльнулся.

– Что же ты будешь делать?

– Для начала поговорю с ним. А ты побудь здесь и никуда не отходи от мальчиков.

Теобальд вышел, а Картер повернулся к перепуганным и растерявшимся омегам.

– Так, молодые люди. Я отвернулся, а вы одевайтесь поскорее. Завтрак вам принесут прямо сюда. Нечего туда сейчас соваться.

***

Теобальд застал Уильяма в столовой, где мерзавец с самым спокойным видом завтракал тостами с джемом и яичницей. У герцога спёрло дыхание от подобной вопиющей бессердечности и холодности.

– Как ты можешь спокойно завтракать? Как ты можешь вообще быть спокойным? – Теобальд сел напротив близнеца. Голос его дрожал от негодования.

– А что, что-то случилось? – со спокойной улыбкой спросил Уильям.

– Ты убил человека. Как ты можешь оставаться столь спокойным?

– Но ведь нам с тобой прекрасно известно, что это не первый человек, которого я убил? – Уильям насмешливо поглядел в глаза брата.

– Ты признаёшься в убийстве отца?

– Признаюсь. Мне нечего терять, мой дорогой. Я убил его. Вот этими самыми руками я насыпал ему яда в стакан. А он даже ничего не понял, он принял всерьёз мои извинения. А мне хотелось плюнуть ему в лицо, ударить его, сделать ему больно.

– Остановись, – Теобальду было жутко слышать эту сладострастную исповедь в убийстве собственного отца, в которой не слышалось и тени сожаления.

– О, я не остановлюсь, пока вы все не отправитесь за ним следом, – граф хищно сверкнул глазами на брата.

– Уильям, уезжай. Я прошу тебя об этом, пока не поздно. Уезжай из этого дома и никогда – слышишь? – никогда не возвращайся.

– О нет, брат. Я приехал сюда не за тем, чтобы ты вышвырнул меня, как это сделали родители. Не выйдет. Я приехал сюда, чтобы убить тебя. И убью.

– Так давай. Вот я, сижу перед тобой. Давай, доставай нож. Или у тебя яд? Так давай его сюда.

– На этот раз всё будет иначе, – Уильям ухмыльнулся. – Не считаешь ли ты, что на моём счету и так довольно мерзостей? Я не хочу, как крыса, убить тебя ночью в постели. Всю свою жизнь я прозябал в твоей тени, и сейчас я хочу биться с тобой на равных. И доказать всем – и себе, и тебе, и твоему прихвостню, и твоему глупому омеге – что я могу. Что я такой же, как ты. Нет, что я сильнее тебя. Я убью тебя, но это будет честно.

– Ты вызываешь меня на дуэль? – уточнил Теобальд.

– Да.

– Что же, признаться, я сам этого хотел. И, коль скоро я принимаю твой вызов, выбирать оружие мне. Я хочу драться на шпагах.

Уильям почувствовал укол досады – он лучше стрелял, чем фехтовал, но, всё же, кивнул.

– Будем драться сегодня, – граф взглянул на брата, пытаясь скрыть испуг перед предстоящей дуэлью. Он как-то не подумал, что оружие выбирает тот, кто принял предложение, а не тот, кто его сделал. Уильям был уверен в себе, когда речь шла о пистолетной дуэли, а теперь шансов победить у него заметно поубавилось.

– Нам нужно выбрать секундантов, – заметил Теобальд.

– К чёрту секундантов! – вспылил граф, выдавая свой испуг. – Зачем нам секунданты?

– Это по правилам.

– Мне не нужен секундант. Обойдусь. Мы дерёмся не для того, чтобы ранить и защитить свою честь. Я хочу убить тебя. Я жажду твоей смерти и добью тебя, даже если ты будешь умолять о пощаде.

– Я понимаю, – Теобальд был почему-то спокоен. Безумная и полная ненависти угроза не вызвала у него ни страха, ни удивления. Он уже не ждал ничего другого от близнеца, а потому и не отреагировал.

– Что ж, а у меня секундант будет. Я собираюсь следовать правилам. Более того, я настаиваю, чтобы при дуэли присутствовал врач. Моим секундантом будет Картер.

– Кто бы сомневался, верный цепной пёс. Как тебе будет угодно. – И, словно в насмешку над герцогом и его братом, добавил. – Ну хорошо, раз ты так настаиваешь на секундантах и выбираешь Картера, то моим будет его трахаль. Как там бишь его?

– Эдгар, – выдохнул герцог. – Он не согласится.

– А кто его спрашивает?

– Я.

– О нет, выбор секунданта – моё дело. И раз уж его любезный Картер будет твоим, то Эдгар достанется мне.

– Ты копаешь себе могилу. Ты думаешь, тебя оставят в живых, если ты меня убьёшь? Тебя с удовольствием прикончит твой же секундант.

Уильям замер.

– С чего ты взял?

– Ты совершил страшное преступление сегодня ночью. Об этом знает каждый слуга в этом доме. Тебя люто ненавидят здесь с тех пор, как ты убил отца – поверь, люди не так глупы, как тебе кажется. А теперь ты совершил убийство и даже не таишься. Тебе не жить даже если ты убьёшь меня.

Граф судорожно сглотнул.

– Какая им разница? Им всё равно.

– Ты убил одного из них. Опомнись, тебя сотрут с лица земли. Так что же, выбирай время дуэли.

– В полдень. Во дворе, – голос Уильяма дрогнул. Он только сейчас понял, во что ввязался.

Однако выбора у него не было.